— Великанов мост. Его еще до императоров построили, лет пятьсот назад, если не больше. — Дядя остановился, упершись руками в бока. — Между прочим — единственный на всю округу, ближайший только в Орешке, километров тридцать отсюда.
— А за ним? — спросил я, вглядываясь в темный густой лес на том берегу. — Там кто-нибудь живет?
— Ну, кто-то, может, и живет, — усмехнулся дядя. — Но обычному человеку в Тайге делать нечего. Здесь она за мостом как раз и начинается.
Я молча кивнул. После драки в саду госпиталя Основа еще не успела как следует восстановиться, но я чувствовал, как меня почти физически тянет туда. Вдаль за Неву, к покрытым темным хвоей лесным исполинам, буквально пропитанным магией. От Тайги даже через реку веяло тяжелой и грозной мощью, наверняка способной удивить и отпугнуть и обычного человеке, и Одаренного аристократа — но меня она лишь манила.
Не будь рядом дяди я, пожалуй, прямо сейчас спустился с холма к мосту и направился туда, где едва тлеющая внутри искорка первородного пламени сможет вновь разгореться, принося прежнюю…
— А вот тут, собственно, мы и живем. — Голос дяди вновь вырвал меня из размышлений. — Веранду и балкон с левым крылом недавно, лет двадцать назад поставили. А сам дом — еще при князе Олеге Даниловиче, прадедушке твоем.
Я молча кивнул. Если флигели и примерно половина построек вокруг действительно выглядели новоделом, то центральному зданию Гром-камня на вид было не меньше сотни лет. Наверняка внутри вместо огромного очага по центру уже давно стояла современная система отопления или хотя бы камин, а пол покрывал паркет, а не какие-нибудь доисторические доски, однако в самой архитектуре осталось что-то неуловимо напоминающее древние дома варягов, про которые я читал.
Во времена конунга Рерика дружинники жили с князем бок о бок, под одной крышей — да и теперь, судя по звукам, никуда не делись. Я еще толком не видел в усадьбе ни единой души, однако до моих ушей то и дело доносились вскрики и глухие удары — то ли железа, то ли дерева об дерево.
— Разминаются парни, — усмехнулся дядя, поворачивая за угол дома. — Ну, пойдем поздороваемся.
Для полноценного отряда тренировочная площадка на заднем дворе наверняка оказалась бы тесновата, но дядиных дружинников было всего семь человек. Один — совсем старик с длинной седой бородой — дремал в углу под навесом, второй возился у верстака с наполовину разобранным штуцером, трое сидели на лавках вдоль стены и лишь оставшаяся парочка — похоже, самых молодых и крепких — лупили друг друга вырезанными из досок мечами.
И побеждал явно тот, что был пониже — крепыш в рубашке с закатанными по локоть рукавами и копной кучерявых рыжих волос. Смуглый здоровяк с черной бородой выглядел чуть ли не вдвое тяжелее и сильнее противника, однако в технике заметно уступал — поэтому и пятился, кое-как отбиваясь.
И от полного поражения его спасло только наше с дядей появление.
— Здравия желаю, ваше благородие!
Один из мужчин вскочил с лавки и вытянулся. Следом за ним повскакивали и остальные — все, кроме сонного старика — и даже поединщики развернулись, почти одновременно втыкая свои палки в землю.
— Олег Михайлович вернулся. — Рыжий широко улыбнулся, потом посмотрел на меня и прищурился. — И не один… Это кто же к нам пожаловал?
— Дружинник новый, наверное, — отозвался кто-то с лавки. — У нас давно людей не хватает.
— Тощий больно для дружинника. И молодой. — Чернобородый здоровяк с явным сомнением оглядел меня с ног до головы. — Не рано тебе еще на службу-то?
— Язык проглотил, что ли? Или ты вообще немой? — оскалился рыжий. — Отвечай, когда спрашивают — в дружину к нам хочешь?
Дядя грозно нахмурился, сложил руки и на груди и набрал в легкие воздуха, явно намереваясь выдать болтунам подобающую отповедь — но так и не успел.
— А если и хочу? — улыбнулся я. — У тебя, что ли, разрешения спрашивать?
Вояки на лавки тут же отозвались одобрительными смешками и хлопаньем мозолистых ладоней по коленям, явно предвкушая зрелище. Похоже, чутье не обмануло: с развлечением в Гром-камне дела обстояли так себе, и появление нового кандидата в княжескую дружину вызвало кое-что посильнее обычного любопытства. А традиции местных вояк мало отличались от тех, к которым я привык.
Судари явно жаждали крови — хотя бы в символическом количестве.
— Ты драться-то хоть умеешь? — поинтересовался рыжий. Без особой злобы — скорее с любопытством. — На мечах против меня — выйдешь?
Дядя снова нахмурился, но влезать не стал. Видимо, уже сообразил, что я не собираюсь прятаться за его спиной — как не спешу и заявлять о своем родстве с хозяевами.
— Выйду. — Я пожал плечами. — Хоть на мечах, хоть на чем. Могу против тебя, могу и против обоих.
Дружинники на лавках снова радостно загалдели, и даже старик под навесом проснулся и теперь с интересом наблюдал за представлением.
— Ничего себе, — прокаркал он. — А парень-то не промах!
— Рамиль, ну ты посмотри… Против обоих! — Рыжий снова заулыбался и повернулся к товарищу. — Ну что — проверим парня? А то больно много болтает.
