Знаю, что Скайлер слышит эту историю в миллионный раз, но, кажется, что я никогда не устану рассказывать ее, так же, как и она – слушать.
– Снова ущербная и ее голос? – слышу за спиной и мгновенно поворачиваюсь.
Стерва Куинн буквально вжимает меня в землю взглядом. И ее приспешницы не отстают.
– Ну прямо Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф, – закатывает глаза Скайлер.
А мне и хочется смеяться, и понимаю: лучше не надо.
– Что вы здесь забыли? – хлещет, приблизившись. – Вас не приглашали.
– Где-то я уже это слышала, – язвительно тянет Скайлер.
– Только на этот раз тебе нечем парировать. Это частная собственность. – В глазах Куинн столько триумфа и презрения, что, кажется, ядом напитывается даже воздух. – Или думаешь, пососалась с богатеньким музыкантом и стало все можно?
Ой-ей.
– Что ты сказала?
– Что слышала. Шлюх у нас быстро осаживают.
– Тебе ли не знать об этом, – шипит Скай, и я вовремя выпрыгиваю вперед, предотвращая едва не начавшуюся драку.
– Давайте успокоимся.
– Не строй из себя миротворца, Митчелл.
– Мы просто пришли развеяться. И не хотим враждовать.
– Да ты оказывается не немая, – прыскает, а затем делает свой коронный шаг, и я тут же теряю всю храбрость. – Слушай сюда, ущербная, это не твой мир. Тебе в нем не рады. И лучше бы тебе убраться, если не хочешь нажить себе ненужных проблем.
– Кайли, хватит!
И не только Куинн, кажется, замолкает вообще все.
Макстон возникает между нами словно буфер – усмиряя двух сцепившихся взглядом кошек. Хотя мои коготки по сравнению с коготками стервы…
– Это я их позвал, – говорит прежде, чем ведьма открывает рот.
– Что? – то ли ушам своим не верит, то ли воспринимает как шутку. – Но…
– Кайли, все, – останавливает ее.
Господи, действительно останавливает.
Просто назвав по имени.
И ей очень хочется возразить, но она заталкивает всю свою желчь обратно в глотку.
Макстон улыбается и победно играет бровями, а Кайли едва не лопается от злости.
Что довольно трудно не заметить.
– Ведьма похожа на вареного рака, – шепчет подруга мне на ухо, и я кусаю губу, чтобы не рассмеяться.
– Простите за это. Иногда она излишне…
– Стервозная, – Скайлер за словом в карман не лезет, да.
Макстон усмехается, а затем приглашает нас войти.
Убежище Дейтона внутри – как и снаружи – восхитительно. И дело не в дороговизне и шике, нет. В атмосфере. Я помню родителей Метьюза не очень хорошо, но то, как его мама любит уют, светящиеся гирлянды и декоративные фонари – отчетливо. И она украшает всем этим дом едва ли не целиком.
И веранду.
Веранду особенно.
Из гостей на сейшене насчитываю всего человек пятнадцать, включая самого именинника и нас, конечно. Из закусок почти сразу обращаю внимание на луковые кольца, за которые – ГОСПОДИБОЖЕ – готова продать Владыке Ада душу. И картошку фри.
Мы со Скай почти до отвала набиваем животы – и это в первые же полчаса.
Все это время дом почти беспрерывно сотрясает веселье.
Из динамиков звучат бесподобные Scorpions.
И я вдыхаю запах любимого озера, стоя на веранде почти у самого края, куда выхожу чисто автоматически. Наверное, чтобы немного проветрить мысли.
– Пива? – Макстон так внезапно оказывается рядом, что от испуга и смущения едва не переваливаюсь через перила.
– Эм, нет, я…
– Оно легкое.
И правда – к черту.
Беру бутылку и почти сразу же отпиваю из горлышка.
– Ну как?
– Не сок, но пить можно.
Макстон усмехается, а затем облокачивается о перила рядом.
Он стоит так близко, что вновь ощущаю его сводящий с ума запах. Горячий ветер и марокканский песок… как в тот день, когда он катал меня на своем байке. И все внутри вновь трепещет и словно по какому-то зову тянется к нему. Сегодня на нем простая белая футболка и светло-голубые джинсы. Его непослушные волосы – как я люблю – растрепаны. А пухлые губы маняще дразнят их поцеловать.
Боже, о чем я только думаю?
Макстон Рид и поцелуи?
Отворачиваюсь, ловя себя на мысли, что, наверное, снова пунцовею.
А еще – что, вероятно, выгляжу безумно глупо рядом с ним.
– Почему ты убегала?
– Что?
– Каждый раз, как мы подходили друг к другу ближе, чем на десять метров.
– Я не…
– Убегала, Ри. – Безапелляционно.
А я не знаю, хочу ли с этим спорить.
– Не всем я по душе, – не собираюсь откровенничать, но как-то вырывается.
– Ты про Кайли? Слушай, она не такая плохая, какой кажется на первый взгляд. И думаю дело в том, что она тяжело принимает новеньких.
Ага.
Именно в этом.
– Все устаканится. Вот увидишь, – подбадривает, а я не спорю.
Потому что меньше всего на свете – здесь, сейчас, с Ним – хочу обсуждать стерву и ее гребаные чувства.
Почему он так ее защищает?
Брось, Митчелл, ты прекрасно знаешь почему.
Так стоит ли строить из себя дурочку?
– Ты загналась, верно?
– Что? – вскидываю взгляд, моментально цепляясь за его. – Вовсе нет.
