Дорога петляла вниз по склону, пока мы не пересекли узкий мост из черной стали и не въехали в прибрежный городок такой прелести и красоты, что у меня перехватило дыхание – настолько он контрастировал с тягостным путешествием в это замечательное место.
Вансен Фоллс, а это был именно он, безмятежно раскинулся на внутренних склонах бывшего кратера от удара метеорита, всколыхнувшего земную кору более десяти тысяч лет назад. Подъем уровня океана и эрозия разрушили западную часть стены кратера, позволив воде хлынуть внутрь и образовать почти идеально круглую бухту с двумя выступающими мысами на севере и юге. Имперский храм из черного камня, добытого из окрестных гор, горделиво возвышался на самом северном мысе. Его причудливо изогнутый шпиль резко выделялся на фоне бледно-голубого неба.
На противоположном мысе находилось поместье Грейлок.
Первое, что я испытала – это изумление, ибо усадьба оказалась гораздо больше и красивее, чем можно было ожидать от жилища военного. За годы архивирования записей кардинала и Лорда-генерала Милитанта я имела возможность беседовать со многими, кто служил Империуму в качестве доблестных воинов, но даже самые старшие и прославленные из них никогда не жили в такой роскоши.
Словно в противоположность храму напротив поместье Грейлок было построено в основном из белого мрамора, с цветными вставками на куполах и длинными пурпурными знаменами, повисшими между рифлеными колоннами. Высокий портик его входа был величественнее, чем во многих Имперских святилищах, а из идеально ухоженных садов тянулись обширные виноградники, волнами буйной зелени спускавшиеся к береговой линии. Позолоченные беседки, похожие на разукрашенные птичьи клетки, усеивали склоны холмов, выходящих на море, и я тут же представила себя сидящей в одной из них с томиком «Братьев Кармасси», потягивающей что-нибудь сладкое.
То немногое, что мне удалось узнать о полковнике Грейлок за время путешествия в Вансен Фоллс, говорило лишь о достойной службе в кампаниях, проходивших по всему соседнему субсектору Оциллария, но, к сожалению, все источники были до безумия скупы на детали. Она была награждена орденом Хонорифика Империалис, но я не смогла найти никаких конкретных записей и описаний этого события. Ей было пожаловано разрешение уйти в отставку со всеми почестями, и я снова не нашла разумного объяснения, почему столь высокопоставленному и талантливому офицеру было позволено покинуть поле боя в то время, когда угроза была столь велика.
Войны против Архиврага бушевали по всему субсектору Оциллария еще до моего рождения. Я никогда не знала жизни без войны, без того, чтобы сыновья и дочери нашего мира не покидали своих домов, будучи почетной десятиной для Астра Милитарум. Каждый раз, когда я видела, как транспорты поднимаются на орбиту, я испытывала странную смесь эмоций. Вину и сожаление о том, что мы с Теодоро решили не заводить детей, которые могли бы послужить Императору, и, одновременно, облегчение от того, что мы никогда не отправим их умирать страшной смертью на какое-нибудь отдаленное поле боя.
Машина плавно двигалась по улочкам Вансен Фоллс, позволяя мне поближе рассмотреть сам город. Его каменные и деревянные строения говорили о периоде человеческого обитания, предшествовавшем Империуму. Люди на улицах, провожавшие глазами проносящийся мимо «Кийлен», были высокими, стройными и здоровыми.
Дорога, огибая Южный полуостров вела вверх. Вскоре шины зашуршали по гравию подъездной дорожки светлого дома, и мы остановились перед главным входом – внушительной двойной дверью из бледно-голубого дерева. Шофер-сервитор выключил зажигание и вышел, чтобы открыть мне дверь. Я не смотрела на него, боясь того, что могла увидеть. Воспоминание о сне на болоте было еще слишком свежо в памяти. Мои конечности затекли от долгого пребывания в машине, поэтому я была рада наконец-то размять ноги.
Вид был довольно впечатляющим – по ступенчатым склонам вела живописная дорожка, выложенная рельефными камнями. До меня донесся шум прибоя, и я глубоко вдохнула холодный воздух, наполненный слабым соленым привкусом. Также я ощутила запах свежевспаханной земли и едва уловимый, кислотный запах, принесенный ветром с окутанных промышленным смогом морских буровых платформ Адептус Механикус, видневшихся на горизонте. Позади меня открылась дверь и я обернулась.
Мужчина средних лет, одетый в отглаженный и накрахмаленный костюм-тунику из белоснежного льна, спустился по ступенькам, протягивая руку, чтобы поприветствовать меня. Я никогда с ним не встречалась, но сходство с его матерью, полковником, отметало все сомнения в его личности.
– Госпожа Салло, – сказал он. – Добро пожаловать в поместье Грейлок.
Гаррет Грейлок опередил неуклюжие попытки сервитора внести мои немногочисленные сумки внутрь и взвалил их на плечи с небрежной легкостью человека, не привыкшего к тому, чтобы за него все делали другие. Я, по своему обыкновению, путешествовала налегке, но вид хозяина поместья Грейлок, несущего мои дорожные чемоданы к своему дому, сразу же произвел на меня самое благоприятное впечатление.
