Так был заложен фундамент будущей финансовой «империи», создано ядро крупнейшей группировки финансового капитала сегодняшней Швеции.
В те годы, о которых мы ведём сейчас речь, в Швеции возникало немало новых предприятий, акционерных обществ и компаний. Лица, стоявшие за их созданием, называли себя новомодным, заимствованным из немецкого языка словечком «грюндаре» – основатели. Простые шведы толковали это заграничное слово по-своему. В их понимании оно было синонимом слова «мошенник» – лингвистический парадокс, конечно, но, видимо, небезосновательный.
Андре Оскар был «грюндаре». В его известной нам биографии, как и в жизни его предков, если смотреть на неё глазами самого Андре Оскара и ему подобных, нет, правда, чего-либо предосудительного. Тем типичнее для своего времени была эта фигура и тем страшнее. Сухарь с арифмометром вместо души, убивший в себе все живые чувства, – таким представляется основатель стокгольмского «Эншильда банк» нашим современникам. Брак был для него коммерческим предприятием. «Дешевле было бы жениться», – говорил он ещё юношей, подводя итоги своих холостых лет. Всю жизнь свою он на склоне лет изобразил в дневнике в виде бухгалтерской формулы, разнеся её по графам «расходов» и подбив сумму.
И всё же, повторяем, до основания банка Андре Оскар Валленберг не был «грюндаре» в том смысле слова, в каком его употребляли в просторечии. Зато после создания банка он пустился во все тяжкие. Об иных его операциях с валютой и облигациями, которые были в новинку для шведов, даже друзья говаривали, что это-де «сильно спекулятивный ход». Используя американский опыт, Валленберг первым в Швеции открыл кредиты для владельцев железорудных предприятий, и ему было всё равно, шведы это были или англичане. Попутно шли «обычные» операции по кредитованию строительства железных дорог, торговых сделок и т. п. Заодно банк – или сам Андре Оскар через банк – становился владельцем то мелких железных рудников, то лесоразработок. Компаньоны Андре Оскара были довольны. Ещё бы: 25 процентов прибыли на вложенный капитал получал «Эншильда банк» в первые годы своего существования. Промышленный бум требовал всё новых и новых капиталовложений, и промышленники готовы были на всё, чтобы получить кредиты.
Но бум этот не был беспредельным, он выдыхался, и операции, которые осуществлялись под руководством Андре Оскара Валленберга, становились всё рискованнее. Среди компаньонов зрело недовольство, и в 1871 году в руководстве банка произошёл раскол. Восемь директоров, обвинив Андре Оскара в чрезмерно рискованном ведении дел, вышли из состава правления и основали свой банк, который и по сей день под именем «Свенска хандельсбанкен» остаётся главным конкурентом валленберговской группы.
Эта история едва не стала равнозначной концу коммерческой карьеры А. О. Валленберга и его банка. Падение конъюнктуры перерастало в кризис – один из жесточайших спадов, которые периодически сотрясают капиталистическую экономику. Помимо статистики о кризисе конца 70-х годов прошлого века в Швеции остались полулегенды-полуанекдоты. Одни разорялись безмолвно, другие пытались спастись, идя на невероятные сделки. Безупречнейшие представители света вдруг оказывались подлецами и откровенными жуликами. Но шведские деловые круги лихорадило не только от великосветских скандалов. В низах бродило недовольство. На рудниках, фабриках и лесоразработках вызревала решимость трудового люда к борьбе за свои права, вылившаяся в знаменитую Сундсвалльскую стачку, которую власти подавили силой оружия.
Валленберговский банк стоял в те годы накануне краха. Но он уже тогда принадлежал к числу таких предприятий, гибели которых не хотели и не могли допустить власть предержащие. Многие из них сами участвовали в операциях, осуществляемых банком, были владельцами его акций. И складывающееся шведское буржуазное государство пришло на помощь крупным промышленным воротилам и банковским магнатам. Казна создала специальный фонд для займов, выдававшихся под железнодорожные акции. «Эншильда банк» обладал множеством таких акций. Под их залог он получил 4-миллионный заём. Положение банка было спасено. Более того, заём позволил его хозяевам обеспечить себя – на всякий случай – недвижимым имуществом, благо в предложении не было недостатка: то тут, то там шли с молотка имения, железорудные участки, леса и угодья.
Когда же шведская экономика выползла наконец из кризиса, банк Валленберга был одним из немногих финансовых учреждений страны, способных к крупным кредитным операциям, к серьёзным капиталовложениям в ожившую промышленность. Этот период хроники Валленбергов связан уже не с именем отставного морского офицера, бросившего всё ради наживы, а с деятельностью двух из его многочисленных отпрысков – Кнута-Агатона и его единокровного брата Маркуса.
Братья в отличие от Андре Оскара не бросались в авантюры. С завидной расчётливостью они вкладывали деньги в любые сулящие прибыль предприятия, укрепляя позиции банка, подготавливая плацдарм для новых завоеваний. Разумеется, в тот отрезок времени – а речь идёт о конце XIX века – «Эншильда банк», как и другие шведские банки, ещё не был всепроникающим и вездесущим. Ведь в Швеции тогда лишь складывался монополистический капитализм, в котором банки становились опорой, фундаментом групп финансовой олигархии. Поэтому и бизнес Валленбергов оставался во многом традиционным – железные дороги, недвижимое имущество, торговые сделки. Но его операции приобретали масштабность, размах, во многом предопределившие позднейшее влияние банка.
С подобным размахом была проведена, к примеру, операция «Сальтшобаден».
Сальтшобаден – это небольшое местечко в стокгольмских шхерах, всего в часе езды от столицы. Редкий вытоптанный лес у тупиковой железнодорожной платформы, лес погуще вокруг разбросанных по склонам холмов вилл, надёжно ограждённых табличками с надписью «Частное владение», да возвышающееся среди этих строений здание гостиницы «Гранд-отель» – вот, пожалуй, и весь Сальтшобаден. Место не очень отдалённое, зато тихое и спокойное, уединённое. Сюда приезжают те, кому не хочется быть объектом пристального внимания прессы, например игроки сборной хоккейной команды Швеции «Тре крунур» и даже люди посерьёзнее, участники различных полуофициальных и неофициальных совещаний и конференций. Именно в здешнем «Гранд-отеле» в 1938 году боссы шведской индустрии вели доверительные переговоры с правыми лидерами шведских профсоюзов, которые завершились подписанием «Сальтшобаденского соглашения», соглашения о «классовом мире», предавшего интересы рабочего класса. А среди широкой публики Сальтшобаден известен как один из наиболее фешенебельных столичных пригородов. Иметь виллу в Сальтшобадене совсем недавно считалось непременным признаком благополучия, процветания, принадлежности к сливкам общества.
Привкус исключительности придал Сальтшобадену Кнут-Агатон Валленберг. Он сам разметил на карте участки для будущих загородных вилл (многие из этих участков принадлежали если не самому Кнуту-Агатону, то банку), построил железнодорожную ветку и уговорил особу королевских кровей заложить первый камень в фундамент «Гранд-отеля». Доходы с этого предприятия банк Валленбергов получает до сих пор.
Единокровные братья, управлявшие банком, как уже было сказано, вкладывали деньги в любое дело, казавшееся им прибыльным. В конце прошлого века стокгольмцы невероятно увлекались оперой, и горю их не было предела, когда сгорело здание театра. Валленберги оказались тут как тут. Они предложили создать консорциум для строительства нового театрального здания. Консорциум был создан, банк положил в свои сейфы 300 тысяч крон чистой прибыли, а здание театра, отнюдь не самое красивое и удобное, до сих пор возвышается в центре Стокгольма. Валленберги нажились на организации и строительстве павильонов Всемирной выставки в Стокгольме. Они умело эксплуатировали талант шведских инженеров. Субсидию изобретателю сепаратора Лавалю они окупили с лихвой, вложив деньги в строительство первого в мире сепараторного завода. Легендарный царь Мидас, превращавший в золото всё, к чему прикасался, мог бы позавидовать способности Валленбергов извлекать прибыль.
...С того момента, когда пастор Якоб, любивший морские приключения, и его брат Маркус впервые попали в поле зрения истории, прошло два столетия. Нынешний, самый младший из клана Валленбергов – представитель уже седьмого поколения этой фамилии и пятого поколения банкиров – владельцев «Эншильда банк». Не многие королевские династии могут похвастаться такой устойчивостью и таким долголетием.
Срок существования финансовой «империи» Валленбергов, однако, отмерен, как и срок социальной системы, её породившей. Если бы в этой «империи» был свой принц Гамлет, он мог бы с не меньшей уверенностью, чем шекспировский герой, рассказать о неладах, о царящей в ней гнили.
И всё-таки «империя» Валленбергов, хотя она обречена историей, ещё не разваливается. Более того, она пользуется гигантским влиянием не только в Швеции, но и в окружающем её капиталистическом мире. Попробуем разобраться, что она представляет собой сегодня.
«Империя» и её правящий дуэт
Итак, что же представляет собой «империя» Валленбергов?
Её центр, её ось, её, если хотите, метрополия – это, как уже было сказано, Стокгольмский частный банк – «Эншильда банк», правда, ныне изменивший своё название. На массивном четырёхэтажном здании штаб-квартиры банка, которое своим фасадом выходит на столичный бульвар Кунгстрэдсгорден, нет официальной вывески. Но всё равно это здание известно всем и каждому в Стокгольме, будь он швед или иностранец. Ещё больше знакома жителям шведской столицы голубая неоновая надпись «Эншильда банк», которую можно было увидеть и на любом мало-мальски оживлённом перекрёстке, и в отдалённых кварталах новостроек, там, где размещается контора или отделение банка. В столице их несколько десятков, и почти неизменно с отделением «Эншильда банк» соседствует контора «Хандельсбанкен», а до недавнего времени соседствовала контора «Скандинависка банкен». Как стародавние московские молочники Чичкин и Бландов, строившие свои магазины буквально дверь в дверь, хозяева этих трёх банков старались разместить свои конторы если не рядом, то поближе друг к другу. Ничего не поделаешь – конкуренция!