такая сама по себе. Сегодня, например, на ней длинная хипповская юбка и ожерелье из крошечных ложечек.
– Готово, – произношу я, отходя от доски.
– Отлично, Луна, – комментирует Мак. – Просто отлично.
Конечно, отлично, иначе и быть не может.
– Спасибо.
Когда я прохожу мимо стола Нилам, она бросает на меня еще один злобный взгляд. Но на этот раз прикрывает страницу перед собой рукой, словно я и не в курсе, что она там делает. Что ж, эта барышня может вносить любые изменения в конструкцию, какие только захочет. Дэш все равно примет мою сторону. Эммет с Каем тоже. Рави сделает все, что мы ему скажем, а мнение Джастина, по сути, не имеет никакого веса, так что мне особо незачем беспокоиться, что там себе думает Нилам. Она уже даже не пытается скрыть тот факт, что откровенно ненавидит меня, а я, в свою очередь, перестал пытаться найти с ней общий язык. И она не какой-то трагический изгой или что-то в этом роде, не подумайте. У нее много друзей, просто я к ним не отношусь.
Сажусь на свое место и смотрю в окно, пока Мак объясняет нюансы моего решения. Идет только третья неделя занятий, так что ничего интересного в учебной программе не предвидится минимум месяц. Меня волнуют только отборочные соревнования в клуб робототехники, которые пройдут в пятницу. Лично я не считаю, что нам нужны новые люди, но Мак не допустит нас к работе в лаборатории, пока мы не проведем их. Он постоянно вещает что-то насчет честных условий отбора, равных возможностей и бла-бла-бла.
Если никто из подавших заявку не вырос на нефтяной вышке или военном корабле, то добавление в команду нового человека означает лишь очередную головную боль, связанную с тем, что мне придется читать ему технику безопасности при сварочных работах. Быть капитаном кружка робототехники и футбольной команды одновременно и без того достаточно сложно, а ведь я, ко всему прочему, еще посещаю шесть подготовительных курсов и работаю над заявлением о досрочном поступлении в Массачусетский технологический институт. Однако окружающие люди почему-то постоянно ожидают от меня взаимодействия с ними. И именно мне предстоит бороться со стрессом, вызванным появлением нового участника в коллективе, так что неудивительно, что с самого начала года этих отборочных я жду с ужасом.
Похоже, мисс Восс проверяет задание новенькой прямо на улице, что на мгновение отвлекает меня. Не то чтобы меня это волновало, но мисс Восс – весьма строгий преподаватель, по крайней мере, так я запомнил с прошлого года. Джейми Ховард тоже смотрит в окно и через секунду-другую незаметно достает из кармана телефон. Полагаю, одноклассница дружит с этой новенькой; она ее «адаптационный друг», или как там это называется. Я не особо слежу за внеклассными занятиями Джейми, а большая часть ее занятий как раз таковыми и являются. Может быть, она просто пишет ей смс, чтобы спросить, что происходит.
Мои мысли снова начинают блуждать, и на этот раз вокруг новенькой. Кто вообще меняет школу в выпускном классе? Это же полный отстой. Хотя мне порой кажется, что я знаю всех здесь с пеленок, а все – знают меня, так что это естественно, что мне уже не терпится переехать на другой конец страны и познакомиться с кем-нибудь новым разнообразия ради. Но у нее же нет тут ни одного друга. Интересно, у нее вообще есть жизнь? Я шучу, что ненавижу Дэша, по крайней мере, 53 процента всего времени, которое мы проводим вместе, но это все равно лучше, чем заводить нового Дэша.
– …движения мяча, Луна?
Внезапно понимаю, что Мак ждет ответа.
– Что? – переспрашиваю я, выныривая из задумчивости.
– Какие факторы ты бы учитывал, – повторяет преподаватель, – при расчете движения мяча?
А, всего лишь это.
– Скорость, расстояние и время.
Легче легкого.
– Спасибо, что так любезно осчастливил нас проницательностью своего ума, Луна, – сухо замечает Мак. – Кто-нибудь еще хочет высказать свое мнение о Чаде?
Полагаю, она не так уж и не непривлекательна.
(Новенькая. Мисс Восс около сорока, так что я точно имею в виду не ее.)
– Так, давайте разобьемся на группы по четыре человека, – объявляет Мак, хлопая в ладоши. – И за дело.
Без проблем. В моей команде будут Дэш, Эммет и Кай. А Джейми в другом конце класса не останется ничего иного, кроме как позволить Джастину присоединиться к их группе с Лорой и Нилам… Черт. Наверняка они сейчас очень сожалеют, что в классе больше нет девчонок.
– Ты видел? Видел? – спрашивает Дэш, толкая меня локтем, пока я вытаскиваю табурет из-под лабораторного стола.
– Да, я все видел, Дариуш…
– Это не значит, что эта мысль не заслуживает внимания, – произносит Эммет, чья мама хочет, чтобы он начал встречаться либо с симпатичной китаянкой, либо с Нилам. По ее словам, все зависит от того, кто первым из них станет врачом, и никто из нас не знает, как объяснить ей, что то, чем мы занимаемся, не имеет ни малейшего отношения к медицине.
– Ты вообще слышал эти якобы «заслуживающие внимания» идеи? – фыркает Кай на Эммета, водружая свои книги на стол.
И у него, и у Эммета абсолютно безумные родители, чья одержимость их оценками сравнима только с озабоченностью тем, на ком они в конце концов женятся.
– Нет, – защищается Эммет, – я просто говорю, что они могут оказаться…
– Ладно, как скажешь, но это не вопрос мнений. Мы с Тео специально спроектировали все так…
– За работу, мальчики! – командует Мак, внезапно материализуясь возле нас, чтобы заткнуть рты. – Сосредоточьтесь. Хорошо?
– Конечно, – отвечаю я.
Мисс Восс и новенькая за окном исчезают как раз в тот момент, когда я окидываю беглым взглядом лабораторную задачу, которую ставит перед нами Мак.
Больше скорости!
Очередной ничем не примечательный день в школе. Как и всегда.
2. Неприятности
– Значит, – произносит мисс Восс, – это твоя катапульта?
– Да, – отвечаю я, решая прикинуться наивной.
Что я поняла в этой школе, так это то, что лучше даже не пытаться угадывать, что может пойти не по плану. Это как не признаваться копу, с какой скоростью ты на самом деле ехала, когда он тебя останавливает, – просто на всякий случай. (Сама я этого доподлинно не знаю, но так сказала мне Джейми.)
– Изабель, послушай… – вздыхает мисс Восс. В случае со взрослыми это всегда плохой признак.
Нет ничего хуже напускной интимности. «Послушайте, мы же все здесь свои!» – обычно говорят люди, и сказанное после неминуемо приобретает тягостное значение. А еще полным именем меня называет только моя мать.
– Я думаю, мы с тобой обе знаем, что ты приложила к этому проекту не так много усилий, как могла бы.
– О, эм… Ну… – мнусь я, а затем, вместо того чтобы закончить предложение, просто… замолкаю.
Это кажется мне единственным логичным поступком.
По какой-то причине мисс Восс одаривает меня странной, кривоватой улыбкой.
– На чем ты специализировалась в прошлой школе? – спрашивает она меня.
Странный вопрос, но да ладно.
– На биологии и химии?
– Ты спрашиваешь или отвечаешь?
Господи.
– Простите, я отвечаю. Биология и химия.
– И какие у тебя оценки по этим предметам?
– О, эм… Пятерки по обоим.
– Но ты не стала записываться на подготовительные курсы по ним?
– Я… мне не очень нравятся естественные науки.
– Как насчет математики?
Я хмурюсь.
– Ходила ли я на математику, вы имеете в виду?
Она еще раз полуулыбается.
– Да. Какие дисциплины у тебя были на этой кафедре?
– Алгебра и тригонометрия. Сейчас у меня математический анализ.
– И как с этим обстоят дела?
– По алгебре была пятерка с минусом. Кажется.
Второй год обучения в старшей школе выдался странным; у меня был парень-неудачник, из-за которого меня отстраняли от занятий по меньшей мере четыре раза, прежде чем я порвала с ним окончательно.
– Но по тригонометрии у меня пятерка.
– И сейчас ты ходишь на подготовительные курсы по матанализу, так?
– Нет… Это просто уроки, – отвечаю я. (Невероятно, правда?)
– Значит, математика тебе тоже не нравится? – спрашивает мисс Восс, и я начинаю думать, уж не шутит ли она.
– Наверное, не очень, – отвечаю. Звучит чертовски неубедительно.
– Ага, – замечает мисс Восс, но затем, слава богу, переходит к делу. – Скажи мне, Изабель, ты уже думала о том, на какой специальности хочешь учиться?
О боги, только не это. Может, лучше вернемся к разговору о моих оценках? В прежней школе я считалась хорошисткой – то есть одной из тех, чьим родителям не требовалось регулярно звонить, – и это давало мне привилегию быть лишенной их надзора.
– Ну, я подумываю о… – Что же заставит ее отстать от меня? – Архитектуре? Да, об архитектуре, – легкомысленно отвечаю я. – Мне, знаете ли, нравится искусство и все такое.
– Искусство и все такое? – эхом повторяет она.
– Ну…
Напомните мне записать этот эпизод в дневник снов в разделе «Кошмары». Что я вообще должна ответить на это? Ни у кого из моих знакомых нет хобби, интересов, да вообще чего-нибудь, выходящего за рамки тусовок, которые, как правило, сводятся к поеданию бесплатных чипсов в кафе или к посиделкам на парковке и трепу о том, что делать что-либо – глупо. Уверена, у Джейми непременно имеется заранее отрепетированная речь обо всех филантропических причинах, по которым она собирается стать юристом, но лично я не то чтобы в восторге от общения с пожилыми людьми или любой другой формы труда на благо общества, к которой мы все должны стремиться в свободное время. На меня, например, в основном кричат из-за того, что я устраиваю бардак, разбрасывая карандаши где попало, или просят свалить куда подальше, когда пытаюсь позаимствовать у брата его инструменты. (Мать считает, что у меня проблемы с непоседливостью, но на самом деле я просто делаю все возможное, чтобы не мешать окружающим.)
– Мне нравится мастерить всякое, – удается выдавить из себя, поскольку мисс Восс явно ожидает ответа. – Ради развлечения. Я соорудила свой стол из старой швейной машинки, которую отыскала в антикварном магазине, – продолжаю, и тут, к счастью, меня осеняет. – Я