Ночная тишина и одиночество усилили задумчивость Лоренцо. Он опустился на скамью и предался обманчивой игре воображения. Он думал о своем союзе с Антонией, о препятствиях, могущих помешать его желаниям; сотни мгновенных видений мелькали перед его мысленным взором, печальных, но приятных. Сон незаметно подкрался к нему, но тихий и торжественный настрой мыслей сохранился и в его грезах.
Ему чудилось, будто он все еще находится в церкви капуцинов, но уже не темной и не пустой. Бесчисленные серебряные светильники разливали сияние со сводов; издали доносилось благозвучное пение хора, орган заполнял мелодиями все пространство церкви; алтарь был пышно украшен, видимо для какого-то особого торжества; вокруг стояли разодетые люди, а рядом с алтарем – Антония в белом свадебном платье, цветущая и по-девичьи скромная.
Колеблясь между надеждой и страхом, Лоренцо глядел на эту сцену. Вдруг дверь аббатства отворилась, и он увидел проповедника, чьи речи он только что слушал с восхищением, сопровождаемого длинной чередой монахов. Он подошел к Антонии и спросил:
– А где жених?
Антония стала с тревогой оглядываться. Юноша невольно вышел на несколько шагов из своего укрытия. Девушка увидела его и зарделась от радости; грациозным взмахом руки она подозвала его. Он исполнил ее желание и, поспешно приблизившись, упал к ее ногам.
Она отступила на мгновение; потом посмотрела на него с невыразимым удовольствием и воскликнула:
– Да, вот мой жених! Мой суженый!
И она бросилась в его объятия; но не успел он подхватить свою невесту, как между ними встало неведомое существо, гигантского роста, с темной кожей, с жуткими свирепыми глазами; рот его изрыгал языки пламени, а на лбу четко выделялись слова: «Гордыня! Похоть! Жестокость!»
Антония вскрикнула. Чудовище схватило ее, вспрыгнуло на алтарь и стало тискать ее и мучить омерзительными ласками. Девушка напрасно билась, пытаясь вырваться. Лоренцо бросился ей на помощь; но не достиг он еще алтаря, как грянул гром и собор начал разваливаться; монахи пустились наутек, вопя от ужаса; светильники погасли, алтарь провалился, и на его месте разверзлась пропасть, извергающая клубы огня и дыма. Издав громкий и жуткий вопль, чудовище прыгнуло в бездну, намереваясь утащить с собою Антонию. Ему это не удалось. Воодушевленная сверхъестественными силами, она вырвалась из его захвата, только ее белое платье осталось у него в руках. В тот же миг за плечами Антонии раскрылись великолепные сверкающие крылья. Она взлетела, крикнув потрясенному Лоренцо: «Друг! Мы встретимся в высях!»
В тот же миг крыша собора раскрылась; мелодичные голоса зазвенели под сводами, и Антония исчезла в сиянии лучей столь ослепительных, что смотреть было невмочь. В глазах у Лоренцо потемнело, и он упал наземь.
Очнувшись, он обнаружил, что лежит на плитах пола; церковь была освещена, издалека доносился распев гимнов. Не сразу смог Лоренцо убедить себя, что просто видел сон, настолько сильно видение поразило его. Но тут он сообразил, что светильники зажгли, пока он спал, а слышанная им музыка была пением монахов, служивших вечерню в часовне аббатства.
Лоренцо поднялся и вспомнил, что хотел повидаться с сестрой, хотя мысли его были целиком заняты необыкновенным сном. Он уже подошел к двери, когда заметил тень, движущуюся вдоль противоположной стены. Приглядевшись, он различил фигуру мужчины, закутанного в плащ, который явно старался остаться незамеченным. Очень немногие люди способны противостоять собственному любопытству. Незнакомец старался скрыть свое присутствие в соборе, и именно поэтому Лоренцо захотелось выяснить, что он тут делает.
Наш герой понимал, что не имеет никакого права совать нос в секреты незнакомого кавалера. «Я должен уйти», – сказал себе Лоренцо. И остался, где стоял.
Тень от колонны надежно скрывала его от пришельца, который украдкой продвигался вперед. Наконец он вытащил из-под плаща письмо и торопливо положил его к ногам огромной статуи святого Франциска. Затем он поспешно отошел и скрылся на другой стороне церкви, поодаль от статуи.
«Вот оно что! – сказал про себя Лоренцо. – Это лишь какая-то глупая любовная интрижка. Пожалуй, мне лучше уйти, не стоит в это вмешиваться».
Собственно говоря, он с самого начала понимал, что вмешиваться не стоит; но нужно же было как-то оправдать уступку своему любопытству. Он предпринял вторую попытку выбраться из церкви. На этот раз он сумел беспрепятственно выйти на паперть; но в ту ночь ему было суждено второй раз посетить храм. Когда он спускался по ступенькам, ведущим на улицу, некий кавалер налетел на него с разбегу с такой силой, что оба еле удержались на ногах. Лоренцо взялся за шпагу.
– Как вы посмели, сеньор? – сказал он. – Как понимать вашу выходку?
– Ха-ха! Это ты, Медина? – отозвался тот, и Лоренцо по голосу узнал дона Кристобаля. – Тебе невероятно повезло, что ты не ушел из церкви до моего возвращения. Идем туда, идем! Мой дорогой, они тут будут с минуты на минуту!
– Кто «они»?
– Старая курица и все ее миленькие цыплятки. Давай зайдем внутрь, прошу тебя; там я все расскажу.
