— Не трогай ее, — заметил Вивернель, вздохнув. — Иначе я скажу, что поцеловал твою невесту. Сегодня в ее комнате. Да, Злата?
Морис посмотрел на меня, а у меня дыхание перехватило. Это было словно удар в под дых. Внезапная слабость обрушилась на меня, когда я смотрела в холодные насмешливые глаза Вивернеля.
— Или она тебе об этом не рассказала? — вскинул бровь Вивернель, а я даже дар речи потеряла от такой подлости.
Почему-то я была уверена, что никому об этом не скажет, но я в нем ошиблась…
— Это правда? — резко развернулся ко мне Морис. Он сощурил глаза, пока я пыталась хоть капельку успокоиться.
— И ей даже понравилось, — добавил Вивернель все с той же улыбкой. — По-крайней мере она не сопротивлялась…
Глава 4
— Папа! — позвала я, видя, как зеркало мутнеет. В зеркале появилось лицо папы Альвера. При виде меня он сразу заулыбался.
— Моя дорогая, что случилось? — спросил он.
Я посмотрела в сторону окна, за которым раньше был корпус, а теперь виднелись руины.
— Папа, ты лучше присядь, — сглотнула я, глядя на то, как поднимается бровь папы Альвера.
— Так, дорогая моя, за что мне хвататься? За сердце или за кошелек? — спросил он, игнорируя кресло, которое стояло в трех метрах от него.
— Можно я начну издалека, — произнесла я, вздыхая. — Папа, а что бы ты сказал, если…
Я снова посмотрела на руины.
— Нет, не так немного, — заметила я, видя, как папа Альвер смотрит на меня с подозрением. — Папа, тебя вызывает ректор.
— Залечу к нему, как только будет время, — отмахнулся Альвер.
— Сейчас, — я снова шумно вздохнула.
— Хорошо, давай так. Башня? — спросил папа Альвер, а я посмотрела в окно и сглотнула.
— И башня, — кивнула я.
— Что значит «и»? — прищурился папа Альвер. — Золото мое, не томи. Папу сейчас финансовый инфаркт хватит. Вот такой рубец на кошельке. Что случилось?
— Морис с Вивернелем подрались немного, — заметила я, бегая глазами по комнате. — И… тебе бы лучше прилететь. Поговорить с ректором.
— Хорошо, — вздохнул папа Альвер, а я спешно стерла с зеркала символ. Одевшись, я вышла из комнаты и направилась встречать. Перепрыгнув через обрушившиеся перекрытия, я разогналась и допрыгнула до куска лестницы, которая вела на третий этаж. Потом я прошла по галерее, вдыхая свежий весенний ветер, пролезла в дырку рядом с дверью, которую завалило кирпичами, добежала до портала, который расчистили студенты первого курса, и перенеслась в холл.
— Нет, ну это ж надо! Я из окна видел! Вот это была битва! — слышался восторженный голос студентов, которые разбирали завалы возле одной двери.
— Завалы разбирают для учителя! — послышался голос за дверью. — Итак, у нас с вами шестой урок подряд! Записывайте тему!
Глухой и протяжный стон слился в унисон. А я мысленно посочувствовала беднягам. У них были ночные пары, так что пока завал не разобрали, они вынуждены учиться.
Я обернулась, видя папу Альвера, который направлялся ко мне. Темноволосый, с короткой стрижкой, в черной одежде, узор которой напоминал чешую, он выглядел очень молодо. Хотя ему больше трехсот лет.
— Никто не пострадал! — тут же произнесла я, вставая между ним и трудолюбивыми младшекурсниками.
— Пострадал семейный бюджет, — вздохнул папа Альвер, а я понимала, что он еще не все видел. И эта сторона Академии пострадала намного меньше, чем та.
Он взял меня за руку, а я почувствовала прилив благодарности. Когда я была маленькая, он удочерил меня. Он чуть не погиб, сражаясь за меня. Он убил родителей Энны Честимир, которые нападали на нас. И за это я была ему безумно благодарна. Ну еще за заколочки, игрушки, комнату принцессы, корону и много-много всего.
Я смотрела на него, понимая, что они с Вивернелем очень похожи. Те же взгляды, те же жесты, та же улыбка.
— Сюда, пап, — произнесла я, когда папа Альвер по старой памяти свернул направо. — Нам налево.
— Это еще почему? — спросил он.
Ну не могу же я сразу сказать, что там нет больше права.
— Так быстрее! — вздохнула я, видя, как папа Альвер перешагивает через завалы. Это здесь еще расчистили!
Дойдя до кабинета ректора, я робко постучала в дверь.
— О! Я так понимаю, это Альвер Эберхарт, — послышался голос ректора, а я вздохнула, заходя следом. — Ну, у нас тут произошло небольшое происшествие.
Ректор восседал за старинным столом, а в его руках был огромный свиток. Он толкнул его, а свиток упал на пол и стал разматываться к двери. Как раз туда, где стоял папа. Папа опустил глаза, а потом поднял их на два кресла, в которых сидели Вивернель и Морис. Вивернель сидел, закинув ногу на ногу, а Морис широк расставив ноги.
— Дети мои, — послышалось покашливание. — Мне кажется, я вас не настолько люблю…
— Настолько-настолько… Восемьсот тысяч золотых, — сообщил старый ректор.
