«Милая сестра моя, милая Наран,
Погубила тебя злая дочь нойона.
Тяжело мне жить без тебя на земле.
Выйди ко мне, дай обнять тебя!»
Раз, когда Саран спела эту песню, из воды вдруг появилась Наран.
— Царь озера отпустит меня жить на землю, — сказала Наран, — только тогда, когда дочь нойона заблеет овцой.
— Бедная сестра! — воскликнула Саран. — Никогда дочь нойона не заблеет овцой, — значит, никогда ты уж не будешь жить на земле!
Однажды Отхон проезжала мимо озера и увидела, как Саран вызвала песней свою сестру.
На другой день дочь нойона сказала Саран:
— Сегодня я сама пойду овец пасти, а ты будешь коров доить!
Пригнала Отхон овец к озеру, села на берег, запела грустным голосом:
«Милая сестра моя, милая Наран,
Погубила тебя злая дочь нойона.
Тяжело мне жить без тебя на земле.
Выйди ко мне, дай мне обнять тебя!»
Не узнала Наран голоса Отхон, думала, — опять сестра её зовёт. Вышла Наран из воды, — Отхон ударила её изо всей силы кнутовищем по голове. Скрылась Наран в озере, даже не услышала, как жалобно заблеял пегий ягнёнок.
Напрасно на другой день звала Саран свою сестру. Не появлялась больше Наран, — должно быть, боялась, что её опять зовёт дочь нойона.
От тоски и горя Саран перестала есть, спать перестала.
Тогда пегий ягнёнок сказал ей:
— Не ходи больше пасти овец. Я их сам выведу в поле, вечером обратно приведу.
Стал пегий ягнёнок пасти овец. Месяц целый хорошо пас, потом пришёл к Саран, стал просить:
— Скажи дочери нойона, что пегий ягнёнок хочет загубить стадо овечье, плохо пасёт его: то в горы угонит, то в озеро заведёт.
Сделала Саран, как сказал ягнёнок.
Говорит Отхон батору:
— Пойдём завтра незаметно за стадом, посмотрим, как ягнёнок пасти его будет.
Так и сделали. Стали следить за пегим ягнёнком батор и Отхон. И Саран приказали идти за собой.
Сначала пегий ягнёнок привёл стадо в горы, где и тр-вы-то не было никакой, а когда солнце встало над головой, — погнал стадо к озеру.
Подошли овцы к берегу, ягнёнок пегий прыгнул в воду, стоит в озере не шевелится. И все овцы стоят на берегу голодные, тощие.
Закричал батор сердито:
— Совсем заморил пегий ягнёнок овец!
Отхон рада, что батор рассердился, говорит ему:
— Надо этого ягнёнка сейчас же зарезать, а то он всё стадо твоё загубит.
— Как ты его зарежешь, когда он в воде стоит? Не полезу же я за ним в озеро!
— Я его выманю на берег! — сказала Отхон.
Подошла она к воде, начала подманивать ягнёнка.
Не двигается с места пегий ягнёнок.
— Какой упрямый! — говорит батор.
— Ничего! — говорит Отхон. — Я его сейчас обману.
Спряталась она в прибрежные кусты, кричит оттуда:
— Мее-е! Мее-е!
И только Отхон заблеяла, как прокатилась по озеру волна — и из воды показалась Наран.
Кинулись к ней батор и Саран, себя от радости не помнят. И пегий ягнёнок выбежал из озера, трётся у ног Наран.
Увидела это Отхон, обмерла со страху и всё блеет, остановиться не может:
— Мее-е! Мее-е!
Спрашивает батор у Наран:
— Где ты была? Почему не поехала в мою юрту?
Рассказала Наран батору всё про дочь нойона. Батор рассердился, бросился в кусты, вытащил оттуда Отхон.
Дочь нойона хочет что-то сказать, — только ни одного человеческого слова произнести не может. Откроет рот, а оттуда:
— Мее-е! Мее-е!
— Смотрите! Смотрите! — закричала Саран, — Отхон в овцу превратилась!
И верно, дочь нойона на глазах у всех шерстью покрылась, на лбу рога показались, на руках и ногах копыта выросли.
Стегнул её батор плетью, — бросилась Отхон-овца бежать в степь. Бежала, бежала, скрылась в траве. Больше её никто не видел. Говорят, эту овцу волки задрали.
А Наран осталась жить в юрте батора со своей сестрой и с ягнёнком пегим. Вскоре к ним и арат приехал жить. Юрту свою рядом поставил. И все они были счастливы до конца своих дней.
Слуга и нойон
ыл у одного нойона слуга. Ходил он всегда в синяках, потому что хозяин бил его и без вины и за вину. Очень злой был у него господин.
Раз поехал нойон по делам в Ургу и слугу взял с собою. Нойон на хорошей лошади впереди едет, слуга на плохой позади трусит.
Немного времени проехали они — затянулось тучами небо, гром где-то вдали прокатился.
А нойон этот трус был, всего боялся и грозы тоже боялся. Услышал он гром, — стал оглядываться, куда спрятаться. Только в степи от грозы никуда не спрячешься.
Придержал нойон коня, кричит слуге:
— Не отставай от меня ни на шаг! Поезжай рядом!
Слуга подъехал, говорит:
— Как я поеду рядом? У меня конь плохой, ему за твоим не угнаться!
— Значит, ты его плохо пасёшь, бездельник! — закричал нойон и ударил бедного слугу ташуром так сильно, что тот еле на коне удержался.