– Паршиво ты врешь, – усмехается, а я понять пытаюсь – это настолько очевидно, или Макстон знает меня лучше, чем я думаю?
От внезапного ветра инстинктивно кутаюсь в мягкую вязку. Инстинктивно. Потому что мне ни капли не холодно рядом с Ним.
Рядом с ним я всегда ощущаю лишь тепло. А еще тишину, спокойствие и уют. И это не объяснить так просто, не выразить обыкновенными словами.
Сентиментально? Да.
Но я знаю, что бы не бушевало в мире – бури, грозы, тайфуны – я всегда буду в безопасности с Ним. Мне не страшны метели и ливни, потому что Он будет крепко сжимать мою руку. Пусть и не в этом времени, не здесь и не с настоящими нами.
Но ведь никто не запрещает мне мечтать?
Так?
Вздрагиваю, ощутив, как по плечам мягко скользит плед – окутывает, будто кокон. Руки Макстона жгут даже через ткань, и кажется, я в самом деле прекращаю дышать.
– Подумал, ты замерзла, – шепчет, когда наши взгляды встречаются.
А мне бы отвернуться, сказать что-то, но не могу. Молча гляжу в любимую лаву, наслаждаясь каждой отведенной секундой, запоминая его касания и то, с каким трепетом он на меня смотрит. Сердце с грохотом барабанит в уши, врезается в ребра и делает сальто. А я стою как завороженная, не в силах все это остановить.
– Эй, голубки, мы играть собираемся, айда к нам!
Макстон слабо усмехается, а я едва не сгораю от неловкости и стыда. Осторожно отстраняюсь, и сильные пальцы небрежно соскальзывают с плеч.
– Идем.
– Да, – шепчу, все еще чувствуя, как по позвоночнику – словно безумные – несутся электрические змейки. И несутся так быстро, что едва не задыхаюсь.
ГОСПОДИБОЖЕ, если бы он только знал, КАК на меня действует.
Когда входим, обнаруживаю, что Скайлер о чем-то увлеченно болтает с Кеем – клавишником группы, тогда как Дейтон упорно клеит какую-то брюнетку, которую я вообще впервые вижу. Не знаю почему, но как-то непроизвольно представляю этих двоих в собственном загородном доме с тремя мальчишками сорванцами, невозможно похожими на Янг, и одной большущей мохнатой собакой, всюду таскающейся за Метьюзом.
Хотя по всем законам и правилам представлять такое не должна.
Вообще-то я хорошая подруга.
Но отчего-то это сильнее меня.
– Во что играем? – спрашивает Макстон, когда мы садимся на пол в круг.
На подушки.
Что, кстати говоря, добавляет определенной теплоты атмосфере.
– Правда или действие.
– Эй, чувак, мы что, тринадцатилетки?
– К твоему сведению, в это играют независимо от возраста, – закатывает глаза Куинн. – Рейтинг поднимают задания и вопросы. Все в твоих руках, Лось.
– Итак, начнем. – Метьюз так смешно потирает ладони, будто задумывает что-то неприличное. – Правда или действие, птичка? – спрашивает и смотрит точно на Скайлер.
– Вообще-то по правилам первую жертву выбирают все играющие, – недовольно мурлычет та самая брюнетка, которую еще минуту назад Дейтон зажимал у стенки.
– У меня есть только одно правило, малышка – никаких правил, – усмехается, и брюнетка тут же надувает губки.
– Попкорна бы сейчас, да? – шепотом шутит Макстон, и я улыбаюсь, потому что, если честно, думаю о том же.
– Ну так что, птичка, правда или действие?
– Правда.
– Тебе понравился наш поцелуй? – нахально щебечет, но Скайлер была бы не Скайлер, если бы это выбило ее из равновесия.
– Он был отвратителен.
– Эй, друг, – лыбится Дейт, – напомни-ка, что мы делаем с теми, кто лжет?
Кэмерон не успевает ответить. Скай вскидывает средний палец, и вся компания – кроме ведьм, конечно – давится со смеху.
– Правда или действие, Бо?
Бо – а вернее, Боллард Гилл – самый серьезный из ребят. Сужу по его поведению на концертах и сдержанности в социальных сетях. Однако эта сдержанность, порой даже отстраненность, не мешает ему быть хорошим другом и фантастическим гитаристом.
Его партии – особенное волшебство.
– Правда.
– Хм. Твоя самая любимая песня?
– Too Late. Kingdom Come.
– Правда или действие, Куинн?
– Правда.
– Отсосешь мне? – выкрикивает кто-то. И по комнате вновь прокатывается смех.
Отключаюсь. Ухожу глубоко в свои мысли. Иногда такое бывает. Я просто на время теряю связь с реальностью. Отдаленно слышу смех и разговоры, и вроде бы, как Бо задает Кайли свой вопрос. Она отвечает – мне так кажется. Но что – не слышу.
Я думаю о Макстоне.
О том, что значу для него и значу ли хоть что-то.
Это его прикосновение – невинное или нет?
Говорит ли оно о чем-то? Имеет ли смысл?
Мне кажется, что да… или я слишком сильно хочу в это верить?
– …ущербная? – обрывок фразы проникает в сознание, и я замираю.
– Кайли.
– Ну ладно-ладно, – закатывает глаза. – Так правда или действие?
– Я…
– Это простой вопрос, Митчелл.
Действительно.
Почему я так боюсь?
– Правда, – бормочу, и уже через секунду сильно об этом жалею.