И тут папа, которого боялись все. Который почти в одиночку с дедом Белуаром остаивали наш замок от нападения двадцати драконов, решивших напасть, когда в нашей семье родилась вторая золотая драконица, сейчас схватился за сердце и стал оседать, скользя плечом по двери.
— Папа! — перепугалась я,заглядывая ему в бледное лицо. — Папочка, тебе плохо? Может воды?
— Воды, — прохрипел Альвер, соглашаясь. — В ней их я и утоплю!
— Папа, — дотронулась я до его плеча. — Это не они. Это я во всем виновата…
Глава 5
— Золото мое, — погладил по голове папа Альвер. Он посмотрел на меня ласково. — Не надо выгораживать братьев. Я понимаю, что ты прекрасно знаешь, что на тебя я орать не буду. И пользуешься этим нагло.
Я вздохнула. Что правда, то правда. И мне часто приходилось брать вину на себя, выдумывая всякие небылицы, чтобы братьям не влетело. Если мне это все прощалось, то им нет. Я посмотрела на Вивернеля, который демонстративно смотрел на меня, ничуть не смутившись. А ведь это он спровоцировал Мориса. Я знаю, что в отношениях обманывать нельзя. Но я готова была промолчать, лишь не было поединка. В этот момент я боялась за каждого. И даже за…
Вивернель насмешливо посмотрел на меня, а вспомнила наше детство. Когда он заявил, что принимает сторону Энны, никто не поверил. Все думали, что он просто обиделся за то, что мы с Морисом не берем его в игру. Но как выяснилось, это была не детская обида. Именно тогда он и сделал свой выбор.
— Вы двое! — резко произнес Альвер, а глаза его сверкнули. — За мной!
— Забыл сказать, что отстраняю их от занятий на два дня! Если еще раз такое повторится, то я их отчислю! — строго произнес ректор. — В шестой раз. А сколько стоит зачисление, вы помните!
Я со вздохом смотрела на то, как Морис с неохотой поднимается. Вивернель скривился и закатил глаза. Но тоже послушно встал.
— Я вычту эту сумму из вашего месячного содержания, — скрипнул зубами Альвер, строго глядя на братьев.
Он не делал разницы между своими и приемными. Поэтому отгребали одинаково и Морис, и Вивернель.
Дверь за ними закрылась. Я тоже собиралась уйти, но ректор остановил меня.
— Злата, — послышался его голос. Я обернулась. — Я сегодня поставил вам дополнительный урок. Он будет через час.
— Хорошо, — кивнула я, берясь за ручку двери. Я вышла в коридор, слыша голос Альвера.
— Почему, когда вы сражаетесь, вы не можете унести свои туши подальше от Академии! — рычал он, а его голос удалялся. — Лес возле Академии стоит дешевле, чем Академия! Маме ни слова! Скажете, что вам дали отгул!
Я вздохнула и стала пробираться в свою комнату. Завалы уже местами расчистили. Я видела, как восстанавливают лестницу, присоединяя к ней рухнувшие вниз осколки.
«Энна Честимир имеет намного больше шансов победить. Она усиленно занимается… Однако, если уже говорить по честному, то я понимаю, что лучше было бы, если бы на троне оказалась Злата. Энна тут же начнет сводить счеты. И кто его знает, сумеет ли она остановиться, или нет?», — послышались негромкие голоса преподавателей.
Все оживление, которое царило перед выпускным было не более, чем маской, прикрывающей тревогу грядущей битвы.
— Разрешите, — улыбнулась я, подходя к ним со спины.
— Конечно-конечно! — улыбнулись мне, а я прошла по лестнице, чувствуя, что не могу избавиться от тревоги.
Закрыв дверь в свою комнату, я села на кровать и обняла колени.
«Энна тренируется каждый день!», — выдохнула я. — «А у нас накрылась очередная тренировка!»
В прошлый раз она не состоялась из-за того, что был День Всех Влюбленных. И мы ловили по комнате Мориса невидимую открытку, которая орала противным голосом: «Я тебя люблю!». Ужас заключался в том, что она была невидимой и шустрой. И мы могли ориентироваться только на голос. Мы соорудили сачок, которым пытались ухватить ее. И вроде бы получилось. Открытка умолкла. Только я ушла, а Морис собрался выспаться, как послышался мерзкий голосок: «Я зарядилась! Теперь я могу признаваться в любви дальше!». В итоге Морис не выдержал. Мы вытащили из комнаты все вещи, и он полыхнул туда струей пламени. Мы всю ночь отмывали стены от копоти, раскладывали книги и вещи по местам.
— Даже если так, я не смогу убить Энну…«, — вертелась в голове мысль. — 'Я потом не смогу жить с этой мыслью! Она будет мучить меня кошмарами по ночам. Интересно, другие принцессы тоже убивали? И как им жилось после этого?».
Я поежилась и вздохнула.
«Я должна!», — убеждала я себя. — «Иначе моя семья дорого расплатится за мою слабость!».
Часы оповестили, что у меня урок, а я поправила плащ. Раньше мы всегда шли с Морисом, но сейчас я шла на урок одна.
Заклинание подметало каменную крошку в коридорах, Я поздоровалась с преподавателем зельеварения, который восстанавливал гобелен, капая на него из какого-то флакона.
Сбежав по лестнице вниз, я вышла на улицу. Запах весны заставил сердце затрепетать, словно маленькую птичку в клетке. «Это может быть моя последняя весна!», — пронеслось в голове, а сердце кольнуло.