Поев, она пошла к себе в комнату, сказав, что хочет лечь пораньше.
Это тоже было для неё необычно.
Около трёх пополуночи Гарнер наконец провалился в сон. Проснулся он уже в шесть, почувствовав неладное.
И уже почти уверившись, в холодном поту, что Констанс ушла.
Глава 2
Прентис проехал во взятой напрокат «Тойоте Терсел» вниз по Сансет к Хайленд-парку, оттуда в Бархэм, пересёк скоростную автостраду, где от плотного металлического потока автомобилей отражалось яркое солнце. По извилистой, идущей под уклон дороге меж холмов, старых кондоминиумов и ранчо он добрался до Бэрбанка. Глаза его жгло, когда он въехал в Долину. Пальмовые деревья выгорели до пепельно-серого оттенка, подобного коже покойницы.
Артрайт когда-то заключил сделку с «Санрайз Студиос», и ему передали старый студийный актив — небольшое, переоборудованное под офис бунгало. «Санрайз» выкупила у «Метро Голдвин Мейер» много активов, а совсем недавно кто-то заполучил саму «Санрайз». Прентис не помнил, кто. Какая-то компания по производству слабоалкогольных напитков, а может, нефтяники. Или, не исключено, компания по производству слабоалкогольных напитков, принадлежащая нефтяникам, принадлежащим конгломерату по производству пластмасс. У ворот бунгало разместился «Чекпойнт Чарли»[6] в миниатюре. Чернокожий охранник в солнечных очках полицейского вида сверился со списком визитёров, просто чтобы увериться, что Прентис и впрямь приглашён Артрайтом на аудиенцию. Затем его направили на парковку F.
— Ф — для фуфла, — пробормотал Прентис, мрачно созерцая проплывающие мимо вереницы «Порше» и «Ягуаров». На парковке отыскалось только одно свободное место, но там трафаретом по асфальту было начертано: ЛУ КЕНСОН. Потрёпанная звезда потеряла контракт с «Санрайз» и Вылетела из Списка. Кенсон, скорее всего, вряд ли явится востребовать своё паркоместо, а Прентис уже опаздывал. Он не без колебаний — вдруг не повезёт? — припарковался там. Можно мыслить рационально, как математик, но в киноиндустрии лучше рассуждать категориями удачи и невезухи. Рано или поздно ты к этому приходишь.
Прентис вылез из машины и огляделся. Студия напоминала нагромождённые вкривь и вкось склады, а может, стойла с огромными распахнутыми дверьми. Залитые солнцем здания выглядели старыми и были выкрашены главным образом в унылый зелёный цвет. Краска облупилась. С другой стороны участка между зданий проглядывал фрагмент типичного жилого района: фальшивые фасады, используемые для съёмок типичных городских сцен в типичных полицейских боевиках.
Прентис взглянул на часы и почти вприпрыжку устремился по узкой дорожке между зданий. Он отыскал здание E и офис Зака Артрайта. Артрайт мог бы позволить себе роскошный офис в небоскрёбе из бетона и стекла, который «Санрайз» выстроила по соседству со старым студийным комплексом, но предпочитал оставаться в атмосфере золотого века Голливуда: на двери висела скромная табличка «Артрайт Пикчерз». Он привык к старомодным офисам-бунгало с потрескавшимися зелёными стенами и ненадёжными кондиционерами.
Впрочем, данный конкретный кондиционер работал даже слишком хорошо и издавал заметный шум, хорошо слышный из углового окна секретарши. Последняя, надо полагать, перестала его замечать. В комнате оказалось холодно, как в морге. Прентис вспомнил Эми, лежащую в холодильнике, выдвинутую с полки в лотке. Он старался об этом не думать, и целых полчаса ему даже удавалось.
Секретарша у Артрайта была пышногрудая, в обтягивающем платье, а ниже — тонкая, как ножницы. Золотистая тушь гламурно дополняла синие контактные линзы. Контактные линзы того же цвета, что и платье. Взъерошенные тёмные волосы оживляла золотистая полоска, и на золотой же цепочке с шеи свисал ньюэйджевый кристаллик.
— Привет, я Том Прентис...
Она подняла глаза от компьютера и одарила его мимолётной, но профессионально выверенной солнечной улыбкой.
— Проходите прямо в кабинет, Том, он вас ждёт.
Том, сказала она. А ведь они раньше не встречались.
С возвращеньицем в Голливуд.
Артрайт, само собой, говорил с кем-то по спикерфону, оседлав вертящееся кресло, которое упиралось в старинный стол с кожаной вставкой. Он носил выцветшие чёрные ковбойские сапоги и коричневую кожаную куртку, застёгнутую из-за слишком бойкого кондиционера. Длинные курчавые каштановые волосы были стянуты кожаными полосками в небольшой конский хвост. На остроносое мальчишеское лицо Артрайта загар ложился плохо, поэтому нос и щёки у него всегда выглядели слегка обгоревшими. Морщинки в уголках глаз и начинавший формироваться двойной подбородок выдавали неутешительную правду: он больше не был enfant terrible, как прозвали его журналюги всего пару лет назад. Зато у него недавно вышла пара хитов, занимающих первое и третье места по летним сборам, и выручки вполне хватало на новые громкие релизы. Все жаждали его увидеть, все хотели его очаровать, и Бадди, наверное, приложил немало усилий, устраивая Прентису встречу.