Он поставил багаж на пол, и я, пользуясь моментом, осмотрелась.
Я стояла в просторном вестибюле с высокими потолками и арками, ведущими в соседние комнаты. Изогнутая каменная лестница, поднималась на верхние этажи. Слева от меня была приемная с немногочисленной мебелью, накрытой белыми простынями, а справа – просторный бальный зал, достаточно большой, чтобы с легкостью принять сотни гостей. Как и в приемной, мебель здесь тоже была задрапирована белой тканью.
Поместье Грейлок выглядело очень ухоженным и красивым, но сразу бросалось в глаза – здесь отсутствовали обычные украшения, которые можно увидеть в подобном жилище, например, свидетельства многовековой истории этого славного рода. Мне вспомнилось, как мы с Теодоро были последними гостями, покидавшими уединенный отель в северных горах, и его единственный смотритель усердно трудился, чтобы закрыть здание до того, как зимние снега перекроют дороги.
Единственный портрет висел напротив главного входа. Большая картина, написанная маслом, изображала полковника Грейлок, стоящую рядом с командирской машиной, полагаю «Саламандрой». Полковник была изображена в полевой форме, порванной в нескольких местах и запачканной кровью, и в заляпанных грязью сапогах. Бронзовый нагрудник был помят от многочисленных ударов, а разбитый шлем валялся у ее ног. В одной руке она держала силовую саблю, в другой – плазменный пистолет.
Солдатская лазвинтовка была перекинута через плечо.
Очевидно, Елена Грейлок была не из тех, кто бежал от ужасов войны.
Как ни натуралистична была остальная часть картины, внимание все равно притягивалось к ее аристократическому лицу, обрамленному седыми волосами, свободно спадавшими на шею. Выражение лица было аристократически отстраненным, но, в то же время усталым, а ярко выраженные золотисто-зеленые глаза говорили о непоколебимой целеустремленности.
Сходство между полковником и ее сыном было поразительным, хотя черты лица младшего Грейлока не были закалены войной. Несмотря на то, что его светлые волосы поредели на висках, он выглядел довольно молодо, и молодость его казалась вполне естественной, а не результатом омолаживающей терапии.
– Надеюсь, ваше путешествие прошло без происшествий, госпожа Салло, - сказал Гаррет Грейлок.4
Я изо всех сил старалась придумать, как мне передать, насколько тревожной была поездка, не выглядя при этом нелепо. Мне не хотелось, чтобы у моего хозяина с самого начала сложилось неблагоприятное впечатление о моих способностях и появились сомнения в моей компетенции, поэтому решила оставить свои чувства при себе.
– Все прошло без особых происшествий, – ответила я. – Как и всегда, когда я куда-нибудь еду, Лорд Грейлок.
– Превосходно. И все же, несмотря на непримечательность поездки, вы, должно быть, устали. И, пожалуйста, зовите меня Гаррет. Моя мать была одержима титулами, рангами и субординацией, но, к счастью, это я не унаследовал, – прямолинейно проговорил Лорд Грейлок.
Для его речи был характерен необычный ритм и специфичное выделение отдельных звуков. Я затруднялась определить происхождение его говора.
– Я не ошибусь, если предположу, что слышу внепланетный акцент? – спросила я. – Полагаю, даранский?
– У вас прекрасный слух, Терезина, – сказал он. – О, вы не возражаете, если я буду называть вас Терезиной?
– Сама хотела вас об этом попросить, – ответила я, и он улыбнулся в ответ.
– Я родился на Йервонте, – сказал он. – Но вырос, действительно, на Дарании, где учился у отца управлять семейными межсистемными торговыми сетями. К большому разочарованию моей матери у меня не было ни малейшего желания вступать в ряды Гвардии.
Он пожал плечами, словно осознав, что сболтнул лишнего незнакомцу, и снова улыбнулся.
– Пойдемте, я провожу вас до вашей комнаты, – сказал он. – Если, конечно, смогу найти дорогу. Я все еще не могу здесь освоиться, хоть прошли уже десятилетия с тех пор, как я переступил порог этого дома.
Гаррет повернулся к моему багажу, но обнаружил, что шофер-сервитор проследовал за нами в дом и уже держал обе мои сумки, ожидая дальнейших указаний.
– Ах да, полагаю, что должен позволить Кирано позаботиться о вашем багаже, – произнес он со смущенной улыбкой. – Мне кажется, он знает планировку здания лучше меня.
– Кирано? – удивилась я. – Насколько я знаю, обычно сервиторов лишают своих прошлых личностей.
– В большинстве случаев да, но Кирано был старшим знаменосцем 83-его, – поторопился объяснить Гаррет. – Пятьдесят лет назад он накрыл собой гранату зеленокожих, чтобы спасти жизнь моей матери. Большая часть его тела, как и его мозг, были уничтожены, но он не позволил полковому штандарту упасть. Моя мать сказала, что его последним желанием было продолжать служить. Служение заканчивается только со смертью, понимаете? Трон, в детстве я, должно быть, тысячу раз слышал эту историю.