— Нет! Отдыхать не время! Ведь скоро конкурс, Лиззи! Пора готовиться! Надо усовершенствовать хвостовые перья, клювы и гребни!
И они снова принялись за дело. Лиззи искоса понаблюдала за папой, а потом тихонько сказала:
— Па-а-ап…
— Да? Что, моя радость?
— Послушай, пап, — начала она. — Нам всё-таки надо понять. Даже с длинными хвостами, клювами и гребнями… может… не сработать.
— Что? Что может не сработать?
Он заморгал и покачал головой, словно не понимал её или даже не хотел понимать.
— Но это ведь не важно, да? — продолжила Лиззи. — Даже если не сработает, это не имеет значения. Пускай нас даже выловят из реки. Ведь мы всё равно полетим, да, пап?
Папа снова заморгал и уставился на Лиззи. Потом он сожрал червяка. Пошуршал крыльями.
— Чик-чирик! — сказал он.
Лиззи взяла его за руку. Встряхнула.
— Ты меня понял, папа? — спросила она. — Ты понял, что, скорее всего, ничего у нас не выйдет? Но мы будем вместе, да, пап? Что бы ни случилось — мы вместе. Это самое главное.
Папа подпрыгнул и, хлопая крыльями, забегал по комнате.
— Кар! Кар! — вопил он. — Кар! Кар!
— Папа! — окликнула его Лиззи. — Ты меня слышишь?
И тут с улицы донеслось:
— Последний шанс! Запись на Всемирный конкурс летунов!
Лиззи с папой замерли. И снова услышали:
— ПОСЛЕДНИЙ ШАНС! ЗАПИСЬ НА ВСЕМИРНЫЙ КОНКУРС ЛЕ…
Папа распахнул дверь. За калиткой стоял кругленький маленький мистер Пуп с мегафоном и папкой анкет.
— ПОСЛЕДНИЙ ШАНС! ЗА…
— Сюда! — завопил папа. — Заходите, мистер Пуп!
10
Мистер Пуп посмотрел на папу поверх забора. И открыл калитку.
— Но вы у нас уже числитесь, мистер Кар-Кар, — сказал он.
— Речь не обо мне, — пояснил папа. — Со мной летит моя птичка.
Сделав шаг в сторону, он подтолкнул Лиззи вперёд.
— Отлично! — обрадовался мистер Пуп. — А не мала ли она для такого опасного приключения?
— Я о ней позабочусь, — сказал папа. — Птицы — самые заботливые родители на свете.
— Гм-м-м, — протянул мистер Пуп.
Папа провёл его в дом. Прищурившись, мистер Пуп смерил Лиззи скептическим взглядом и покачал головой.
— Она сильная, — заверил его папа. — Она храбрая. Самая храбрая в мире. Так все говорят, верно, Лиззи?
— Все-все? — уточнил мистер Пуп.
Лиззи пожала плечами. Она вспомнила, что сказал про неё однажды мистер Ирис, что иногда говорит тётушка, что всегда твердит ей папа. А ещё она вспомнила маму, которая повторяла: ты храбрая, ты смелая, ты самая отважная из всех отважных.
— Наверно, все… — ответила Лиззи мистеру Пупу.
Взгляд мистера Пупа на миг смягчился.
— Хорошая девочка, — прошептал он.
Потом он достал чистый бланк и послюнил карандаш.
— Имя? — спросил он.
— Элизабет, — сказала Лиззи.
— Э-ли-за-бет, — вывел мистер Пуп. — Фамилия?
— Элизабет Кар-Кар! — подсказал папа.
— Кар-Кар? — Лиззи опешила.
— Кар-Кары мы, — пояснил папа. — Кар-кар-кар! Мистер Пуп смотрел на них пристально-препристально.
— Вы уверены? — спросил он.
— Да, — быстро ответил папа. — Что мы, свою фамилию не знаем, что ли?
— Знаем… — неуверенно подтвердила Лиззи и принялась каркать вслед за папой, точно ворона. — Кар-кар! Кар-кар-кар!
