Лев и собака. С какой стати собака так доверчиво устроилась рядом со львом? Когда старый лев Иероним заревел на многочисленных поднявшихся на него – истинных или воображаемых – врагов, он называл их «собаками Сциллы», ибо Сцилла была обращена в морское чудовище и лаяла, как собака, будучи при этом окаймлена «венком» из собачьих голов. Среди других и Руфин, сначала друг, а потом смертельный враг Непримиримого, до самой могилы носил у него бранную кличку сцилловой собаки. Здесь, в иеронимовой келье, грызня между львом и собакой оставлена далеко позади, животные мирно лежат рядом, слегка соприкасаясь лапами, словно
В цитате соединены два фрагмента из юмористического стихотворения Вильгельма Буша (1832–1908), посвящённого Антонию Падуанскому.
Альбрехт Дюрер. Рыцарь, смерть и дьявол. 1513.
Медь, резцовая гравюра. 24,5 × 19,1 см
уже настал золотой мессианский век пророчеств. Мы оказались на территории по ту сторону приевшейся амальгамы уязвимости и тщеславия, свойственных гуманистам, оставив позади их взаимные прославления и поношения. Дюрер уводит их туда, куда они влекомы своими лучшими стремлениями, и побуждает к трудному исполнению их главной миссии. Труды Иеронима ещё не вышли фундаментальным изданием у Фробена. Лютер даже не начал переводить Библию. В иеронимовой келье мы наблюдаем идеальный исток, ещё не разделившийся ниже по течению между Ренессансом и Реформацией. Это подлинное место Дюрера, где он, всё более осознанно – вплоть до «Четырёх апостолов»[6], хотел оставаться и остался. Иероним здесь един во множестве лиц: радикальный христианин, средневековый кающийся отшельник, ритор-гуманист и «vir triliguis»[7], борец со смертью и дьяволом за чистоту Церкви, учитель Церкви, которым он сделался благодаря поэтическому словесному дару, исполненный патетики меланхолик, удалившийся от военных и государственных дел. Однако вся эта complexio oppositorum[8] здесь преодолена, поскольку «Рыцарь – против – смерти и дьявола» и «Меланхолия I» – это всё ещё человек, равно как и прежние образы Иеронима являют всё ещё человека. Теперь же субъектом является событие, человек же со всеми его антитезами объективирован, собран воедино и подчинён своему деянию. Но не так, как сегодня, когда он растворён в функциональном и анонимном – при том что сама филология трактуется как функциональное, в высшей степени критическое знание. Для христианина Дюрера СЛОВО есть высочайшее, божественное, лично воплощённое царственное достоинство, а человек, который творчески служит этому слову, тем сам поднимается на предельную высоту личной власти и достоинства.
Альбрехт Дюрер. Святой Иероним. 1521. Дерево, масло. 60x48 см
Эпилог
Остаётся эпилог: последний портрет Иеронима, созданный мастером. Дюрер написал его в 1521 году во время своего нидерландского путешествия и подарил некоему португальцу. Здесь тоже имеется книга и чернильница, наверху слева – крест, но жест указывает именно на череп, палец даже его касается. Дюрер перенимает сложившуюся в Нидерландах схему изображения полуфигуры, однако он придаёт целому прежде не встречавшуюся напряжённость. То, что для него явилось последним высказыванием на данную тему, для Ренессанса и Барокко положило начало практически необозримой череде портретов Иеронима, объединённых ключевым состоянием «memento mori»[9]. Но состояние это было отнюдь не характерно для всех изображений Иеронима и даже не центральным для этого сюжета, но лишь идейным и формальным маньеристическим ответвлением. Заключительная точка, поставленная Дюрером, имеет смысл лишь как итог масштабного гуманистического и вместе общецерковного высказывания, читаемого в его работах 1511–1514 годов. Такова она и есть, ибо кайрос, уловленный «Иеронимом в келье», был лишь кратчайшим парением, так как эразмовский гуманизм по своей идее был чреват подлинной церковной реформой с опорой на источник слова, а борьба Лютера за «изначальное слово» долженствовала стать импульсом к оживлению Церкви позднесредневековой, расколотой и погружённой во второстепенное. Стал ли последний «Иероним» пророчеством (как оказались пророческими столь многие вещи Дюрера) конца единого христианства? Он уже понимал, что церковное искусство как большой официальный стиль уже неосуществимо (Вольфганг Браунфельс). «Четыре апостола», которые по своей форме исполнены как алтарные створки, но для которых срединная часть даже не была замыслена, ещё раз свидетельствуют о сильнейшей вере Дюрера в Божественное слово, но примиряющая средина была неуместна в городе, официально запретившем католическую службу.
Последний «Иероним» остаётся для нас свидетельством: указанием древнего отца единой Католической Церкви на утраченную жизнь. Если великолепный кистевой рисунок старика, предшествующий живописному портрету Иеронима, представляет лицо с опущенными глазами, погружённое в глубокую задумчивость, запечатлевшее в себе опыт девяностотрёхлетней жизни, изборождённое морщинами, но изумительно украшенное вьющимися локонами и невесомо-лёгкой серебряной бородой, то живописный «Иероним» взирает на нас в упор, взглядом одновременно отчуждённым и неукоснительным, но в то же время неловким, чуть искоса, отчасти даже смущённым. Нужно открыто выдержать этот взгляд, и тогда поймёшь: эти глаза говорят именно с тобой и отрешиться от них уже невозможно.
Альбрехт Дюрер. Этюд 93-летнего старика. 1521.
Тонированная бумага, тушь, белила. 42 × 28,2 см
Да, они говорят с нами о нас, и череп, который Дюрер вручает нам в дорогу, есть тот самый, который мы должны оживить. «Если сделаете по сказанному, то придёте, куда направляетесь», – говорит нам этот безмолвный, но неотступный взгляд, который через мгновенье снова опустится в книгу, где написано: «Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев. А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце своё, – как пребывает в том любовь Божия? Дети мои! станем любить не словом или языком, но делом и истиною» (I Ин 3, 16 и сл.)
Примечания
1 Из письма Гелиодору.
2 Из письма Евстохию.
3 Steinmann J. Hieronymus. Koln: JP Bachem Verlag, 1961. S. 73.
4 Иероним Стридонский. Толкование на книги пророка Осип. Пролог «Книги второй».
5 Из письма Гелиодору.
6 Иероним Стридонский. Толкование на книги пророка Исаии. Пролог «Книги пятнадцатой».
7 Из письма Рипарию.
8 Winkler F. Die Zeichnungen Albrecht Diirers (1936-39). Nr. 670.
9 Vaccari Alb. S.J. Un prossimo centinaio dal la morte di San Girolamo: La Civ. Cart. LXX 1918,4. Mai. P.202 IT. Ring G.
St. Jerome extracting the torn from the Lions foot. The Art Bulletin. March 1945, Vol. XXVII, 1. P. 188–194.
10 Klapper J. Aus der Eriihzeit des Humanismus. Dichtungen zu Ehren des hl. Hieronymus. Bausteine, Eestschrift Max Koch zum 70. Geburtstag. Breslau, 1926. S. 261 ff. О развитии образа Иеронима см. также: Strbmpell A. Hieronymus im Gehause. Marb. Jahrb. f. Kunstwissenschaft 2 (1925/6). S. 173–244.
11 Письмо Эразма Корнелию Герарду, июнь 1489 (из монастыря Стейн).
12 Письмо Эразма Якову Батту, 11 декабря 1500.
13 Письмо Эразма Греверарду, предположит. 13 декабря 1500.
14 Письмо Эразма Серватию Рогеру, 18 июля 1514.
15 Преамбула к комментариям на издание Нового Завета на греческом языке.
16 Письмо Эразма Маркусу Лауринусу, 1 февраля 1523.
17 Ср. Bernhart J. Der Heilige und derTiere. Miinchen: Ars Sacra 1937.
18 Речь идёт об иллюстрации к книге: Jacob Locher (Philomusus). Theologica Emphasis sive Dialogus super Eminentia quatuor Doctorum Ecclesiae… Basel, 1496.
19 Cp.: Pauli G. Ein neuer Zuwachs zu Durers Zeichnungswerk? Munch. Jahrb. der bildenden Kunst 12 (1937/38), kleine Beitrage. S. XLVII. «Бенедиктинская серия» Дюрера – это 26 рисунков, выполненных для нюрнбергского монастыря Св. Эгидия (сохранилось менее половины).
20 Musper H. Th. A. Diirer. Stuttgart: Verlag Deutscher Bucherbund, 1965.S. 64 ff.
Список иллюстраций
С. 12. Петрус Кристус (мастерская Яна ван Эйка). Святой Иероним в келье. 1432. Доска дуба, масло. 19x12 см. Детройтский институт искусств, США.
С. 14. Леонардо да Винчи. Святой Иероним. 1480–1482. Дерево, масло. 103x75 см. Ватиканская пинакотека.
С. 18. Альбрехт Дюрер. Портрет Эразма. 1520. Этюд. Бумага, чёрный мел. 37,3 × 26,8 см. Лувр, Париж.
С. 21. Альбрехт Дюрер. Меланхолия I. 1514. Медь, резцовая гравюра. 23,9 × 18,8 см.
С. 23. Альбрехт Дюрер. Этюд. 1517. Воспроизводим по кн.: Balthasar Hans Urs von. Die Stille des Wortes. Durers Weg mit Hieronymus. Freiburg: Johannes Verlag Einsiedeln, 1979 (далее – Balthasar H. Die Stille des Wortes).
C. 24. Витторе Карпаччо. Святой Иероним приводит в монастырь льва. 1502. Холст, масло. 141 × 211 см. Скуола ди Сан Джорджо дельи Скьявони, Венеция.
С. 26. Антонелло да Мессина. Святой Иероним в келье. Ок. 1475. Дерево, масло. 45,7 × 36,2 см. Национальная галерея, Лондон.
С. 28. Альбрехт Дюрер. Святой Иероним. 1492. Гравюра на дереве. (Была помещена на титульном листе «Писем св. Иеронима» – Базель, 1492.) 19 × 13,3 см.
С. 31. Альбрехт Дюрер. Портрет Эразма Роттердамского. 1526. Медь, резцовая гравюра. 25,1 × 19,2 см.
С. 34. Ганс Мемлинг. Св. Иероним. 1491. Створка алтаря «Страсти Христовы». Дерево, масло. 205 × 75 см. Музей св. Анны, Любек.
С. 36. Альбрехт Дюрер. Святой Иероним вынимает занозу из лапы льва. 1494. Гравюра на дереве. (Иллюстрация к книге о четырёх отцах церкви – Базель, 1496.)
С. 37. Альбрехт Дюрер. Святой Иероним в кардинальской шапке. Бумага, перо. Воспроизводим по кн.: