Обнаружив, что кофе черный и без сахара, Алис вздрогнула от неожиданности и тут же разозлилась на себя. Подумать, что этот мудак мог запомнить, какой кофе она предпочитает, – полная глупость. Он просто купил то, что пьет сам, или наугад сказал сделать любой. Просто базовый вариант. Просто кофе. Или вообще забыл взять для нее пакетик с сахаром и палочку, чтобы размешать. Нельзя расслабляться. Нельзя доверять. Нельзя.
Деккер, по-прежнему ни слова не говоря, забрал у нее пустой пакет, картонную подставку от кофе, свернул все это вместе со своим пустым пакетом и сунул в боковой карман на двери. Глотнул из своего стакана, переставил его в выдвижной подстаканник и тут же тронулся с места – так же внезапно, как и затормозил. К счастью, Алис удалось не облиться кофе.
Без прелюдий. Ну да. Она поспешно отогнала намек на еще даже не оформившуюся мысль, вспыхнувшую только в виде нескольких обрывочных образов: презервативы XXL, закатанные рукава черного кашемирового свитера, запах сигарет, ощущение огромного мужчины рядом.
Алис уставилась в окно, неспешно прихлебывая кофе. Дорога перешла в грунтовую, деревьев стало больше. Они въехали в лес. Туман, просачивающийся повсюду в этом городишке, стал гуще, казалось, будто резко стемнело. Здесь, в чаще, все дышало какой-то своей, не тронутой цивилизацией жизнью, и Алис подумала, что так легкомысленно едет одна в густой лес вместе с чудовищем. Да, у этого минотавра должен был быть именно такой лабиринт. Это место очень ему подходило. А она… чувствовала себя здесь чужой. Как и в любом другом месте.
Наконец Марк остановил машину.
– Отсюда недалеко.
Девчонка кивнула и отстегнула ремень безопасности. Стакан с допитым кофе она уже украдкой смяла и сунула куда-то в сумку – Марк это, конечно, заметил. Как и то, как она мгновенно, почти не жуя, заглотила картошку. Чуть ссутулившись, словно прикрывая собой еду. Как будто эту еду в любой момент могли отнять. И волны смущения и неуверенности, которые он не мог не слышать…
Все это совершенно не вязалось с образом столичной карьеристки, готовой идти по головам и спать со старым пердуном ради хорошей должности. Черт возьми, она даже про обед ничего не сказала! Даже про кофе не заикнулась, хотя он прекрасно чувствовал, как она хочет. А потом так отчаянно покраснела, когда у нее заурчало в животе, что Марк сделал вид, будто что-то разглядывает на дороге и ничего не заметил.
Он вдруг разозлился так, что стало трудно дышать. Мысль о том, что старый хрен мог просто воспользоваться неопытной девчонкой… Да чтоб тебя! Марк уже знал, что сегодня не уснет, что некое подобие спокойствия, которого он достиг тут, в этой сонной дыре, – или это было просто отупение? – рассыпалось в прах. Из-за этой… Янссенс. Которая наверняка еще и будет старого урода защищать, блеять всякое «вы просто не понимаете» и рассказывать про его ум, честь и совесть. И про то, что главное в человеке – это прекрасная душа.
Хотелось ее взять и хорошенько встряхнуть, сказать ей, что она дура, что нет там никакой прекрасной души, только самодовольство и страх лишиться даже малой толики своего сияния. Что ее выкинут, как только слухи начнут набирать силу. Просто выкинут, и никакой постоянный контракт ее не спасет. Дура! Господи, какая же беспросветная дура! Хотя и с мозгами.
Часть ее оборудования Марк потащил сам – девчонка снова взглянула на него с изумлением, явно не ожидая помощи от монстра. А он отчего-то вспомнил, как она взяла губами обмазанную майонезом дольку картошки и как блаженно зажмурилась, тут же отвернувшись.
Он шел быстро, слушая, как она торопливо шагает за ним по тропинке, и пытался отогнать теснившиеся в голове вопросы. Какое ему дело до этой криминалистики? До ее мотивов, до ее чувств, до того, что старый козел с ней… Твою же мать! Быстрей бы уже отвезти ее обратно, чтобы перестала так бесить!
– Здесь.
Она посмотрела на полицейскую ленту, огораживающую небольшой закрытый овраг, с таким видом, будто уже строчила отчет: «Вопиющая некомпетентность старшего инспектора Деккера, повлекшая за собой контаминацию[4] места обнаружения останков».
Марк ожидал вопросов о принятых мерах, замечаний, что тут уже потопталась куча людей и все улики уничтожены, но девчонка молча достала из сумки дурацкий костюм криминалиста – полупрозрачный комбинезон из спанбонда с капюшоном, следом вытащила перчатки, натянула все это, взяла чемоданчик и еще какие-то совки и лопатки и приступила к осмотру. Ему оставалось только наблюдать.
Он стоял, смотрел на нее, курил и злился, вновь и вновь распаляя себя мыслями о дяде Жане, который умел очаровывать, располагать к себе и внушать доверие, благодаря чему творил что угодно, и все ему сходило с рук. Обаяние, харизма, тщательно поддерживаемая репутация почти святого в сочетании с умелыми манипуляциями – и вот ты уже сияешь, и юная дурочка прыгает к тебе в постель, а ты можешь ее использовать так же, как и всех остальных…
Янссенс едва не упала, поскользнувшись на опавшей хвое, и Марк очнулся, сообразив, что инстинктивно шагнул вперед, чтобы ее подхватить.
