— Парню нужно поесть, набраться сил, — приговаривал Бранд. — Но у него съежился желудок, зараз много принять не может. Дайте пинту эля, чтобы поутих. А теперь снимите с него рубаху. Я хочу его помыть и намазать маслом.
Катапультисты выковыряли из очага раскаленные камни и побросали их в кожаные ведра, наблюдая, как вздымается горячий пар. Но когда подошел Шеф, жестом веля снять рубаху, Катред насупился, яростно замотал головой. Посмотрел на женщин.
Сообразив, что он не хочет показывать свое уродство, Шеф отослал женщин прочь, сам стянул с себя рубаху. Нарочно повернулся так, чтобы Катред увидел на его спине шрамы от розог, оставленные отчимом Шефа, снова надел рубаху на себя. Фрита и Квикка расстелили на земле одеяло, показывая знаками, чтобы Катред лег на него лицом вниз, затем срезали рубаху с его тела тесаками.
Увидев его спину, вольноотпущенники переглянулись. В некоторых местах мясо было прорезано до кости, позвонки прикрыты лишь тонкими спайками. Теплой водой со щелоком Фрита начал смывать накопленный за зиму слой грязи и омертвевшей кожи. Когда он закончил, Бранд принес собственные запасные штаны и велел Катреду надеть. Пока тот их натягивал, все старательно смотрели вдаль. Затем они усадили каторжника на пень, а Фрита потрудился над его руками, лицом и грудью.
Шеф в это время внимательно осматривал Катреда. Это был действительно исполин, много крупнее, чем любой из бывших рабов, крупнее даже самого Шефа. Не так велик, как Бранд, — штаны закатали у лодыжек, а в талии они болтались свободно, и пояс Бранда пришлось обернуть дважды. Но Катред отличался почти от всех людей, которых когда-либо встречал Шеф, от любых воинов, которых он видел в команде Бранда или Великой армии викингов.
У таких, как Бранд, не бывает ни складок на талии, ни раздутого пивом живота, но сложен этот человек был хорошо, каждый день плотно ел, и толстый слой жира защищал от холода мускулы. Схватив за грудь, можно было оттянуть полную горсть мяса.
По сравнению с Катредом Бранд казался бесформенным. На мельнице, крутя огромный жернов с помощью собственных рук, ног, спины и брюшного пресса, час за часом, день за днем, почти исключительно на хлебе и воде, Катред приобрел мускулы рельефные, словно нарисованные на бумаге. Как у слепца, которого Шеф лицезрел в своем мимолетном видении. Именно сочетание силы и худобы делает Катреда таким неуловимо быстрым, понял Шеф. А еще его безумие.
— Поработай над его ладонями и ступнями, — распорядился Бранд. — Смотри, у него на ногах ногти как когти у медведя. Состриги их, а то не сможем надеть ему обувь, а она понадобится, чтобы не скользить. Покажи мне его ладони.
Бранд крутил кисти рук так и сяк, проверяя, сгибаются ли.
— Кожа совсем ороговела, — бормотал он. — Для моряка хорошо, а для фехтовальщика плохо. Дай масла, я вотру в ладони.
Пока они хлопотали, Катред сидел, не обращая внимания на холод, принимая заботы как должное. Возможно, он привык к этому в прежней жизни, подумал Шеф. Он был начальником личной дружины короля Нортумбрии, такого положения можно достичь, только с боем пробиваясь наверх. Должно быть, Катред участвовал в большем количестве поединков, чем мог бы вспомнить. Кроме следов плетки, под его косматой порослью проступали старые шрамы от клинка. За зиму он, как лошадь, отрастил себе в неотапливаемом сарае густую шерсть. Единственными в отряде ножницами ему состригли кудри и бороду.
— Чтобы ничего не лезло в лицо, — пояснил Бранд.
Вслед за штанами он отдал свою замечательную запасную рубаху из крашеной зеленой шерсти. Катред влез в нее, расслабил штаны, затолкал внутрь полы и снова обвязался веревочным поясом. Умытый, подстриженный и приодетый, изменился ли он по сравнению с тем ужасным созданием, которое они спасли, спрашивал себя Шеф.
Нет, он выглядел по-прежнему. Любой разумный человек, сойдясь с Катредом в лесу или на дороге, прянул бы в сторону и взобрался бы на дерево, как при встрече с медведем или стаей волков. Каторжник был так же безумен и так же опасен, как… как Ивар Бескостный или как его отец, Рагнар Мохнатые Штаны. Он даже похож на Рагнара, припомнил Шеф. Что-то в осанке, в безумном взгляде.
Бранд показал Катреду имеющееся в наличии оружие. Небогатый выбор. Катред глянул на драгоценный меч Карли, фыркнул, без лишних слов согнул через колено. Смерил взглядом негодующего Карли, выждал, будет ли нарываться, и ухмыльнулся, поскольку коренастый дитмаршенец умолк. Тесаки Катред презрительно отшвырнул в сторону. Алебарда Озмода заинтересовала его, и некоторое время он фехтовал ею, одной рукой вращая немалый вес, как будто она была ивовым прутиком. Но для работы одной рукой ее балансировка была неправильной. Катред отложил алебарду, осмотрел инкрустированный серебром топор Бранда.
— Как его имя? — спросил он.
— Rymmugygr, — ответил Бранд, — это значит Боевой Тролль.
— А, — сказал Катред, крутя топор. — Тролли. Они зимой спускались с гор, заглядывали в окна, так и пялились на прикованного человека. Нет, это оружие не для меня.
— А ты, вождь? — обратился он к Шефу. — У тебя на руках золотые браслеты. Одолжи твой славный меч.
Шеф с сожалением покачал головой. После битвы при Гастингсе его таны настояли, что король должен носить подобающее оружие, и разыскали для него меч прекрасной шведской стали, с золотой рукоятью и выгравированным на клинке именем: «Атланет». Шеф оставил его в Англии, взял взамен простую абордажную саблю — катласс. Но и ту оставил, когда пошел в гости на Дроттнингхольм, взяв лишь копье Гунгнир. Однако, когда катапультисты отправились его освобождать, Квикка прихватил саблю, и теперь она находилась на своем месте, у хозяина за поясом.
Шеф протянул ее Катреду. Тот осмотрел катласс с тем же выражением, что и меч Карли. Это был односторонней заточки тяжелый клинок, слегка изогнутый, сделанный из обычного железа, хотя и с собственноручно наваренным Шефом прочным стальным лезвием. Оружие не для фехтования, а для вульгарной рубки.
— Удар этим не отразишь, — пробормотал Катред. — Но прямо колоть — сгодится. Беру.
Словно кто-то подтолкнул Шефа, тот протянул Уддов щит — прошедшую специальную обработку и наклепанную на деревянную основу стальную пластину. Катред с интересом взглянул на тонкий слой металла, поскреб его странного вида поверхность и попытался надеть щит на руку. Лямки не застегивались на могучей длани, пока в них не прокрутили дополнительные дырочки. Катред встал с обнаженной саблей и пристегнутым щитом. На лице появилась гримаса, напоминающая оскал голодного волка.
— А теперь, — сказал он, — Вигдьярф!
Глава 18
У ограды лагеря стоял человек в полном вооружении и с коротким жезлом в руке: марешаль пришел вызвать чужаков на площадку для поединка. Шеф встал, закрывая собой Катреда, кивнул Бранду, предоставляя вести разговор.
— Вы готовы? — крикнул марешаль.
— Готовы. Давайте повторим условия поединка.
Все слушали, как Бранд и марешаль перечисляют условия: только рубящее оружие, воин против воина, свободный проход через Флаа против передачи всех трэллов в распоряжение победителя. Шеф чувствовал, как по ходу торга нарастает напряжение среди англичан — и мужчин и женщин.
— Выиграем или проиграем, мы им не сдадимся, — высказался Озмод. — Всем держать арбалеты и алебарды наготове. Женщинам взять коней под уздцы. Если нашего бойца уложат — чего мы не хотим, конечно, — с оглядкой на Катреда торопливо добавил он, — мы попытаемся пробиться.
Бранд, заслышав недостойные речи Озмода, недовольно повел плечами, но переговоры не прекратил. Не знающий английского языка марешаль ничего не заметил. Катред ухмылялся даже шире, чем всегда. Он держался как-то отстраненно, сидел на пне и помалкивал. То ли увлекся привычным ритуалом подготовки к поединку, то ли предвкушал изумление, которое испытает Вигдьярф.
Марешаль ушел, а Бранд вернулся к маленькому отряду, уже собравшему вещи, навьючившему лошадей и готовому выступить. В последний момент взгляд Катреда упал на топорик, которым кололи лучину. Подобрав, протянул его Удду.
— Заточи напильником, — распорядился он.
Отряд прошел по короткой улице, уже опустевшей. На маленькой площади перед храмом толпилось не только все население городка, но еще десятки мужчин, женщин и детей со всех трех долин, пришедшие посмотреть на схватку ратоборцев. Одну улочку оставили свободной для отряда Бранда, но, как только он прошел, воины с копьями и щитами перекрыли ее. Озмод осмотрелся, силясь найти слабое место в оцеплении, и не нашел.
Прямо перед ними, у самой двери храма, стояли одетые в алые плащи Вигдьярф и два его помощника. Бранд осмотрелся, оглядел Катреда, кивнул Озмоду и Квикке.
— Ждем, — сказал он, подняв палец. — Ждем вызова.
Катред ни на кого не глядел. Он держал заточенный топорик левой рукой, продетой в ремни щита. Другой рукой подбрасывал саблю Шефа, кувырки которой выявляли плохую балансировку, — ловко подхватывая за лишенную гарды рукоятку. Гул прокатился по толпе, когда некоторые признали в нем мельничного трэлла, недоумевая, что бы это значило.
Бранд и Шеф шли навстречу противникам.
— Не надеть ли на него какие-нибудь доспехи? — по пути засомневался Шеф. — Твою кольчугу? Или шлем? Да хоть кожаную куртку? У Вигдьярфа все это есть.
— Берсерку это не нужно, — отрезал Бранд. — Сам увидишь.
Остановившись за семь шагов, он крикнул как для противников, так и для публики:
— Готов ли испытать свою удачу, Вигдьярф? Ты же знаешь, что мог бы выйти против меня много лет назад. Но тогда у тебя не было такого желания.
— А теперь нет желания у тебя, — усмехаясь, ответил Вигдьярф. — Ты уже решил, кого против меня выставить? Может, твоего одноглазого и безоружного приятеля? Или все-таки сам желаешь?
Бранд ткнул большим пальцем за плечо:
— Мы предоставим это парню в зеленой рубахе. Он очень хочет драться с тобой. Вот у кого желания хоть отбавляй.
Усмешка Вигдьярфа исчезла, когда он глянул через площадь и увидел никем больше не заслоняемого Катреда, который знай поигрывал саблей. Теперь он жонглировал еще и топориком, у