Так. Наташа создала мне имидж бомжа-разнорабочего за тарелку котлет. Черт, зачем я про них вспомнил? Я бы ещё одно пулевое перетерпел, только бы мне снова выдали тарелочку с котлетками…
— Он у вас не похож на гастарбайтера, — с сомнением протянула медсестра, вытянув голову и глядя на меня оценивающе.
Я решил, что ну его нафик и, картинно закатив глаза, съехал со скамейки на пол, изобразив обморок.
8
Все сразу забегали. Запищала Мышка, закудахтала медсестра, послышались крики и требования.… Хорошо как!
— Режьте джинсы!
— Не надо! — встрепенулся я. — Последние, что хозяин выдал! У меня больше нету!
— Господи, ну что за цирк?! — взвыл какой-то новый персонаж, похожий на того самого хирурга, к которому взывала Наташа все это время.
Но джинсы мои оставили в покое, принялись стягивать.
— У него давление девяносто на пятьдесят.
Ну, что тут скажешь? Уровень котлеток в крови уже давно упал, давление мне поддерживать не на что…
— Глюкозу ставьте, и на операционный стол его… Группу крови…
Блин, вот кровь мне чужую лить не нужно. Черт, сил почти ни на что не хватает…
— Наркоз делали вам когда-либо? — поинтересовался какой-то молодой врач.
— Не нужен мне наркоз, делайте под местным, — сдавленно процедил я.
— Давайте вы не будете нас учить, — недовольно начал он.
— Я беру всю ответственность на себя, — перебил я его. — Мне нельзя общий, аллергия, а на какие именно, я не помню…
Тут к кушетке подошел главный хирург.
— Петр Иванович, — принялся жаловаться молодой врач, — говорит, у него аллергия на общий наркоз, просит местный…
— Петр Иванович, можно вас с глазу на глаз на минутку? — вставил я, вложив во взгляд все оставшиеся силы, чтобы тот немного оцепенел. Кажется, ему хватило.
— Я вас слушаю, — склонился он надо мной.
— У меня в ноге — пуля, — понизил я голос. — Я бы хотел, чтобы вы ее вытащили без шума и пыли, а я в долгу не останусь. Равно как и в случае, если вы меня сдадите.
Ну, куда ж тут без четких условий? Никуда…
Судя по волне напряжения, прошедшей по лицу собеседника, предложение ему мое не понравилось, что ничуть не удивило. Он нахмурился, помарчнел, но все же кивнул:
— Хорошо. Решим нашу с вами проблему…
— Я выдержу местную анестезию. Пуля не глубоко.
— Ладно. — И он обернулся к двоим врачам, оставшимся в смотровой. — Каталку сюда. Я отвезу пациента на рентген. А вы — в приемный.
*****
Я нервно расхаживала в приемном покое в ожидании… нет, не Рафа из операционного отделения. А когда зубы перестанут стучать, и я смогу внятно объяснить по телефону, что именно мне нужно от человека на том конце связи…
Когда врач увез Рафа на рентген, а меня выпроводили, мысли о том, что я привезла в больницу преступника с большей долей вероятности и стала соучастником, парализовали. Это безумие ничего не предпринять. Пока ещё можно вылезти из ситуации с меньшими потерями, я обязана себя спасти и обезопасить. Потому что, какой бы Раф ни был обаятельный и привлекательный, мой приговор это никак не смягчит…
Наконец, я решительно набрала номер…
А уже через сорок минут сбивчиво давала показания представителю правоохранительных органов все в том же коридоре перед приемным покоем.
— Так вы решили, что у него — пулевое ранение, — констатировал тот меланхолично. Мужик средних лет, с напряженным лицом и уставшим взглядом. Будто смена его вот-вот закончится, а тут — я. — А врач что сказал?
— Врач не сказал ничего. А про пулевое ранение мужчина подтвердил сам. И я предложила отвезти его в больницу.
— И он согласился?
— Да.
— Как его имя, вы говорите?
— Раф.
С каждым его вопросом я чувствовала себя дурой все больше. Его напарник — парень помоложе — расхаживал со скучающим видом туда-сюда по приемному отделению, игнорируя нашу беседу. Мне же все больше казалось, что это меня сейчас загребут в камеру, а не Рафа.
— Проверьте и подпишите, — наконец, передали мне планшет. А мой собеседник обратился к коллеге. — Теперь нужно этого врача найти….
— А я могу ехать? — с надеждой поинтересовалась я.
— Пока останьтесь.
Черт, ну вот за что мне это, а? Мало мне было? Нет, ещё сосед этот подстреленный…
— А другого имени не называл вам сосед? — поинтересовался вдруг напарник, вернувшись от стойки регистрации.
— Нет.
— По этому имени там никто не записан, — спокойно сообщил он коллеге.
— Врача нашли?
— Да, он пока оперирует.
— Пожалуйста, можно я поеду? — взмолилась я.
— Вы должны его опознать, — раздраженно объяснили мне. — У нас нет ни имени вашего соседа, ни записи в журнале о нем. А вы ещё и уедете. Больше похоже пока на ложные показания.…
Вот так вот захочешь повести себя, как законопослушный человек, и останешься виноватой.
9
— Мне уже нужно звонить адвокату? — устало поинтересовалась я, роняя голову на руки.
— Нет ещё, — вздохнул он. — Слушайте, я прекрасно понимаю, что вы хотите проявить предосторожность. Но, поймите, Наталья Игоревна, само по себе пулевое ранение ничего не доказывает.
