– Опекун? Мне не нужен опекун! Мне двадцать семь!
– Ну, опекуном не в юридическом смысле, а в духовном. Он обязан за ней присмотреть, научить всему, что требуется хозяйке поместья, – объяснил нотариус. – Это условие прописано отдельно.
– Прах меня побери! – не удержалась Ирис.
Сдается, ее отец и правда был тем еще чудаком. Назначить дворецкого ее наставником, это ж надо такое придумать!
– В случае же, если она решит продать поместье по истечении полугода, ей причитается пятьдесят процентов вырученной суммы, тридцать процентов – Рекстону, и по десять процентов госпоже и господину Эрколе.
– Тридцать процентов лакею, а родне лишь по десять! – присвистнул Дэниэль. – Слушайте, но это же завещание сумасшедшего! Его нужно оспорить.
– Перед тем, как написать его, ваш дядя прошел освидетельствование у врача.
– Нет, мы понимаем, что Рекстон почти что член семьи, жена дяди воспитывала его как сына, но все же… Старина, без обид, – обратился Даниэль к Рекстону. – Уж больно все это странно.
– Такова была воля барона, – сдержанно ответил Рекстон, и было понятно, что своих денег он так просто не упустит.
– Итак, госпожа Диль, вы можете оставить усадьбу и жить в ней как хозяйка, либо вы можете продать ее и получить часть вырученных средств. Решать вам. У вас есть время подумать, пока мы будем улаживать формальности.
– Полагаю, что за это время вам нужно собрать больше справок о госпоже Диль, – подал голос дворецкий. – Позвольте рекомендовать вам обратиться в сыскное бюро Барта Биркентона. У меня есть их визитка. Вот, возьмите. Там работают профессионалы и они два счета выяснят подноготную любого человека.
Дворецкий передал нотариусу картонный квадратик.
Ирис вспыхнула от негодования. Ясно, что Рекстон не отказался от своих подозрений насчет нее! Еще и визитку сыскного бюро прихватил, подготовился, значит!
Нотариус принял визитку, выровнял бумаги, сложил их в папку, снял очки и встал.
– Мне пора. Еще раз примите мои соболезнования. Госпожа Диль, если у вас возникнут вопросы, вы можете позвонить мне в контору. Будем оставаться на связи. Всего хорошего!
***
После ухода нотариуса обитатели дома спустились в гостиную. Хозяйка и ее сын держались от Ирис подальше и посматривали на нее настороженно. А Ирис все еще была в ступоре.
Даниэль побродил по гостиной, сердито пнул стул и заявил:
– Пойду в кабак и надерусь.
И он тут же осуществил свое намерение – покинул гостиную и хлопнул дверью так громко, что со стены упала картина.
Тетя Грета поморщилась, прижала руки к вискам и пожаловалась:
– Боже, как разболелась голова! Мне нужно лечь. Рекстон, велите моей горничной принести холодный компресс и нюхательные соли.
Она ушла в спальню, Рекстон последовал за ней – ухаживать и хлопотать.
Ирис осталась одна. Ей было тревожно. Сердце гулко колотилась, и отчего-то хотелось плакать.
Она ходила от стены к стене, трогала безделушки на полках и напряженно думала.
Барон оставил ей дом и кучу денег. Но деньги испарились. Она все равно будет богата, если продаст дом. На который имеют право и другие люди. Она может поселиться в этом доме, перевезти сюда отца и жить припеваючи.
Ее мечты сбылись, не так ли? Но почему так тяжело на душе? Как будто она совершила что-то нехорошее, и это гнетет ее.
Устав метаться, Ирис взяла из шкафа книгу – какой-то потрепанный роман – и села у окна за шторой.
В саду царили покой и безмятежность. По траве прыгали солнечные зайчики, над кустами роз вились бабочки и шмели. Мирная сельская картина успокоила Ирис и вогнала ее в транс.
Впервые за многие годы не нужно никуда спешить, ломать голову о том, где они с Финеасом будут ночевать и где найти денег рассчитаться с трактирщиком.
Нужно написать отцу и рассказать ему новости. Но он не сможет дать толкового совета – тут ей придется полагаться на саму себя.
Ее размышления прервал звук открываемой двери – в гостиную вошел Рекстон.
Дворецкий нес корзину, в которой лежали тряпки и стояли бутыли с бытовыми средствами. Он не заметил девушку за шторой, а она не дала о себе знать и стала наблюдать из своего укрытия.
Ректон принялся методично обходить комнату. Заглядывал под мебель, проводил пальцами по полкам в поисках пыли, а когда находил, со строгим видом делал пометку в блокноте.
Порой брался за тряпку, опрыскивал ее средством из пульверизатора и протирал поверхности и плафоны.
Ирис засмотрелась. Всегда приятно видеть человека за работой, которую он выполняет споро и уверенно. Рекстон хорошо знал свое дело, и хотя он был старшим среди слуг, не гнушался запачкать руки.
И как он красиво держится! Не каждый аристократ может похвастаться такой безупречной осанкой, разворотом плеч и плавностью движений. Титул барона подошел бы ему ничуть не меньше, чем Даниэлю. Во всяком случае, чувства собственного достоинства Рекстону не занимать.
Закончив протирать настенный светильник – Рекстон был так высок, что ему для этого не понадобилось подставлять табурет – дворецкий неожиданно повернулся и резко отдернул штору.