Закончив что-то просеивать, растирать между пальцев и упаковывать в пакетики, она наконец достала диктофон.
– Почва сильнокислая, плотная… задернованное дно без следов сезонной эрозии… или обработки инструментами. Требуется дополнительный анализ на биомаркеры.
Она встала, вылезла из оврага и начала ходить кругами, периодически наклоняясь, чтобы что-то поднять.
– Ну? – не выдержал Марк.
– Что? – Девчонка вздрогнула и оглянулась на него.
– Выводы?
– Я не могу делать выводы без дополнительных анализов и…
Ох черт, почему ей обязательно нужно говорить этим тоном девочки-отличницы!
– Предварительные, исключительно теоретические предположения! – Марк добавил в голос такие ноты, которые всегда вызывали трепет у подчиненных. На девчонку, кажется, подействовало: она немного помялась, а потом сказала тихо, но хотя бы уже по-человечески, без этих школьных интонаций:
– Я предполагаю, что череп… пробыл тут сравнительно недолго. Нет характерной деформации почвы. И что место захоронения, по всей вероятности, даже не где-то поблизости. Здесь очень кислая почва, это не соответствует состоянию костей. И я не нахожу никаких естественных причин, по которым череп мог бы тут оказаться. – Она оглянулась, указав рукой на овраг. – Этот овраг давно зарос, и его не размывает, нет тока воды, нет сдвигов почвы.
– Значит, череп сюда принесли недавно? Какое-то животное?
– Я пока не обнаружила следов клыков или когтей, но без микроскопии невозможно дать однозначное заключение.
Марк кивнул. Уже темнело, пора было возвращаться. В машине девчонка, кажется, начала засыпать и очнулась, только когда он затормозил у «Берлоги».
– У вас вещи с собой?
– Что?.. – спросила она сонно и быстро протерла глаза.
– Гостиница, – пояснил Марк, показывая рукой в сторону светящихся окон. – Мы приехали. Если у вас вещи с собой, то можете оставаться. Если нет – довезу до вашей машины, заберете. Чемодан или что там у вас.
– Нет. Все необходимое есть, – сказала она поспешно.
– Отлично.
Марк вышел из машины, хлопнул дверью. Девчонка тоже вышла, ежась и удивленно оглядываясь. Уже стемнело, воздух был сырым и стылым. Тянуло дымом от каминов. Где-то вдалеке лаяла собака.
– А мои… – начала Янссенс и замолкла, когда увидела, что он вытаскивает из багажника ее поклажу.
Марк с сумками в руках поднялся по ступенькам, кивнул Вивьен, выглянувшей на ресепшн. Она протянула ключ. Девчонка, по-прежнему какая-то удивленная и как будто испуганная, молча шла за ним на второй этаж, пока он не открыл дверь ее номера. Зажег свет, сгрузил вещи в комнате. Там было прохладно, и почти все небольшое помещение занимала широкая кровать.
– Спокойной ночи.
– Спасибо, – неожиданно поблагодарила девчонка.
Марк спиной чувствовал ее взгляд, чувствовал, как она растерянно стоит в дверях, когда, развернувшись, быстро сбежал вниз по лестнице.
Он думал, что ему приснится привычный кошмар, но вместо этого приснилась она. Распахнутые глаза, приоткрытые губы, чуть тронутый веснушками нос.
Он трахал ее прямо у дерева, стащив с нее джинсы вместе с бельем и подхватив под бедра, ощущая под пальцами нежную теплую кожу. И девчонка, задыхаясь, цеплялась за его куртку, смотрела прямо ему в глаза, настолько ошеломленная, что, кажется, не чувствовала холода, не чувствовала, как он с каждым толчком впечатывает ее сильнее в грубый ствол ели. Она стонала, вскрикивала, выдыхая что-то невнятно, и он знал, что это было – ни с кем и никогда так, только с ним…. Но вдруг все как будто сдвинулось, перевернулось, и кругом опять были гарь и осколки, вспышки, и стало трудно дышать. Янссенс все еще цеплялась за его куртку. Он попытался ее поднять, вынести из огня – как он всегда пытался в своих кошмарах, – но взгляд ее широко распахнутых глаз уже застыл, голова запрокинулась назад. Марк положил руку ей на живот и, не в силах пошевелиться, зачарованно смотрел, как между пальцев просачивается кровь.
Глава 2
Сон сполз с нее, как тяжелое одеяло, – глубокий, без сновидений, но толком не восстановивший силы. Алис не сразу поняла, где находится: осознание пришло после привычного момента паники, которую она всегда испытывала, просыпаясь в новом месте.
Гостиница «Берлога» – точнее, бар с несколькими комнатами на втором этаже. Алис взяла с тумбочки телефон, который каким-то чудом не забыла вчера поставить на зарядку. Семь тридцать утра. Еще не рассвело, но тьма уже отступала – за шторами угадывались серые предрассветные сумерки. Она включила свет, поднялась и подошла к огромному, от пола до потолка, окну.
Отодвинув штору, выглянула, встав вплотную к холодному стеклу. Вид был невероятным: сумрачный лес впереди, сколько хватает глаз, верхушки елей, утопающие в тумане, словно выглядывающие из облака. А чуть в стороне – едва различимые во мгле крыши городка, притаившегося между деревьев. Гостиница стояла на отшибе, на небольшом холме, вниз от нее уходила асфальтированная дорога. Машин почти не было. Громыхая, протарахтел только старый пикап, нагруженный дровами.