И вновь: «Предоставляется...»
Речь держит сторож Евстигней.
Все у него продумано.
Он переходит прямо к ней,
Слегка коснувшись Трумэна.
И бороду зажав в кулак,
(Тут много стоит вид один!)
Он речь заканчивает так:
«Наталью замуж выдадим
Лишь за такого из парней,
Кто на работе — ровня ей!»
Собраньем решено меня,
Как будто шутки ради,
Причислить с завтрашнего дня
К Наташиной бригаде.
Смотрю — смеется полсела.
Глаза как дымом застило.
Ну, начинаются дела,
Вот это угораздило!
Наташу окружил народ,
Она же центр внимания;
И вижу вдруг: ко мне идет,
Давая указания:
— Смотри же, нас не подведи.
Во всем имей понятие,
В лабораторию ходи
На каждое занятие. —
Учить задумала, — решил;
И сразу же, не мешкая,
Ладонь к фуражке приложил
И говорю с усмешкою:
— Ты разреши уж самому
Мне разобраться что к чему!
Но дело делом. И скажу
Себе на удивление,
Что я с девчатами дружу,
Как прежде с отделением.
Особый нужен тут подход
И всякие формальности:
Девчата не простой народ —
Сплошь индивидуальности.
В работе им не уступай.
Будь первым обязательно.
Придешь на вечер — выступай,
И чтоб позанимательней!
А коль Наташа прибежит,
Имей, как подобает, вид,
Докладывай, рассказывай,
Но сердца не показывай.
Держись, солдат, а то беда.
Держись, а то наплачешься.
И в самом деле, — ведь куда
От языка их спрячешься?
Держись — такое дело тут!
Девчата — судьи строгие.
Все на учет они берут
И даже психологию!
В лаборатории огни.
Дрова уже наколоты.
Сухие, крепкие, они
Потрескивают с холода.
Мы не расселися еще.
Во всю дымят закруточки.
Пылают щеки горячо,
Летят смешки и шуточки.
Народу много собралось.
Споем, пока не началось.
— «Хорошо бы из колодца
Синий камушек достать,
Хорошо бы у подруги
Думу на сердце узнать...»
Я сердце вновь разбередил
Той песней, что затеяна.
И тихо входит бригадир
Наталья Тимофеевна.
Снимает шерстяную шаль,
Что словно кипень белая,
И говорит моя печаль:
— Давненько же не пела я!
А впрочем, некогда сейчас.
Как будто все явилися,
И тема важная у нас,
Засядем-ка за Вильямса! —
Наташин голос в тишине
Течет, как речка плавная,
Течет, напоминая мне
Далекое, недавнее,
Как десять лет тому назад
По травам ли, по снегу ли,
По огородам, через сад,
Мы вместе в школу бегали.
А нынче разговор иной.
И кто же тут всему виной.
Она ли, я ли, оба ли?
…Метель гуляет во поле.
На всхожесть крупное зерно
Давно уже проверено,
Отсортировано оно,
Осмотрено, обмерено.
Оно в колхозных закромах,
Что выстроены наново,
Пока еще лежит впотьмах
И часа ждет желанного.
А по стране уже весна
Идет, всего касается.
Самой Руси подстать она —
Такая же красавица.
И с каждым днем она смелей,
Дела у ней немалые:
Вздувает реки и с полей
Снега сгоняет талые.
И через наш колхоз идет
Шумливая, с характером.
С плотиной разговор ведет,
Аукается с трактором.
И солнце влезло на бугор,
Румяное, умытое,
Куда ни поглядишь — простор,
И манит даль открытая!
Наташа говорит: — Пора!
И на участке трактора
Поблескивают плугами.
И я смотрю из-под руки,
Как бригадир мой вдоль реки
В поля идет с подругами.
Что может быть еще милей
Простора вспаханных полей,
Тебе страною вверенных?
Кто может быть еще родней
Таких девчат, таких парней,
Одной судьбой проверенных?
И все, что за день сделал я,
И все, что сделали друзья,
У нас в одно сливается.
Один порыв. И цель одна.
Большая сила. И она
Бригадой называется.
Бригада! Я сегодня твой
Обыкновенный рядовой.
И ясно сердцем ведаю,
Что каждый день и каждый час
В своем труде любой из нас
Твоей живет победою.
А вечером, когда луна,
Сажусь на речке в коротни.
А что Наташа, где она?
С Наташей встречи коротки.
Мне на реке еще грустней.
Плыви, куда захочется,
А думы все о ней, о ней.
Когда ж все это кончится?
Легко ли было мне скрывать
Все, что на сердце копится.