Лоренцо вошел следом за ним в собор, и они спрятались за статуей святого Франциска.
– Ну а теперь, – сказал наш герой, – позволено мне будет узнать, что означают все эти спешка и трепетание?
– Ох, Лоренцо, мы увидим нечто восхитительное! Настоятельница ордена святой Клары[6] со всей компанией монашек идут сюда. Да будет тебе известно, что благочестивого отца Амброзио (благослови его за это Господь!) невозможно выманить за пределы его владений. Однако всякой модной обители просто необходимо иметь его в качестве духовника, и потому монашкам приходится наносить визиты в аббатство; знаешь, по тому правилу: «Когда гора не идет к Магомету, Магомету приходится идти к горе». Ну вот, настоятельница клариссинок считает, что ее священных овечек лучше приводить на исповедь потемну, дабы не оскверняли их взгляды таких нечестивцев, как ты и твой покорный слуга. Их впустят в часовню аббатства через вон ту боковую дверь. Тамошняя привратница, добрая старая душа и моя приятельница, только что сообщила мне, что они вот-вот будут тут. Отличная новость для тебя, проказник! Мы увидим ряд красивейших лиц Мадрида!
– Вовсе нет, Кристобаль, ничего мы не увидим. Монашки всегда прячутся под покрывалами.
– Э, нет! Я лучше знаю! Войдя в дом молитвы, они всегда открывают лица из уважения к святому, которому он посвящен. Но послушай, они уже близко! Тихо! Молчи, наблюдай и убедись.
«Хорошо! – подумал Лоренцо. – Может, я выясню, кому предназначается письмо того незнакомца».
Не успел дон Кристобаль договорить, как вошла матушка-настоятельница, а за нею – длинная вереница монахинь. Каждая из них, входя в церковь, откидывала покрывало. Проходя мимо статуи святого Франциска, покровителя собора, настоятельница скрестила руки на груди и низко поклонилась. Монахини одна за другой делали то же самое, и поначалу ничто не тешило любопытство Лоренцо. Он было уже отчаялся узнать разгадку тайны, когда очередная монашка, кланяясь святому Франциску, обронила свои четки и нагнулась, чтобы их подобрать. На мгновение лицо ее оказалось на свету; но тут же, ловко подобрав письмо с подножия статуи, она спрятала его у себя на груди и поспешила занять свое место в процессии.
– Ого! – пробормотал Кристобаль вполголоса. – Да здесь целая история, без сомнения.
– Святые небеса… Агнес! – вскрикнул Лоренцо.
– Что? Это твоя сестра? Дьявольщина! Тогда, я думаю, кто-то заплатит за то, что мы подсмотрели.
– И заплатит немедленно, – добавил разъяренный брат.
Благочестивая процессия уже вошла в аббатство, и дверь закрылась. Незнакомец немедленно вышел из укрытия и быстрым шагом направился к выходу из церкви: но Медина встал у него на пути. Кавалер, завидев его, отшатнулся и надвинул шляпу на глаза.
– Не пытайтесь убежать! – воскликнул Лоренцо. – Я желаю знать, кто вы и каково содержание того письма.
– Того письма? – переспросил незнакомец. – И по какому праву вы меня спрашиваете?
– По праву опозоренного вами. Но вам не пристало задавать мне вопросы! Либо отвечайте прямо, либо я добьюсь ответа шпагой.
– Последний способ самый простой, – заметил незнакомец, выдернув из ножен рапиру. – Вперед, сеньор Храбрец! Я готов.
Пылая гневом, Лоренцо ринулся в атаку; противники обменялись уже несколькими ударами, но тут Кристобаль, у которого в тот момент оказалось больше здравого смысла, чем у них обоих, встал между ними.
– Стой! Стой, Медина! – воскликнул он. – Вспомни, к чему приведет пролитие крови на освященной земле!
Незнакомец тотчас отбросил свой клинок.
– Медина? – вскрикнул он. – Великий боже, возможно ли это! Лоренцо, неужели вы совсем забыли Раймонда де лас Ситернас?
Изумление Лоренцо все возрастало. Раймонд подошел к нему и протянул руку; но Лоренцо взглянул на него подозрительно и не ответил рукопожатием.
– Маркиз, вы здесь? Что все это означает? Вы завели тайную переписку с моей сестрой, чьи чувства…
– Всегда принадлежали и ныне принадлежат мне. Но здесь неподходящее место для разговора. Пойдемте ко мне домой, и вы все узнаете. Кто это с вами?
– Тот, с кем вы виделись раньше, – отозвался дон Кристобаль, – хотя, вероятно, не в церкви.
– Граф Оссорио?
– Он самый, маркиз.
– Я не прочь открыть свою тайну при вас, положившись на ваше молчание.
– О, ваше мнение обо мне лучше, нежели мое собственное! Я предпочту удалиться и не испытывать ваше доверие. Идите своим путем, а я пойду своим. Где вас можно будет найти, маркиз?
– Как обычно, в особняке рода Ситернас; но помните, что я здесь инкогнито, и если захотите увидеть меня, спрашивайте Альфонсо д’Альварадо.
– Хорошо! Прощайте, кавалеры! – сказал дон Кристобаль и не мешкая удалился.
– Как же так, маркиз, – удивленно сказал Лоренцо, – как вы стали Альфонсо д’Альварадо?
– Так уж получилось, Лоренцо… Но если только вы не услышали уже мою историю от сестры, мне многое нужно вам рассказать, и вы многому удивитесь. Посему пойдемте, не откладывая более, ко мне домой.