— И то, что человек сознательно не обращается к врачу, а прячется в заброшенном дачном поселке, тоже? — скептически уточнила я.
— Может, он идиот.
«Не он тут — идиот», — подумалось мне.
— Саш, нашел, — вдруг возвестил коллега, возвращаясь от двери смотрового. — Парня уже заканчивают оперировать. А записан он как Серафим.
Я округлила глаза, но тут же вжала голову в плечи, когда из боковой двери вышел тот самый хирург.
Беседа с ним у представителей правопорядка вышла короткой и закончилась сочувствующими взглядами в мою сторону. Когда старший направился ко мне, я поняла, что несдобровать.
— Врач сейчас дает показания, — начал он, подбирая слова, — но никакого пулевого ранения у его пациента не было. Вытащили кусок гвоздя, на который парень упал на стройке. Говорю же, ваш пострадалец — просто идиот. Скорее всего, мужчина над вами подшутил. Говорит, вы просто очень вкусно готовите. — И он усмехнулся. — Но вы не переживайте так. Наоборот, это прекрасно, что вы проявили бдительность…
— Я могу быть свободна, да? — безжизненно уточнила я.
— Ну, если что, с вами свяжутся, но, я думаю…
— Спасибо, — нервно поблагодарила я и направилась быстрым шагом из приемного покоя хирургии.
Вот теперь точно надо драпать.
Я выбежала из больницы, прыгнула за руль своей машинки и бросилась наутек. Ну, как, бросилась… По темноте я быстро ездить не умею. Зато спокойно можно было себя костерить, почти не отвлекаясь на дорогу.
— Вот же дура, — скулила я, вцепившись в руль. — Как я могла вообще во все это вляпаться? Ну, а что было делать? Вот, что? Отдохнула я в загородном домике! Набралась, блин, сил! Вот куда мне теперь драпать?
Зависит от того, какие у Рафа связи, насколько большие неприятности я ему доставила и как он зол вообще.… В общем, чем дальше, тем лучше.
— Ну ты зажгла, Наташа, — качала я головой, всматриваясь в дорогу. — Черт, как же темно…
Я сбавила скорость до минимально возможной и шмыгнула носом, стоически перетерпев приступ никчемности. Вот только расплакаться не хватало, чтобы вообще потерять ориентиры!
В поселок я добралась часа за два с половиной. Как же хотелось просто напиться и завалиться спать! Но я только сцепила зубы, оставила машину заведенной и поспешила в дом за вещами.
— Мушка! — позвала кошку с порога. — Мушка!
Кошка до меня не снизошла, и я, схватив переноску, прошла через гостиную и, шагнув в спальню,…
… остолбенела.
Мушка спала на моей кровати… вместе с Рафом. Мужчина лежал в одежде, подмяв подушку и одеяло. А моя кошка свернулась у него подмышкой, сложив голову на руку, и блаженно сопела. У кровати стояла пустая тарелка, в которой, скорее всего, когда-то были котлеты, и чашка с водой.
Я медленно сдала задом в гостиную и опустила переноску на пол, парализовано пялясь перед собой. Все. Допрыгалась. Кажется. Хотя…. я всё ещё могу прыгнуть за руль и сбежать…
…. оставив свой дом?
Вот уж нет!
Да что же это такое?!
Я никого тут не трогала! Тихо страдала! И тут какой-то, блин, уголовник выжил меня и отсюда?! Да хрен ему!
Сначала захотелось вернуться со сковородкой и отходить ей наглого захватчика. Но единственная сковродка оказалась занята котлетами, и я, обреченно вздохнув, вытащила ее из холодильника, поставила на стол… и стянула холодную котлету. Потом вторую, третью… Когда к котлетам добавился бокал вина, меня окончательно примирило с реальностью.
Ладно, черт с ним. Я и так устроила Рафу головняк. Пусть спит.
Заглушив машину, я вернулась в дом, устроилась на диване в гостиной и допила залпом вино.
Ну и денек…
*****
Черт, а я поизносился больше, чем думал. Надо же, как меня срубило. Да ещё и таким крепким сном, что я теперь понятия не имел, где моя Мышка, и чем у нее закончился день. Оставалось надеяться, что она дома.…
— Мррр? — оживилась кошка и потянулась, скатываясь головой по плечу.
Она явно встала на мою сторону, ведь я неосмотрительно ставлю тарелеку с котлетами на пол, чего Наташа явно не делает. Вот же меркантильное создание… Хотя, а я чем от нее сейчас отличаюсь?
Стоило пошевелиться, нога заныла, но без пули было гораздо лучше.
— Где твоя Мышка, а, кошка? — прохрипел я и тяжело спустил ноги с кровати.
Прислушавшись, я уловил еле слышное сопение в гостиной. Губы расползлись в усмешке. Нет, после вчерашнего я бы уже не дал Наташе от себя сбежать. И нет, не потому, что она меня испугалась и доложила в ментовку. Тут как раз все объяснимо. Наташа осталась одна, а в одиночку можно натворить всякого, и не всегда с первого раза понятно, что именно из этого — то самое «всякое». Конечно, ей страшно. А я — дебил, сам виноват.
Как же хочется жрать…
Вчера последние силы ушли на всякие психологические манипуляции. Хирурга — убедить вытащить пулю, мужика незнакомого на шустром джипе — подбросить с ветерком, чтобы обогнать свою юркую Мышку. Обогнали прилично. Я даже не дождался ее.