– Изволите шпионить, госпожа Диль?
– Больно надо. Я просто сидела у окна и думала.
– О наследстве?
– Разумеется.
Ирис отвернулась к окну, давая понять, что не хочет продолжать разговор.
Но Рекстон не уходил.
– Вы уже приняли решение? – спросил он ровным голосом.
– Какое?
– О том, как поступите с домом.
– А что вы мне посоветуете? – вырвалось у Ирис.
Дворецкий поставил пульверизатор на стол, положил тряпку.
– Вы позволите? – он указал взглядом на соседний стул.
Сначала Ирис не поняла, что он хочет, но потом догадалась – он просит разрешения сесть. В ее кругах мужчины так не деликатничали.
– Да, конечно.
Рекстон опустился на стул рядом с Ирис и непринужденно оперся локтем о подоконник.
– Зачем вам мой совет, госпожа Диль? Ведь вы приехали сюда за деньгами. Если продадите дом, вы их получите.
– Я приехала сюда познакомиться с отцом.
– Неужели вы не рады, что он осчастливил вас в завещании?
– Я озадачена. Рекстон, что вы мне посоветуете? Вы знали барона долгие годы. Вы живете здесь. Что будет, если я продам дом? Я много выручу?
– Не очень. Дом требует ремонта. В фундаменте есть трещина. Нужны средства для восстановления, а их у вас нет. Однако покупатели на него быстро найдутся. Особняк старинный, с интересной историей и архитектурой. На вырученные деньги вы сможете купить квартиру в столице. Ваши тетя и кузен получат значительно меньше. Госпоже Эрколе придется отложить часть суммы на проживание, значит, она сможет приобрести лишь крохотную квартиру в ближайшей деревне. Господин Эрколе свою долю, скорее всего, потратит на удовольствия.
– По завещанию вы получите тридцать процентов от продажи.
– Да, это неплохая сумма.
– Вы хотите, чтобы я продала дом?
Ирис поежилась. Когда Рекстон смотрел на нее таким тяжелым, внимательным взглядом, ей делалось неуютно. Под маской сдержанного слуги скрывается очень непростой человек с сильным характером и волей.
– Нет. Господин цу Герике желал, чтобы вы оставили дом. Плохо, если господин и госпожа Эрколе лишатся своего жилья. И я не хочу уходить из поместья. Это и мой дом тоже, госпожа Диль. Я счастлив здесь. Но мои желания не играют никакой роли. Важно то, что вы решите.
– Мне бы тоже хотелось жить здесь. Как вы думаете, это возможно?
– Все возможно, если у человека есть желание. И, простите за каламбур, возможность.
– У меня есть желание. А возможности нет, так?
– Содержать особняк дорого. Денег у вас теперь нет. Или есть, госпожа Диль?
– У меня ни гроша.
– Я так и думал.
– Значит, очевидный выход – продать дом?
– Для вас – да. Вы получите деньги, которые вам так остро нужны.
– Почему вы думаете, что они мне нужны?
– А разве нет?
– Ладно! – воскликнула Ирис с отчаянием. – А что бы вы сделали на моем месте?
Рекстон помолчал. Коротко вздохнул и нехотя произнес:
– У меня есть кое-какие сбережения. Барон цу Герике щедро оплачивал мои услуги. Деньги выгодно вложены. Я бы снял их и начал свое дело, чтобы иметь доход. Восстановил бы особняк. Госпожа и господин Эрколе сохранили бы свой дом и я обеспечил бы их содержание.
– Вы можете это сделать?
– Я мог бы это сделать для госпожи и господина Эрколе. Для вас… простите, нет.
– Вы все еще мне не доверяете.
– Позвольте быть откровенным, госпожа Диль… Нет, не доверяю. Я не знаю вас и не знаю ваших намерений. Нет никаких гарантий, что в один прекрасный день вы не продадите дом и не выставите нас вон. Или не провернете какую-нибудь махинацию. Тогда я потеряю все: и дом, и вложенные в него деньги.
– Ясно. Я вас поняла, – с горечью сказала Ирис.
Да, она его действительно понимала. Она была практичной, как и дворецкий, и не доверяла людям. Она прошла хорошую школу жизни. А Рекстон был еще и весьма расчетлив.
Рекстон молчал и смотрел на нее, словно ждал продолжения разговора. У него были серо-зеленые глаза, опушенные черными ресницами, и очень суровая линия бровей.
– Как вас зовут?
– Простите?
Серо-зеленые глаза озадаченно прищурились, а линия бровей стала еще суровее.
– Как ваше имя? – терпеливо повторила Ирис. – У всех людей есть имя и фамилия. Или слуги, как домашние животные, имеют лишь что-то одно?
– Зачем вам мое имя? К дворецким принято обращаться по фамилии.
– Ну, вы же по завещанию мой наставник, или опекун или надсмотрщик. Я хочу знать, как ваше имя.
– Арман, – ответил Рекстон после секундной паузы.
– Арман?! Арман Рекстон… звучит красиво, – похвалила Ирис. – Если решите стать актером, вам даже не придется брать псевдоним.
– Никогда не испытывал желания кривляться на потеху публике.
– А я занимаюсь этим десять лет. Среди актеров много прекрасных людей. Далеко не все из нас шарлатаны. Но у вас другое мнение на этот счет, не так ли, Арман?