Как будто вьюшки закрывать,
Покамест печка топится.
Вот захочу ее спросить:
«Ты почему печальная?»
А выйдет: «Надо бы косить».
Вновь речь официальная.
А в поле жизни я давал:
Душа к работе жадная.
Как будто вовсе забывал
Свою любовь нескладную.
Хлеба вставали хоть куда,
Собою сердце радуя,
А если любит — что тогда?
И сразу сердце падает!
Тогда еще быстрей ношусь,
Не помня об осколочном.
И сам до полночи вожусь
С машинами к уборочной.
И до зари еще встаю —
У нас такое правило.
Наташа четко, как в бою,
Большой работой правила.
Июнь.
Июль.
И урожай
Мы на участке подняли.
Она сказала мне:
— Считай,
Не хуже прошлогоднего.
А день горяч, а день высок.
Наташа улыбается.
И золоченый колосок
Плеча ее касается.
Я перед ней стою немой,
Как не было усталости.
— Придется говорить самой,
И не ершись, пожалуйста!
Мне прежней дружбы нашей
жаль.
Приехал — все не попросту.
И невниманьем обижал,
Да и бесился попусту.
Сто раз встречаемся на дню —
Натянутость обычная.
Тебя я вовсе не виню,
Ведь это дело личное.
А разве я другой была,
Иная что ль сегодня я? —
Во ржи звенят перепела,
И радость все переплела,
И дышится свободнее!
Что озорной у ветра нрав,
Давным-давно считается.
Он, снега пригоршни набрав,
Опять в лицо кидается.
Опять снежинок толкотня
Над окнами, над крышами.
Бежит на речку ребятня —
Кто с санками, кто с лыжами.
Из дома в дом, из дома в дом,
Опять такие хрусткие,
Через сугробы прямиком
Бегут тропинки узкие.
Вот так и мы из дома в дом
Сквозь снег, ветрами взвеянный,
Идем вдвоем, вдвоем идем
С Натальей Тимофеевной.
У клуба новое крыльцо,
Мерцающее в наледи.
Я заглянул в ее лицо:
— Зайдем еще раз на люди!
И только сделали мы шаг,
Нас шумно сразу встретили:
— Давно бы так! К чему бы так?
Хотим, чтобы ответили!
И я сказал для тех задир,
Что больно любят спрашивать:
— Мы приглашаем всех на пир
Во славу счастья нашего!
Леонид ХаустовСТИХИ О ПАВЛЕ КОРЧАГИНЕ
В нашу юность,
В мечты об отваге,
В двери солнцем наполненных школ,
Очень запросто Павел Корчагин
Словно старший товарищ вошел.
Бьют зенитки над Зимней канавкой.
И тревогу трубят рупора.
И кончается юность.
И Павка
Говорит нам: «Ребята, пора!»
И сбывалась мечта об отваге
Там, где насмерть умели стоять.
Он таким оказался, Корчагин:
Вместе с каждым ушел воевать.
Все дороги открыты герою:
Он под пулями шел невредим.
В Сталинграде
И здесь, над Невою,
Был со взводом стрелковым моим.
Скольким раненым силы прибавил
И упавшим подняться помог.
Мы с твоею решимостью, Павел,
Проходили по сотням дорог.
И когда приходилось мне туго,
В тот, казалось, безвыходный час,
Я с Корчагиным Павлом, как с другом,
Разговаривал с глазу на глаз,
Ничего от него не скрывая,
Как и он от меня ничего.
И меня поднимала живая
Большевистская правда его.
С Павлом снова мы вместе шагаем
В ветровую, открытую даль.
Мы теперь по себе уже знаем,
Как она закаляется,
сталь!
Леонид ХаустовСЧЕТОВОД
В окна звездами глядит
Зимний вечер поздний.
За столом своим сидит
Счетовод колхозный.
Электричество горит,
Свет в лицо кидая,
Репродуктор говорит
О делах Китая.
На окне легко дрожат
Искорки мороза,
И по полочкам лежат
Трудодни колхоза.
Не поймешь сперва, зачем
Он сюда посажен:
У него, на зависть всем,
Плеч косая сажень.
Мог бы молотом махать
Он, не уставая,
Мог бы сеять и пахать,
Доски свежие строгать,
Стружку завивая.
Мог бы горы он свернуть
Силой настоящей,
Мог бы за пояс заткнуть
Самых работящих!
Но не скажешь, что неправ
Он, в бумагах роясь:
Ведь один пустой рукав
Он заткнул за пояс.
И сидит он, занятой,
И слегка усталый,
Темнорусый, молодой,
В гимнастерке старой.
Сводку пишет не спеша,