[10] в час откровения. И когда дурное побуждение подстрекает вас согрешить, упаси Б-г, вы вспоминаете те громы и молнии и немедля отстраняетесь от греха. Однако, доведись вам побывать в нашей синагоге, вы увидели бы живой образец стояния пред Синаем, и уже всю свою последующую жизнь придерживались бы заповедей и совершали одни добрые дела.
Невелика и невзрачна наша синагога и открыта всем ветрам — окна разбиты, облупились стены. Но в праздник Шавуот она расцветает, как лес, — на потолке натянуты нити, образуя звезду Давида, а с них свисают пахучие зеленые ветви. На оконных стеклах украшения из разноцветной бумаги: цветы, птицы и звери. Клянусь, даже ангел лесов не видел ничего подобного!
Великолепнее всего ковчег Торы, обрамленный свежесрубленными деревьями. Когда потянет ветерком и их листья приходят в движение, вам кажется, что они трепещут от стужи. Но это не так, это шепчут они: ”Хотя мы и не удостоились, чтобы из нас сделали священный ковчег для свитков Торы, все же нам предстоит согреть своим пламенем избранников, изучающих Тору”.
Красотой своего убранства выделяется молитвенное возвышение, с которого раздается сладкозвучный напев — это кантор перед началом богослужения возглашает "Пиют а-кдамот"[11] : народы мира вопрошают сынов Исраэля, что побудило их принять на себя бремя Торы и заповедей, и сыны Исраэля отвечают им.
Вы полагаете, что я забыл о Девятом Ава? Нет, не забыл. Напротив, траур по разрушенному Храму я ставлю выше той радости, которая обитает в моем молитвеннике: Вы думаете, что я мог забыть о Начале года, Дне искупления, празднике Кущей или о празднике Симхат-Тора? Нет, я не забыл, но день короток, а дел много[12] . До многого в моем прекрасном молитвеннике я в тот раз не успел добраться: вечером начиналась суббота, и надо было к ней подготовиться.
Все, что предусмотрел составитель молитвенника, он предусмотрел именно для меня. Но все же есть в нем и то, в чем я не нуждаюсь: например, порядок утреннего омовения рук, благословения кистей видения[13] , чтение "Шма" — "Слушай, Исраэль” и освящение субботы — все это я знаю наизусть.
Либо составитель молитвенника перепутал меня с моим младшим братом, либо закончил работу за год-два до того, как я запомнил благословения. Но он достоин похвалы за то, что рядом с утренними благословениями поместил описание ритуала возложения тфилин. Пока что я не достиг совершеннолетия и не обязан исполнять эту заповедь, но уже сейчас на голове и на левой руке — там, куда возлагаются тфилин, — я ощущаю щекотку, вызываемую их прикосновением.
Что еще поискать, в какое место заглянуть? Так много всего на свете, и я не знаю-не ведаю, что отыскать сначала, а что — погодя. Помешкал я и решил довериться молитвеннику: раскрыл его там, где он сам раскрылся, и передо мной оказались законы эйрува — правила перемещения предметов в пределах поселения в субботу и праздники. В то же мгновение начали разворачиваться и расстилаться предо мной дороги, а вдоль них — столбы, между которыми натянуты веревки[14] , и на веревке сидит птица. Не успел я разглядеть ее, как она расправила крылья, вспорхнула и унеслась туда, где нет веревок...
Владыка мира! Такое маленькое существо, куда хочет, туда и движется. А я? Стоит мне выскочить из дому, меня сразу же останавливают и спрашивают, куда я бегу. До чего мне хочется побродить по свету, подобно пророку Элияу[15] , да будет он вспомянут добром, или подобно раби Лейбу, сыну Сарры[16] , благословенна его память! Позволили бы мне только, взял бы я посох да суму и ходил с места на место, пока не пришел бы к реке Самбатьон[17] или в Страну Исраэля.
Перелистывая молитвенник, я наткнулся на путевую молитву и сейчас же загнул страницу, чтобы, когда понадобится, найти ее без промедления. По сию пору не знаю, куда я отправлюсь, в места, только что упомянутые, или в город, славящийся своей ешивой, чтобы изучать Тору. А может быть, пойду искать тридцать шесть праведников, чтобы побудить их умножить молитву и ускорить приход царя-Машиаха, и тогда все мы совершим восхождение в Иерусалим.
Как только я вспомнил о Иерусалиме, сердце мое радостно забилось, как бьются сердца всех сыновей Исраэля при воспоминании о Иерусалиме. И вот я уже вижу святой город и себя, переходящего от святыни к святыне. А пока я так расхаживаю, сердце говорит мне: разве ты не слышал, что в грядущем страна Исраэля раскинется на весь мир? И у меня сразу же возникает опасение, что когда страна Исраэля, расширившись, включит в себя и мой город, я так и останусь там и уже не тронусь с места во веки веков. Ясно, что эта мысль возникла у меня не иначе, как во искушение.
