Ведьма перестала печалиться и оживилась, дракон лишь покачал головой. Тут все ясно, мужскую солидарность никто не отменял.
Пока готовила нехитрый завтрак, успела привычно записать за шефом список неотложных дел, но пока определялась с предлогами и направлением, он вновь отключился. Нужно бы продумать этот вопрос на досуге, чтобы не теряться завтра утром. В школу танцев сегодня игралось веселее, даже радикулит на время забылся без мазей и обезболивающих. А через несколько минут я пригласила семью за стол. Киру и кота покормила раньше, ибо ребенок и животное ни в чем не повинны.
— Это у нас что? — без энтузиазма спросил любимый муж, но напоровшись на мой совсем недобрый взгляд, продолжил более радостно: — О, гречка!
— С чем это она? — осторожно косясь в мою сторону, спросила дочь. — С маслом, что ли?
— Со стратегическим запасом нашей семьи! — подтвердила я. — Посуду помоете сами.
И в сопровождении кота и внучки гордо удалилась работать под «Барбариков», «Троллей» и «Анимал планет». Обедали мы тем же составом раньше, чем наше офисное братство. И только в середине дня моя маленькая помощница пригласила их к столу. Н этот раз работяги отреагировали живее.
Увидев накрытый стол, сияние на лицах дорогих и любимых людей потухло. Я же спиной привалилась к холодильнику, перекрывая доступ к другим продуктам, демонстративно сложила на груди руки. Два обреченных вздоха пронеслись по кухне, и ложки мерно, но без энтузиазма, застучали по тарелкам.
— Можете сдобрить маслицем, — кивнула я на большую бутылку, примостившуюся на уголке стола.
Желающих не нашлось. Посуду мыли без меня, потому что в комнате строгий воспитатель Кира укладывал спать после прогулки двух воспитанников детского сада: Олю и Кузю. Коту досталось больше, а мне даже удалось поработать, хотя до несчастных ведьмы и дракона дело так и не дошло.
Ужин не отличался разнообразием. Сырные блинчики мы съели намного раньше, чем рабочий класс пришел есть свою кашу апокалипсиса.
— У-у-у-у-у! — протянул муж и констатировал: — Гречка.
— Опять? — едва не плача, спросила дочь.
Где-то внутри шевельнулась предательница-жалость.
— Разрешаю отрезать по куску колбасы, — поражаясь своей щедрости, сказала я.
Мы с котом смотрели ягуаров. Вернее, он смотрел, а я пыталась работать. На кухне гремела посуда, слышался смех, и было немного обидно выпадать из общего веселья. Тем более, я ничем такого отношения не заслужила.
— Мам, — рядом присела дочь. — Ты прости меня, а?
Я кивнула, она улыбнулась. Так всегда, чем старше становятся дети, тем меньше у них для нас слов, а ведь порой так хочется поговорить, расспросить, обнять, расцеловать крепко и звонко, как в детстве.
— Кирочка, пойдем, я тебе книжку почитаю! — позвала дочь, обнимающую меня, внучку.
— Хочу с Олечкой играть в дискотеку! — вопил ребенок, пытаясь не отпустить меня и одновременно дотянуться до кота, в целях самосохранения резво отползающего в сторону.
— Пойдем, я с тобой поиграю, — настаивала Аня.
— Ты даже не знаешь, кто такой Салтыков! — уличила ее Кира в невежестве.
Меня смерили насмешливым взглядом, от которого я почувствовала себя, если не динозавром, то примерно одного возраста с теми, кто Ленина живым видел. Ребенка все же оторвали и унесли. Правда, с ревом, сменившимся через минуту счастливым заливистым смехом. Вот уж у кого никаких проблем!
Спать ложились рано. Муж извинялся настойчиво, долго и страстно. Сразу стало ясно, кто из работяг накосячил больше. Дракон подсматривал и конспектировал особо удачные приемы, чтобы потом применить их с ведьмой.
Глава 5. Апокалипсис. День пятый
Утро, наверное, было добрым. Проснулась я в гордом одиночестве, а внучка поразила приятным разнообразием.
— Канализация — это от слова анализы, да? Потому что мы туда какашки смываем? — поинтересовался ребенок.
— От слова «канал», то есть труба, по которым уходит все, что мы смываем, — пояснила я.
— Э-э-э, а теплого молока не будет? — возмутился недовольный таким разнообразием кот.
На кухне кто-то гремел посудой, умопомрачительно пахло сваренным кофе. Я его не пью, но ничего не могу с собой поделать — аромат обожаю.
— Мам, иди завтракать! — крикнула дочь. — Я всех накормила, одна ты неохваченная осталась.
Приятно.
Начальник не подвел, позвонил до того, как я успела всунуть ноги в тапки. Диктовал бодро, спешил. Не знал, наверное, что определиться с предлогами «в» и «на» мне помешал любимый и чуткий супруг. Список вновь оказался длинным. В конце я приписала еще один пункт: «Определиться с местом и направлением». Подумала и два раза подчеркнула последнюю мысль.
Дракон и ведьма загадочно улыбались и надеялись на лучшее.
Завтрак оказался выше всех похвал: зеленый салат, тосты, аппетитно нарезанный апельсин и чай с почти свежим молоком. Кира увлеченно приклеивала в альбом кусочки цветной бумаги, усердно орудуя клеем-карандашом. Выходило кривовато, но ее удовольствию это не мешало.
— Олечка, глянь, как дельно выходит, — сообщил мне ребенок.
— Так даже я смогу, — фыркнул кот.
Я улыбнулась внучке, укоризненно посмотрела на Кузьму и, отхлебнув горячий чай, решила во что бы то ни стало радоваться новому дню. Получилось. Недолго. С минуту, примерно.
В ванной комнате раздался грохот. А потом…
- *Вырезано цензурой*! Да, что б тебя! *Вырезано цензурой*! — орал муж.
— Там мокро, — сообщил, уже сбегавший на разведку, кот.
— Фонтан! — восхищенно завопила Кира, прыгая где-то в коридоре.
— Сережа! — простонала я.
Мы с дочкой переглянулись. И в этот самый момент в квартире раздался звонок.
— Ты кого-нибудь ждешь? — спросила я дочь.
— Только пенсию лет через тридцать пять! — выпалила она.
— Тогда ты — в ванную, а я открою!
Покинув свободный от всех проблем, спокойный островок кухни, мы с Анной вышли в коридор и, как две каравеллы, разошлись в разные стороны.
- *Вырезано цензурой*! — услышала ее нежный голосок прежде, чем открыла дверь.
И едва я это сделала, как мне в лицо брызнули чем-то дурно пахнущим, явно алкоголесодержащим с примесью хлорки и еще чего-то едкого. Причем, проделали процедуру не единожды. В глаза целились, паразиты!
«Ограбление!» — хотелось заорать, но дыхание сперло, и я закашлялась.
Глаза безбожно слезились, а горло першило. Пока моргала, пытаясь вернуть зрение, отфыркивалась и отплевывалась от попавшей в рот и нос мерзкой субстанции, бандиты никак себя не проявляли. Даже не пытались ворваться в квартиру. Странные какие-то!
В ванной матерились на два голоса, а, быть может, даже уже на четыре, если принимать во внимание мяуканье кота и нечто непереводимое восхищенное внучкино. Я последний раз зажмурилась и, распахнув глаза, все же взглянула на визитера.
«Ну, здравствуй, наш большой брат с Альфы Центавра!» — мысленно поприветствовала гуманоида.
Прикид у него оказался так себе. Нет, в смысле, затейливый, конечно, но если брать каждую вещь наряда пришельца по отдельности, то они вполне опознавались среднестатистическим земным обывателем, то есть, мной. Инопланетянин где-то успел урвать медицинскую или не очень маску, сшитую их розовой ткани в веселенькое сердечко, диэлектрические перчатки по локоть и желтые резиновые сапоги. Из обычного полиэтиленового пакета брат по разуму сварганил себе манишку, проделав посередине дыру и натянув его на довольно узкие плечи. Апогеем этого непотребства я бы сочла связку чеснока, которую вместо ожерелья нацепил наш вселенский брат. В руках он держал голубенький опрыскиватель для цветов, чем, по всей вероятности, и воспользовался, лишая меня зрения.
— Приветствую тебя, друг! — как мне казалось, величественно и торжественно произнесла я, всем своим видом показывая, что земляне мирные, ни разу не мстительные и выступают против любых вооруженных конфликтов.
— Здравствуй, Оля, — ответил альфацентаврянин голосом моего соседа снизу.
— Денис? — удивленно выдохнула я.
— А ты что, небожителя ждала? — хмыкнул он.
— Не то чтобы… — замямлила я. — А ты, собственно, чего пришел-то?
Меня терзали смутные предчувствия, что явление Дениса и разухабистые словечки в ванной как-то взаимосвязаны. Словно они были двумя половинками чего-то целого.
— Топите вы меня, — ответил сосед, и опрыскал воздух перед собой, снова навоняв спиртом и чем-то изрядно химическим.
Вон оно чо! Ситуация из мистической превращалась в трагическую.
— Сильно? — поинтересовалась я.
— Не очень, — честно признался он. — Признаться, я, пока карантин, ремонт решил сделать. Только счистил все старые слои краски и шпатлевки до бетона, и тут как польет с потолка. Так что ущерб невелик, но все равно обидно.
— Пройдешь? — я мотнула головой. — Мне посмотреть нужно, что там у нас творится.
— Не. Я лучше тебя тут подожду, а то вдруг у вас вирус.
Конечно, вирус у нас прячется, это же все знают. Его нет в подъезде, где с утра до ночи ходит многочисленная семья мигрантов с Азии, поселившаяся в квартире на четвертом этаже, и не менее многочисленные их друзья и просто члены местной диаспоры таких же мигрантов.
— Ну, жди-жди, — пожала плечам я и поспешила к своей притихшей семье.
Промокшие до нитки муж и дочь собирали банными полотенцами с пола воду. Кира сидела на закрытой крышке унитаза и держала ехидно ухмыляющегося кота.
— Что произошло? — все же уточнила я.
— Хотел проверить, из какой трещины течет, но оступился и выпустил душ из рук, — хмуро сознался муж. — Пока ловил, натекло.
Оступился, значит. И я посмотрела на кота. Он даже не отпирался.
— А нечего «брысь» благородным животным кричать, — пробубнил Кузьма.
— Ну и что? Нашел? — спросила супруга.
— Кого? — спросил он.
— Трещину! — Видит бог, я тут с ними в заточении с ума сойду!
— Не успел, — виновато склонил голову Сергей.
— Воду убрать, одежду переодеть, чайник поставить! — скомандовала я.