Прентис почувствовал себя побирушкой или шпионом. Шпион, Вылетевший из Списка и Вернувшийся Обратно, подумал он.
Артрайт подмигнул и указал на кресло. Прентис неловко сел в него, пытаясь не вытирать потные ладони о джинсы. Зря я сюда припёрся...
— Если клиент не хочет контракта, значит, не хочет, и всё тут! — говорил Артрайт в спикерфон. — Я не собираюсь пускать всё на самотёк. Блядь, каждый раз, как я предоставляю автору свободу творчества, получается ёбаная хуйня. Он получит пятьдесят сверху, но не больше. Лучшее, что я могу для него сделать.
— Не станет он разгребать это дерьмо, — возразил из спикерфона надтреснутый женский голос.
Прентиса покоробило, что при нём обсуждают какой-то контракт с таким видом и в таких выражениях, будто его тут и вовсе нету. Но, быть может, Артрайт стремится произвести на Прентиса впечатление. И не суть важно, что Прентис букашка. Демонстрация могущества у Артрайта получается самопроизвольно...
Прентис делал вид, что с интересом разглядывает интерьер офиса. Киношные постеры в рамах, развешанные по стенам, некоторые пятнадцатилетней давности, от самых старых фильмов Артрайта: Ад на земле, вестерн с Лу Кенсоном; Взяточники, exposé[7], снискавший Артрайту известный лоск; Тёплый нож, хитовый триллер. Тизер гласил: Храните нож под подушкой: там ему теплее...
Прентис уставился на постер Тёплого ножа. В голове у него пронеслась мысль: Какие же мы все мерзавцы. Все мы.
— ...креативный контроль никому не под силу, — говорил в спикерфон Артрайт. Отвернувшись от Прентиса, в воздух, отчего у него сделался вид, как у Джимми Стюарта, говорящего с Харви[8]. — Если бы хотел, взял бы Хагерстайн. Ей двадцать семь, и она чертовски хороша.
Артрайт вытянул под стол длинные ноги и покрутился в своём кресле с отсутствующим видом, словно забавляясь ультиматумом.
— Зак, ну приди в себя! — долетел, будто из воздуха, скрипучий женский голос. Прентис догадался, кто это может быть: Долл Бехгман, агент Джеффа Тейтельбаума. Прентис и Джефф вместе ходили в режиссёрскую школу в Нью-Йоркском университете, вместе снимали девочек, вместе делали претенциозные студенческие ленты на шестнадцатимиллиметровой плёнке. Прентис решил, что надо бы разведать, как там Джефф.
Очевидно, именно о Джеффе Артрайт пререкался с Долл Бехгман. Прентис один раз видел Долл: женщина средних лет, внешностью как Бетти Крокер[9], стилем диалога как Рой Кон[10].
Барракуда, как весело называл её Джефф. Чем яростнее она спорила с продюсерами, тем активнее Джефф её поддерживал. Кажется, в Артрайте Долл нашла достойного оппонента. Но она не сдавалась:
— Я же тебе говорю: у Джеффа инстинктивное понимание задачи. Эта Хагерстайн не напишет тебе нормальный экшен. Выйдет пшик, да и только.
— Тогда уговори Джеффа немного поступиться. Пускай пойдёт нам навстречу, Долл. Слушай, ко мне тут пришли... в общем, поговори ты с Джеффом.
— Завтра продолжим.
— Конечно. Пока.
Артрайт подкатился на кресле к телефону и нажал «отбой». Позерски склонил голову, испытующе глядя на Прентиса, и сказал:
— Том! Давно не виделись.
— Ага. Я в Нью-Йорке ошивался.
Прентис встречался с Артрайтом только однажды и был с ним не на короткой ноге. Артрайт на самом-то деле, скорее всего, и не помнит того эпизода.
Прентис позабавился немного с мыслишкой спросить, а что же в «Санрайз» уготовили Джеффу. Но, пускай даже Артрайт сознательно допустил его к телефонным переговорам, вслушиваться в подробности не просили, ведь так? Потом он понял, что и уточнять-то нет нужды. Артрайт продюсировал Копа по прозвищу Клинок-2 для «Санрайз», а Джефф предложил и написал сценарий Копа по прозвищу Клинок. Похоже, что ему доверили и продолжение, но он — как бишь там? — вышел из-под креативного контроля. Сценаристов иногда обуревает жажда Дефиса. Сценарист-продюсер, сценарист-режиссёр. Хотят почувствовать себя истинными игроками, покомандовать, припасть к театральным сборам. Джефф ещё не дошёл до этой стадии. Какого, спрашивается, хрена ему выходить из подчинения на рядовом боевике? Впрочем, Джефф искренне считал, что боевик может быть подлинным произведением искусства.
Артрайт демонстративно сверился с часами и спросил:
— Рад тебя снова видеть, что ты мне принёс?
Артрайту нужно, чтоб его зацепили сразу. Сейчас или никогда.
— Я принёс... — Прентис распростёр руки — и прыгнул со скалы в пропасть. — Я принёс комедию с сильным драматическим костяком, эдакую пародию на бадди[11]