Что влечет меня: святость Исраэля или дух бродяжничества? И я встал и расправил страницу с путевой молитвой, чтобы показать тем самым, что моя цель Земля Исраэля и ничто иное.
Много еще мест в молитвеннике, куда хочется заглянуть, но на рынке уже стоит шамаш и возглашает: "Исраэль! Святые! Суббота святая приближается!”. Я поглядел и увидел, что лавки закрыты, люди спешат домой после омовения[18] , красное солнце склонилось к закату, а в домах загораются свечи.
Спустился я вниз, умыл лицо и руки, переоделся в субботнее и отправился с отцом в синагогу, зажав под мышкой новый молитвенник. Сначала я держал его под мышкой, но спохватился и переложил в руку, потому что он не был достаточно заметен.
Придя в синагогу, я поцеловал мезузу и, поклонившись святому ковчегу, раскрыл свой молитвенник и начал читать "Песнь песней”. Тот, кто ест свежий плод и вдыхает его сладостный запах, способен ощутить только одну шестидесятую долю[19] того наслаждения, что испытываешь от чтения "Песни Песней” по моему новому молитвеннику, каждая страница которого источает свежесть.
Не успел я дочитать "Песнь Песней”, как почувствовал боль в руке. Это, вопреки всяким приличиям, пренебрегая святостью места, ущипнул меня один из стоявших рядом приятелей.
— Что привез тебе отец с ярмарки? — спрашивают они и сами же отвечают, изощряясь во всякой небывальщине: — Дырку от бублика? Скрип дверных петель? Звук трубления в рог? Освящение трапезы в пост?
Ответил я моим приятелям:
— Хотите посмотреть на подарок, подождите до конца молитвы, и я покажу вам.
А они говорят:
— Он стесняется подарка и отговаривается.
Я отвечаю:
— Увидите мой подарок и сразу откажетесь от своих слов.
А они говорят:
— Стоил бы того твой подарок, ты бы показал не задерживаясь.
Приятели еще препирались со мной, когда шамаш постучал по столу, и хазан начал молитву. Приятели мои против воли оставили меня в покое, и я начал молиться по своему чудесному молитвеннику. Я стоял, склонившись, и глаза мои не отрывались от него, а сердце мое плыло и возносилось вверх, как сама молитва...
Богослужение кончилось, я поцеловал свой молитвенник и, зажав его в руке, наблюдал за отцом. Все обменивались с ним приветствиями, его расспрашивали, что нового в мире, и он отвечал, вздыхая.
Как я был рад, что у меня такой отец, с которым все рвутся поговорить. И пока отца осаждают взрослые, меня обступают малолетки. Я, не мешкая, показываю им свой молитвенник и говорю: "Этот молитвенник отец привез мне с ярмарки”. Вытянули они свои шеи, взяли молитвенник, поочередно приложились к нему губами и поцеловали.
Один из них стал расхваливать молитвенник, он сказал:
— Буквы, как сливы, а точки, как ягоды полевые.
Другой, воздавая должное моему молитвеннику, сказал:
— Какой красивый переплет у этого молитвенника! — И, проведя им по щеке, добавил: Кожа нежная, как у недоношенного ягненка!
Третий, присоединяясь к похвалам, сказал:
— Какое красивое окаймление на переплете — как золотая цепь. Тебе достаточно прикрепить ее к одежде, и все подумают, что это цепочка от часов.
В те мгновения я был горд своим молитвенником чрезвычайно. И я сказал:
— Листайте его и листайте его[20] . Хотите произнести благословение "Биркат а-нээнин''[21] ! Поверьте, вы найдете его здесь. Хотите прочитать псалом "Благослови, душа моя...”[22] ? Ради Бога! Вы найдете его здесь!
Так перескакивал я с одного на другое, а душа была охвачена волнением любви, и приятели мои радовались, разглядывая молитвенник. Не знал я отроду, сколько у меня добрых друзей! Не раз и не два они досаждали мне, и я не оставался в долгу. Но в тот миг я осознал, что люблю их всех и что все они расположены ко мне.
Как жених стоял я среди своих друзей, а они радовали мое сердце разными историями о молитвенниках: например, о молитвеннике, найденном на кладбище, по которому молятся мертвецы[23] во время гонений на евреев.
Или рассказом о молитвеннике, написанном копотью дыма, поднимавшегося над сожженными, которые погибли, освящая Имя Б-жье. Никто из рожденных женщиной не молится по нему, потому что удовольствие, полученное при посредстве умершего, запретно. Но Сам Пресвятой, благословен Он, не натешится им в саду Эдэна.
А вот рассказ о молитвеннике из Большой синагоги в Бучаче[24] . Когда в этот молитвенник заглядывает человек злобный и жестокий, в нем исчезает буква. Потому-то и спрятал его староста синагоги. Ведь из-за грехов наших многих возросло число злодеев, и приходится опасаться, что в молитвеннике не останется ни одной буквы. Кое-кто из моих товарищей негодует: ”Чтоб у этих негодяев глаза полопались! Они согрешили, а молитвенник-то чем виноват?” А другие рады, что им не придется молиться по нему.