Ухмылка Кайли Куинн будто с приветом от самого дьявола. И меня до конца не покидает чувство, будто бы я заключила с этим дьяволом сделку на собственную душу.
– Был ли у тебя секс? Оральный не считается.
От вопроса стервы прошибает мороз. Плотнее заворачиваюсь в плюшевую вязку, чтобы то ли согреться, то ли спрятаться. А, может, заснуть и не просыпаться.
Пытаюсь найти глазами Скайлер – тщетно. В круге ее нет.
– Что? – хлопает глазами Куинн. – Нормальный вопрос.
А я дышать не могу от стыда и страха.
Мне будто сердце с корнем вырывают.
Глупо? По-детски?
Возможно, когда ты – королева.
Но я… я совсем другое дело. Я…
– Я не хочу отвечать, – выдавливаю кое-как.
– Тогда придется выполнить действие, – что звучит еще более зловеще.
– Кайли…
– Таковы правила, Макстон. И ты об этом знаешь. Если игрок отказывается говорить правду, то… его наказывают, – Ведьмы прыскают вслед за своей королевой.
А у меня сердце с разбега валится в пятки.
Во что я, черт возьми, ввязалась?
Глава 7
Мне это не нравится.
Абсолютно.
«Правила есть правила» – паршивый принцип для желающих повеселиться. А Куинн чертовски любит веселиться.
– Сделаем исключение.
Стерва цокает и, смотря мне в глаза, отрицательно качает головой.
– Если ущербная хочет вписаться, исключений быть не должно.
– Кайли…
– Сэмми, помоги.
– С удовольствием, – усмехается придурок, а я чувствую, что это херовая затея, и что ничем хорошим она не обернется.
– Эй, да расслабься ты. Ничего с девчонкой не случится. – И вот вроде бы и прав Дейтон, но что-то будто не так. И пес его знает, как это объяснить.
Ри напоминает мне беззащитного испуганного котенка – смотрит во все глаза и недоверчиво идет за Саймоном. А я едва держусь, чтобы не сгрести ее в охапку и не убраться отсюда к чертовой матери.
Почему?
– Не бойся, крошка, больно не будет, – лыбится дебил Сакс, а я клянусь, слышу, как громко и часто стучит ее пульс.
Девчонка не знает таких игр. Все эти бессмысленные пьянки до утра, пошлость, грязь – она не такая. И это наказание тоже не для нее.
Саймон подходит к ней под давящие на мозг вопли, под свист Метьюза и смех Кайли. А затем подхватывает на руки и всего через секунду швыряет в воду.
– Ри! – крик Скайлер хлопушкой бьет по перепонкам. – Она воды боится, черт возьми!
«А если боится, значит не выплывет сама…» – проносится в голове. Сердце с грохотом ударяется о ребра еще до того, как срываюсь и с разбега прыгаю с понтона.
Никогда в своей жизни я так не боялся.
Кровь практически закипала в венах, горел каждый сантиметр кожи. Головой понимал, что успею – обязан, но душа с каждым вздохом все сильнее обращалась в пепел.
«Дыши только, дыши!» – хватаю и вытаскиваю дрожащую из воды: помогают Дейт и Бо. А она едва не захлебывается, откашливает воду. И вся будто не здесь.
Сука.
Весело вам теперь?
– Ри! – Скайлер расталкивает зевак и падает на колени рядом. – Боже, только дыши!
– Дышит, – шепчу, не знаю: для нее больше или для себя. Потому что у самого крыша едет – не угнаться.
Пытаюсь привести Терезу в чувства – тщетно. Кажется, будто она в сознании, а в следующую секунду уже падает – на полном серьезе, в гребаный обморок.
– Ее домой нужно.
Киваю и подхватываю девчонку на руки, что есть силы жму мокрую к груди. С меня самого в три ручья льет, а я думаю лишь о том, чтобы Она не простудилась. Чтобы под эту тоненькую рубашку, которая теперь почти прозрачная, не забрался сраный ветер.
– Захвати мою куртку, – прошу, и Скайлер мгновенно мчится в дом. Когда выбегает, мы вместе укрываем Терезу, хотя оба понимаем, что это не спасет. Ей в тепло нужно и переодеться в сухое. А лучше – нырнуть в горячую ванную и выпить что-то от простуды.
– Мистер Митчелл?
– С Итаном в городе, – сообщает Скай.
Ее саму не слабо потряхивает, голос практически срывается.
– Я наберу. – На ходу достает из кармана мобильник, и пока пытается дозвониться, я уже метеором долетаю до дома Терри. Дверь – лестница – кровать. Все на каком-то бешеном адреналине.
Не знаю, насколько по шкале до десяти ее состояние худо, но Она так ни разу и не открывает глаз. В какой-то момент даже кажется, что и не дышит.
Или я превращаюсь в долбаного параноика?
Укладываю Терезу на гору забавных подушек-зверят и тянусь к тоненьким пальцам на футболке, чтобы осторожно их отцепить.
– Не уходи, – шепчет, и сердце откликается тихим ударом.
Столько, черт возьми, боли и надежды в ее тихой просьбе, что меня мгновенно парализует. Что я ответить могу? Что не уйду? Что останусь?
Заболеет ведь, глупая…
– Тебе переодеться нужно.
Вцепляется в футболку сильнее – сжимает до боли в костяшках, намертво, а я чувствую, что что-то не так, что не должно так быть. Ее дыхание учащается, сердцебиение – следом. А затем первое до хрипа в легких спирает.
Девчонка на моих глазах начинает задыхаться. На полном серьезе!
– Эй! – сжимаю в ладонях ее лицо. – Эй-эй-эй! Ты чего? Ри! – она впервые поднимает на меня глаза и смотрит так, что все внутри падает со стометровки.
Приоткрывает пересохшие губы, но молчит. Не роняет ни звука.
– Ингалятор? – бросаю наугад. – У тебя есть ингалятор?
Мотает головой, а я уже собираюсь звонить в скорую, но не нахожу в кармане телефон.
Оставил у Дейтона.
Твою ж мать.
– Скайлер!
Секунда. Вторая.
Тишина дома безжалостно рвет перепонки.
И нет – это не на озере было как никогда страшно. Это здесь, сейчас – когда понимаю, что, черт возьми, ничего не могу со всем этим дерьмом сделать.
– Ри, – вновь сжимаю ее влажное от воды лицо, – посмотри на меня. Посмотри мне в глаза. Ты в безопасности, слышишь? Дома.
Тонкие пальцы сильнее стискивают мокрую ткань, и я понимаю, что она слышит. Дает мне это понять. После чего медленно поднимает взгляд.
– Не уходи, – повторяет, а я проваливаюсь в ее бескрайние, как вселенная, глаза. Мне хватает секунды, чтобы осознать, что и не хочу. Поэтому плюю на все условности, забираюсь рядом и молча притягиваю маленькую к себе.
Девчонка жмется сильнее, будто ищет во мне тихую гавань.
А я, придурок, даже не знаю, как себя вести.
Как часто бьется ее крохотное сердечко? Сколько ударов в минуту отбивает?
Сто пятьдесят? Двести?
Кажется, будто вот-вот вылетит через ребра.
Не знаю, сколько времени проходит – десять минут, двадцать, – но ее дыхание становится ровным, и она перестает панически сжимать на мне футболку.
Стрелка переваливает за одиннадцать, а мы так и сидим – мокрые, обнявшись. И самое хреновое – я понятия не имею, КАК мне уйти. Так, чтобы не потревожить Бэмби, чтобы она не проснулась, и это не спровоцировало новый приступ.
Приступ… я не знаю его природы – лишь логически складываю два и два.
Одного не пойму… как человек, который так панически боится воды, может сидеть возле нее часами? Любить ее лишь издалека, не имея возможности коснуться?
Тихие шаги на лестнице вынуждают повернуться.
– Мистер Митчелл уже едет, – шепотом сообщает Скайлер, а я даже не знаю, как будет правильнее: дождаться его и все объяснить или уйти, чтобы не тревожить Терезу?
– Она уснула, и я…
– Ничего, – шепчет, понимая с полуслова, – я помогу.
Киваю, осторожно высвобождаясь из уютных объятий.
Замечаю уже почти остывший чай на столе, и понимаю, что Скайлер приходила раньше. Просто я этого не заметил. Мы оба.
– Я зайду утром.
И знаю, что она и без моих советов помнит про горячую ванную и сухую одежду, но все равно какого-то черта об этом напоминаю.
– Тебе стоит подумать и о себе, – заботливо говорит, когда провожает до двери, – точно не хочешь остаться? Я бы поискала, во что ты мог бы переодеться, приготовила бы еще имбирный чай…
– У меня дела, – отказываюсь, хотя очень хочу быть сейчас здесь.
Точно знать, что Тереза в порядке, а чертов приступ окончательно отступил.
Почему?
Возможно, потому, что во всем этом вижу на сто процентов СВОЮ вину.
Даже не вину Кайли. Или идиота Саймона.
Свою.
Потому что обещал, но не защитил, мудак.
Потому что просто стоял и смотрел.
Не сделал ничего, хотя мог. Не остановил.
Даже не спросил, умеет ли она плавать.
Элементарно, правда? Это первое, что, черт возьми, нужно было сделать перед тем, как бросать девчонку в озеро. Прежде чем вообще затевать всю эту игру.
– Дерьмо! – долблю кулаком в бетон, до крови разбивая костяшки.
Злюсь.
Киплю весь изнутри.
Одна лишь мысль о Ней – беспомощной, задыхающейся – наизнанку выворачивает ребра, в клочья, сука, рвет легкие. Я забыть не могу ее полные страха глаза, то, как она шепчет, умоляет ее не оставлять. То, как почти не дышит – едва, черт возьми.
И понимаю, что все обошлось. Что Ри в безопасности, дома, что с ней Скайлер и уже, наверное, отец и брат. Понимаю. Но никак не могу принять.
Мозг будто пребывает в каком-то вакууме. И из-за него все катится по наклонной.
– Эй, друг, порядок? Как Ри?
Приходится продышаться, чтобы выразительно не послать Метьюза на хрен. Не потому что НА НЕГО злюсь. Потому что ПРОСТО все еще злюсь. Поэтому молча сжимаю челюсть, киваю и прохожу мимо него в дом.
И я все еще чувствую вину ЗА СОБОЙ, понимаю, что САМ все это допустил, но этот ядовитый смех из кухни бьет кувалдой по оголенным нервам.
– …и что? Нянька я ей что ли? Откуда я знала, что ущербная трусиха такая?
– Барахталась, как слабоумная.
– Могла бы сказать, что плавать не умеет.
– Эта немая? Если только папочку на помощь позвать, – прыскает Кайли, Мелисса и Дайан – за ней, а меня будто взрывной волной отбрасывает.
В два шага настигаю Куинн и, схватив ее за локоть, насильно поднимаю со стула.