Мистер Пуп записал фамилию.
— Род занятий? — спросил он.
Лиззи пожала плечами.
— Я просто девочка, — сказала она. — В школу хожу.
— Нет, — возразил папа. — Ты не просто девочка! Ты девочка-птичка. Я — птиц, а она — птичка. Это у нас семейное.
Мистер Пуп заполнил графу «род занятий» маленькими округлыми закорючками. Дописал. Задумался. Снова взглянул на папу с Лиззи. Он всматривался в их крылья.
— Движущая сила? Крылья и вера, так надо понимать?
— Совершенно справедливо, — сказал папа. — Крылья и вера. А ещё клюв и гребень. Покажи ему, Лиззи.
Лиззи надела клюв И гребень.
— Вы такого, небось, в жизни не видели! — воскликнул папа. — И у нас будут длинные хвостовые перья, как у настоящих птиц. Это Лиззи придумала. Она гений! Изобретатель наших движущих сил!
Мистер Пуп осмотрел Лиззи и папу с головы до ног.
Заглянул в гнездо. Почесал щёку. Лизнул карандаш.
— Гм-м-м… — пробормотал он. — Гм-м-м-м-м-м…
Он почесал свой круглый животик.
— Участников-то с каждым днём всё больше, — произнёс он. — С Мадагаскара приплыл чемпион по прыжкам в длину. Из Смоленска припрыгал прыгун с шестом. С острова Мальта прилетела воздушная гимнастка, с Кубы прикатил на тележке уличный разносчик, да ещё из Ташкента пританцевали семь дервишей. Парашютисты, эквилибристы и силы-тяжести-преодолевисты. У одного парня миллион розовых резинок. Есть планёры, гигантские шаги, трёхметровые арбалеты и…
— А ещё есть мы! С крыльями! — воскликнул папа.
— Увы! — подтвердил мистер Пуп и протянул Лиззи заполненную анкету и карандаш. — Речка в это время года очень мокрая, мисс Кар-Кар, — добавил он. — Подпишите вот здесь. И здесь. И ещё здесь.
Лиззи подписалась и улыбнулась.
Он проверил её подписи.
— Заявка принята! — объявил он и, поставив внизу свою закорючку, сунул папку под мышку. — Мисс Кар-Кар, а нет ли у вас случайно подводных крыльев? — спросил мистер Пуп.
Папа фыркнул.
— Водные-подводные! Кому они нужны, мистер Пуп? Идите уже, вам пора.
Мистер Пуп направился к калитке.
— До воскресенья! — крикнул он напоследок. — Взлёт в десять утра!
Папа закрыл за ним дверь.
— Папа-птиц и дочка-птичка! — сказал папа. — Мы станем самыми знаменитыми в мире летунами! Нам не будет равных! Йо-хо-хо!
Он принялся кружить по комнате, но потом вдруг остановился и задумался.
— Я уступаю тебе победу, Лиззи, — произнёс он.
— Что?
— Я хочу, чтобы ты победила. Ближе к финишу я приторможу, чтобы ты меня догнала и перегнала. Со свистом! Пролетишь мимо — и вот он, финиш! Ура-а-а-а! Лиззи Кар-Кар, девочка-птичка! Поскорей вручите этой девочке тысячу фунтов!
Они захихикали. Умолкли. Прислушались.
— В саду кто-то есть, — шепнула Лиззи.
Они подкрались к окну, выглянули.
— Кто там может быть? — прошептал папа.
Вроде всё как обычно: стоят деревья… под ними сгущаются тени. Но шорохи слышатся явственно, и это не шелест листвы. А вот что-то мелькнуло — в самой густой тени, под деревьями. Что это? Кто? Лиззи всматривалась, всматривалась и наконец различила знакомый силуэт.
— А-а-а, это опять тётя, — сказала Лиззи и ахнула: — С ней мистер Ирис!
— Быстро! — скомандовал папа. — В гнездо!
11
Тётя Дорин и мистер Ирис топтались у порога. Прижимали уши к двери. Но в доме было тихо. Мистер Ирис вздрогнул.
— Вы уверены, что мой визит уместен, миссис Дуди? — спросил он.
— Разумеется, уместен, — сказала тётушка. — Этот безумец — совершенный псих, его надо лечить. Но сначала надо вызволить из его лап бедную девочку.
Она медленно повернула ручку, медленно открыла дверь…
— Позвольте… нельзя же вот так, тайком… — сказал мистер Ирис. — Человеку в моём положении…
Тётя Дорин втащила его за собой в дом.
— Из чего только делают директоров в наше время? — вздохнула она. — Из детского пластилина! В моё время директора школ были из стали! Что женщины, что мужчины — несгибаемы!
Она вынула из кармашка фартука клёцку и протянула мистеру Ирису.
— Угощайтесь! Еда всегда бодрит.
Мистер Ирис осмотрел эту странную, весьма подозрительную еду.
— Что это? — спросил он.
Тётушка воззрилась на него в изумлении. Неужели Лиззин директор вообще ничего в этой жизни не знает?
— Клёцка это, что же ещё! — сказала она.
— Но я не люблю клёцки, — сказал мистер Ирис.
— Вот ещё глупости! Клёцки все любят. Ешьте и помалкивайте!
Она потянула его за собой на кухню. Осмотрелась. Мистер Ирис откусил кусочек клёцки.
— Однако! Вполне съедобно! — сказал он и откусил ещё кусочек. — Даже вполне вкусно. Спасибо, миссис Дуди.
— За что? — удивилась тётя Дорин.
— За клёцку, миссис Дуди. Вкус… м-м-м… восхитительный.
Тётушка покраснела и скромно потупилась.
— Вам действительно нравится? — спросила она.
— Да, миссис Дуди!
— Дорин, — сказала тётя Дорин.
— Что? — растерялся мистер Ирис.
— Можете называть меня Дорин, — сказала тётушка. — И можно на «ты».
Теперь покраснел и потупился мистер Ирис.
— Спасибо, Дорин. — Он откусил ещё кусочек клёцки. — Ваша… твоя клёцка прямо из детства. Теперь таких не делают. Теперь они даже пахнут иначе. И нет в них такой… основательности.
— Ой, спасибо вам, мистер Ирис, — сказала тётушка Дорин.
— Мортимер, — прошептал он.
— Что?
— Меня зовут Мортимер. Мортимер Ирис. И, пожалуйста, на «ты».
— Мортимер Ирис? — повторила тётушка Дорин. — А всё-таки «Ирис», уж прости, похоже на название конфеты.
— Да-да, моя матушка так и говорила, — подхватил мистер Ирис. — Ещё она говорила, что я и сам похож на конфетку. Такой сладкий. Вот и называла меня Ириской. А ещё Ирис-кис-кис.
— Кис-кис?
Мистер Ирис запнулся.
— Ты ведь не проговоришься, Дорин? А то ученики меня задразнят…
Тётушка подняла палец. Сощурилась. Огляделась.
— Тс-с! — прошипела она. — Слышишь?
— Что надо слышать? — прошептал мистер Ирис.
— «Щёлк-щёлк» слышишь? — спросила тётушка. — А теперь вроде шорох. А сейчас свист. И щебет!
Они всматривались. Вслушивались. За окном щебетали и свистели птицы. Рычали моторы, шуршали шины. Они услышали собственное дыхание. И громкий стук своих сердец. Они стояли молча, как зачарованные. Мистер Ирис дожевал клёцку. Улыбнулся. И стал тихонько подсвистывать птицам. Он поднял руки, словно собрался взлететь.
— Это просто птицы, Дорин.
Тётушка крякнула.
— Просто птицы? И ты туда же, мистер Мортимер Ирис? Чепуху несёшь. В этом доме происходит много странного. Причудливого. Совершенно невероятного. Секреты с перьями, интриги с клювами, тайны с крыльями. И я этого не потерплю! — Тут что-то прожужжало мимо её носа… Тётушка вскинулась. — Ой, что это? Кто это?