— Проверим, — отозвался здоровяк и шагнул к стойке с оружием у верстака. — Я тогда чего потяжелее поищу, а ты начинай пока.
— А давайте-ка тогда и я с вами. — Дядя вдруг улыбнулся и принялся стаскивать рубашку через голову. — Чтобы честно — двое против двоих. А то совсем уже заржавел с этими разъездами.
Через несколько мгновений на свет явились узоры фамильных татуировок, и дружинники тут же притихли. Видимо, дядя нечасто появлялся на тренировочной площадке, но если уж брался за оружие…
— Я с топором — с ним мне привычнее, — сообщил он, подхватывая со стойки деревяшку на длинной ручке. И сразу за ней — крохотный круглый щит. — И вот это еще не помешает. А то вы ребята крепкие — еще покалечите старика, не дай Праматерь.
— Секиру возьму. — Рамиль с недобрым гулом крутанул в воздухе что-то подозрительно напоминающее кусок жерди. — А то эти зубочистки ваши…
— Ну, я как всегда. — Рыжий выдернул из земли оба меча и повернулся ко мне. — Вооружайся, не стой столбом.
Я молча направился к стойке и тоже взял меч. Один, зато чуть длиннее и потяжелее деревянных клинков противника. Несколько раз перебросил из руки в руки, привыкая к весу, и встал рядом с дядей.
— Держись за мной, — едва слышно проворчал он. — И особо не рожон не лезь. Убить не убьют, но без глаз остаться — это запросто.
Старый дружинник, наконец, выбрался из-под своего навеса, явно собираясь распоряжаться парным состязанием, но не успел — схватка уже началась. Рамиль шагнул вперед, и секира в его ручищах описала огромную дугу, заставив нас с дядей расступиться. Его в одну сторону, меня — в другую, к краю площадки.
Где уже поджидал рыжий. Стоял нарочито небрежно, будто провоцировал поскорее напасть и подставиться под удар. Как и раньше, он улыбался, подставляя конопатое лицо солнцу, но меня эта клоунада, конечно же, не обманула.
Несмотря на возраст — всего на пару-тройку лет старше моего нынешнего тела — бойцом рыжий был неплохим. Может, и не слишком опытным, зато проворным и техничным, несмотря на не самое изящное сложение. Обычно парное оружие выбирают или закованные в броню тяжеловесы, которым не нужен щит, или любители покрутить бесполезные в бою финты.
Или по-настоящему серьезные фехтовальщики — и рыжий, похоже, был как раз из таких. Не успел я ударить, как он буквально перетек в сторону и тут же атаковал в ответ, выбрасывая оба клинка разом, один за другим. От первого выпада мне удалось увернуться, но второй пришлось встретить в глухую, гардой, одновременно отступая.
— Плохо вы смотрели, Олег Михайлович, — рассмеялся рыжий, прокрутив в руках мечи. — Дружинник-то ваш, никак, хромой!
После беготни днем нога действительно давала о себе знать. Боли я не чувствовал, однако подвижность страдала, и мне все время приходилось уходить вправо, загоняя самого себя в угол.
— Ты давай дело делай! — сердито пропыхтел дядя. — А шутки потом шутить будешь!
Ему, похоже, тоже приходилось несладко. Дрался Рамиль так себе, зато силу имел неимоверную: боевая секира в его руках запросто разрубила бы щит пополам, но и деревянная опускалась с таким грохотом, что слышно было даже в Отрадном.
Задумавшись, я едва не прозевал очередной выпад. Один меч изящно увел мой клинок в сторону, а второй скользнул вдоль волос, зацепив кромкой висок.
— Первая кровь! — хищно оскалился рыжий.
И снова замахнулся. Но на этот раз я его раскусил — отбил первый удар, а от второго увернулся, сокращая дистанцию, и с размаха ткнул кулаком в упитанный бок. Хук вышел не слишком-то точным, зато увесистым — и теперь уже рыжему пришлось отступить.
— А ты крепкий, зараза… — прошипел он, потирая ушибленные ребра. — Лупишь, как кувалдой.
Я только усмехнулся. Парень и не подозревал, насколько оказался близок истине: привычка никуда не делась, и даже сменив тело я все еще дрался так, будто в моих руках была не хрупкая деревяшка, а тяжеленный двуручный молот. И пусть умения мне пока не хватало, первородное пламя не только подлатало мышцы, но и наполнило их силой, которую вряд ли хоть кто-то мог ожидать от юнца восемнадцати лет от роду.
Не обращая внимания на обманные выпады, я примерился и точным ударом выбил меч из левой руки рыжего. А потом, крутанувшись на пятках, разнес в щепки и второй. Деревяшка в моих руках тоже хрустнула, и поединок я на всякий случай заканчивал уже совсем по простому: поймал противника за ворот рубахи и почти без усилия швырнул на землю.
— Все, все, хватит! — рассмеялся рыжий, когда я уперся закругленным наконечником ему в шею между ключиц. — Сдаюсь!
Я коротко кивнул и помчался было к дяде, но и там помощь, похоже, уже не требовалось. Он то ли нарочно тянул подольше, то ли так воодушевился моей победой, что и сам завершил бой даже быстрее, чем я успел вмешаться: подцепил древко секиры топором, чуть оттянул вниз и ударил краем щита прямо в бороду. Рамиль щелкнул зубами, выругался и с размаху уселся на траву, выронив оружие.