В это время сверкнула молния и нойон закрыл от страха глаза. Слуга увидел, что господин его зажмурился, размахнулся и стукнул его палкой по голове. Нойон подумал, что это громом его ударило, от страха уткнулся головой в лошадиную гриву, шелохнуться боится. А слуга, как только раздавался гром или сверкала молния, бил своего господина увесистой палкой. Наконец, когда он ударил нойона десятый раз, тот свалился с лошади и потерял сознание.
Слуга не спеша слез с лошади и сел рядом с растянувшимся господином. Когда же он заметил, что нойон приходит в себя, — быстро повалился на землю и притворился, что лежит без сознания.
Нойон раскрыл глаза, увидел, что гроза прошла, стал подниматься. Всё тело у него так болело от побоев, что он без стона и шага ступить не мог.
Увидел нойон на земле слугу, — стал его расталкивать. Слуга открыл глаза, говорит:
— Когда гроза началась, меня сразу же молнией ударило. Не знаю даже, как я жив остался!
Нойон усмехнулся, сказал хвастливо:
— Никогда еще такого трусливого слуги у меня не было. Смотри на своего господина: в меня молния десять раз ударила, а я даже не зажмурился! Ты же от одного удара с лошади повалился!
Дамдин-музыкант
одного бедного арата был сын Дамдин. Когда Дамдин подрос, отец сказал ему:
— Никакого хорошего дела не умеешь делать. Ступай из юрты, поучись у людей, как жить надо.
Ушёл Дамдин от отца, три года пропадал, на четвёртый — вернулся:.
Спрашивает отец:
— Чему научился? Рассказывай.
— Научился на хуре11 играть, — отвечает Дамдин.
Рассердился отец:
— У других отцов сыновья железо ковать умеют, лошадей объезжать могут, а ты только на хуре играешь! Какая польза от такого уменья?
Ответил Дамдин:
— Кто мою игру слушает, тому жить легче становится, у того сердце веселее бьётся.
— Никакой пользы нет в хозяйстве от твоей игры, — говорит отец. — Ступай научись нужному делу!
Опять покинул Дамдин родной дом. Шёл, шёл, — пришёл к морю. Сел Дамдин на камень прибрежный, заиграл на хуре. Сколько времени играл, — неизвестно. Только вдруг видит: выходит из моря молодая девушка в белой одежде. Подошла к Дамдину, говорит:
— Меня за тобой отец прислал. Ему твоя игра понравилась. Идём со мной.
Смотрит Дамдин на девушку, глаз отвести не может. Такой красавицы на земле ему не встречалось. А дочь водяного хана протянула ему руку, торопит:
— Пойдём скорее, нас отец ждёт, сердиться будет, что не идём долго!
Схватил Дамдин красавицу за руку.
— Идём! Верю я, что ты мне зла не сделаешь!
Приказала ему девушка закрыть глаза и повела за собой в море. Немного времени прошло, — сказала девушка музыканту:
— Открой глаза!
Дамдин открыл глаза — перед ним дворец стеклянный, разноцветный. Посредине дворца морской хан на ковре зелёном сидит.
Подвела девушка Дамдина к отцу; морской хан говорит:
— Очень твоя игра мне нравится. Сыграй, что умеешь.
Заиграл Дамдин на хуре, — все заслушались.
День играл, два играл, на третий устал, положил хур к ногам.
— Такую музыку сто лет слушать можно! — кричит морской хан. — Будешь вечно играть для меня. За это дам тебе дворец, гору камней драгоценных.
— Отпусти меня, хан! — попросил Дамдин. — Не нужен мне дворец, и камни драгоценные не нужны. Хочу жить на земле, где родился; хочу, чтобы людям от моей игры радость была.
— Не отпущу! — кричит морской хан. — Хочу сам твою игру слушать!
Прижал Дамдин к груди хур, сказал:
— Всё равно убегу на землю!
Засмеялся злой хан.
— А кто тебе дорогу на землю покажет? Никто! Позабудь про землю. Будешь жить здесь до самой смерти, меня игрой тешить!
Ночью остался Дамдин один. Сидит, песни печальные играет. Вдруг слышит голос девичий:
— Не грусти, помогу тебе.
Смотрит — перед ним дочь морского хана.
— Закрой глаза и держись за мою руку. Выведу я тебя обратно на землю.
Закрыл Дамдин глаза, пошёл за ханской дочерью. Шёл, шёл, не заметил, как ступил со дна морского на сушу.
— Живи на своей земле, — сказала дочь хана и заплакала.
— О чём плачешь? — спрашивает Дамдин.
— Жалко расставаться, — говорит ханская дочь. — Хочу всю жизнь слушать игру твою.
— Тогда оставайся на земле, — сказал Дамдин. — Будем жить в одной юрте, будешь женой мне любимой.
Пошли они по степи, видят: много юрт стоит. Одна юрта у колодца пустая.
Поселился Дамдин с женой в этой юрте, стал хозяйство вести.
Везде был Дамдин желанный гость. У кого горе случится, придёт в ту юрту Дамдин, начнёт на хуре играть, — горе проходит. У кого грусть на сердце, — от игры Дамдина радость наступает.
Прошло немного времени, — приехал в степь хан со своими цириками. Стал хан в степи охотиться, застрелил двух перепёлок. Подозвал к себе хан главного нойона, говорит: