Они устроились на высоких барных стульях у стойки, на которую Лоран, ни слова ни говоря, поставил две чашки горячего шоколада и корзиночку с печеньем. Он запер дверь изнутри, повесил табличку «Закрыто», чтобы никто не помешал, а после вернулся за стойку. Вздохнул, глядя поверх их голов, поверх натянутой под потолком новогодней гирлянды, как будто не видел их перед собой, а всматривался в прошлое.
– Да… мы тогда все увлекались… этими восточными учениями, язычеством, в общем, всякой мистикой. Все хотели выйти за пределы материализма, найти какие-то ответы на вопросы. А тут еще и лес. Так что сформировали из этого всего свою… религию, если можно так назвать. Свое мировоззрение. Точнее, кто-то и правда верил во все это, а кто-то просто хотел попасть в круг избранных. Считаться членом нашего братства.
– Ты был из вторых? – спросил Марк.
– Из первых, – усмехнулся Лоран. – И до сих пор верю в то, что мы должны стремиться к ясности мыслей, гармонии и покою. Иначе сто раз бы уже тебя отсюда выкинул, Деккер.
– Мое счастье, что ты достиг просветления. Беатрис в этом участвовала? И кто всем этим заправлял? Мой дед?
– Беатрис – так, постольку поскольку. В основном, из-за Ксавье. Хотя было понятно, что это не ее. В наших собраниях в лесу она обычно не участвовала, а идеями интересовалась в общих чертах. Заправлял всем ван ден Берг. Ксавье уже после сюда переехал. Собственно, ван ден Берг вместе с Беатрис и решили, что ему будет лучше в тихом месте и ближе к природе. И под их присмотром. – Лоран вздохнул. – У него… ну, ты знаешь сам. В общем, все поражались, что Беатрис оставила столицу, пожертвовала светской жизнью ради мужа. Хотя к ней часто приезжали из Брюсселя… Обаятельнейшая была женщина, прямо как центр притяжения. Так что какая-то светская жизнь была и тут, можно сказать. С приездом Мореллей наш городок даже чуть ожил.
Марк был благодарен за то, что Лоран не стал рассказывать при Янссенс подробностей о психическом нездоровье деда, но на всякий случай решил направить беседу в более безопасное русло.
– У вас были в группе какие-то разногласия?
– Конечно. Мы много спорили, в основном о семье, о привязанностях. Ван ден Берг был радикальнее прочих. Считал, что земные страсти только мешают достижению баланса.
– Он мог пытаться… развести Ксавье и Беатрис?
Лоран задумался.
– Нет, не думаю. Он как будто был выше всяких семейных дрязг. Да и к Беатрис он относился… особенно. Я бы даже сказал, с уважением и восхищением. Несмотря на все свое бесстрастие и отрицание земных радостей.
– Может быть, кто-то с ней конфликтовал?
– Ну, с Беатрис-то прямых конфликтов ни у кого не было… Но у нас была одна девчонка, младше всех… по уши влюбленная в твоего деда. Вроде как официально считалось, что Беатрис не ревновала, даже дружила с ней, покровительствовала, ну, или так было принято считать. Вроде как глупость: ну, где она, эта девчонка, ей, кажется, только восемнадцать исполнилось, вся резкая, угловатая, как мальчишка, а где Беатрис – всеми признанная красавица, аристократка, женщина с такими связями и знакомствами? Но кто знает, что там у них происходило за закрытыми дверями…
– И у деда что-то было? С этой…
– Форестье была ее фамилия. Тесс Форестье.
– С Форестье?
– Свечку не держал. Если что, свободу нравов никто не проповедовал, наоборот. Мы не хиппи какие-нибудь были. И никаких веществ тоже не принимали, все строго. Ван ден Берг нас чуть ли не как в монастырском ордене воспитывал.
– Значит, тишь да гладь, никаких серьезных конфликтов и ссор? Ревности, выяснения отношений? Куча молодых людей собралась вместе, и все слушаются ван ден Берга, не пьют, не курят и не трахаются? – Марк закатил глаза. – Что-то не верится, ты уж извини.
– Не извиню. – Лоран фыркнул. – А так… ну, Тесс эта вечно возмущалась, что Ксавье общается с этим, как его… черт, не помню, он редко сюда приезжал. Вроде как интересовался нашим клубом, но прямого участия в собраниях никогда не принимал. И вот как он приедет, Ксавье у нас тоже почти не показывается. До самого отъезда этого… да как же его звали!.. Вылетело из головы! В общем, Ксавье вечно какие-то причины выдумывал. А Тесс это не нравилось, она считала, что этот «друг» заводит с ним какие-то свои отношения. Она… в общем, решила почему-то, что должна за Ксавье приглядывать, хотя он был старше и вообще взрослый женатый мужчина. Ну, женщины… особенно влюбленные… Так-то она, видно, понимала, что ей с ним ничего не светит, но как будто все пыталась стать ближе хотя бы платонически. Вот и нашла лазейку, дескать, она его опекает, помогает… дескать, они с Беатрис действуют заодно. Дома жена его пасет, а на собраниях – Тесс. Он же был… непростым, твой дед. – Лоран вздохнул. – Огромная сила и такая же огромная уязвимость. Неустойчивость… Его легко было раскачать, и он мог стать неуправляемым. Берт, Беатрис и Тесс как будто держали его в рамках, заземляли, не давали его силе становиться неконтролируемой.
– Вы ведь не о физической силе говорите? – вдруг спросила Янссенс. – Но при этом она имела… какие-то физические проявления?
– Имела… – Лоран снова вздохнул и замолчал, передвигая стаканы на стойке.
Но Марк уже чувствовал, что он сейчас расскажет: слишком уж взволнованно смотрела на него девчонка. Еще немного повздыхав, Лоран все же решился – вдруг наклонился к ним через стойку и понизил голос:
– Можете думать про меня, что угодно, но я сам, своими глазами видел… как он почти что предметы двигал силой воли! И мысли мог читать… не знаю, как. Посмотрит на тебя так и вдруг скажет, что ты думаешь. Прям вот теми же словами.
Марк поежился. Черт. Трогать эту тему совсем не хотелось. К счастью, Янссенс просто чуть нахмурилась, но молчала.
– И все это… ваши встречи происходили у нас дома? – Невозмутимо сделав глоток, спросил он.
– Нет. В лесу.
– В лесу? Где-то конкретно? Когда исчезла Беатрис, дед… как раз ушел туда? Где вы проводили собрания?
– Нет. Конкретного места для собраний мы так и не завели, хотя было несколько точек, где мы встречались… места силы, вот это все. А Ксавье нашли в старом охотничьем домике. Оттуда и в больницу увезли. Прочесывали лес, мы тогда вызвались искать вместе с полицией. Шум такой был! Он же тогда несколько человек ранил. Один потом умер. В общем, это Тесс в тот домик всех привела, дескать, Ксавье там с этим… да как же его! встречался… Ну, так Тесс говорила, мол, она следила, – быстро добавил Лоран, и Марк сделал в уме заметку, что тут явно было что-то еще, о чем тот предпочел умолчать. Что-то, что его смущало. Впрочем, торопиться не стоило, лучше пока не давить.
– Интересно. Ты можешь показать на карте, где он? – Марк достал телефон и открыл приложение.
– Да, конечно. Примерно… вот тут, там еще просека не так далеко. Да, точно. Вот тут шахта, а дом, значит… да. – Лоран ткнул пальцем в экран, и Марк, тут же забрав телефон, поставил на карте точку.
– Отлично. Спасибо, Лоран! Хотя… подожди, еще один вопрос. А что стало с вашим братством? Оно до сих пор существует?
Лоран поморщился, вздохнул, снова передвинул стаканы на стойке.
– Да нет, конечно. Распалось наше братство. Тогда, давно, когда все это случилось. Беатрис исчезла, Ксавье… умом тронулся. А Берт…
– И что Берт?
– Вскоре уехал куда-то. Никому ничего не сказал. Я, грешным делом, думал, что вслед за Беатрис. Дескать, решили вместе начать новую жизнь. Да и не один я так думал. Все ж таки так просто от малых детей и мужа не убегают, должно тут быть… что-то. Интерес какой-то.
Они помолчали.
– А может быть, вы знаете, откуда пошли слухи о жертвоприношениях? – вдруг спросила Янссенс. – Просто измышления или за этим что-то стояло? Если вы говорите, что опирались частично и на язычество…
– Да нет, конечно, – фыркнул Лоран. – Измышления местных дураков. Что они еще могли придумать? Хочется же историй пострашнее, вот и начали рассказывать, дескать, в лесу страшные дела творятся.
– Понятно… спасибо, – сказал Марк и поднялся.
Янссенс тоже поблагодарила.
– Не за что. Ладно, мне пора уже и обедом заниматься. – Лоран встал, чтобы проводить их к двери. – Всегда жду, приходите.
Как будто они были напарниками. Сначала разговор с Лораном Класом, потом – с менеджерами магазинов и работниками фотоателье. В другое время Алис, вероятно, наслаждалась бы совместной работой с Деккером, его доверием, тем, как между ними горит и искрит удивительное взаимопонимание, настроенность на одну волну, способность заканчивать друг за другом фразы.
Но сегодня все казалось отравленным тем вчерашним сообщением от Тибо. Алис полночи перечитывала присланный кусок чужой переписки и не могла уснуть, отчего-то так ярко представляя это всё: клуб, громкую музыку, красивую девушку, с которой Деккер уехал на такси. Это так… царапало? Задевало? Ей даже сложно было подобрать слова. Назвать это для самой себя. Не только страх и оторопь оттого, что она заглянула в чужое неприглядное прошлое, но и какая-то необъяснимая тоска. Униженность. А может быть, даже зависть? Потому что она снова наглядно увидела, насколько они с Деккером из разных вселенных. Еще позавчера ей казалось, что они так похожи, что они могли бы понять друг друга, что между ними словно протянулась какая-то невидимая нить, а теперь…
Теперь пришло отрезвление. Она сама все себе придумала. Реальность была совсем другой. Он, Марк Дерккер, был из другого мира, из тех, кого она боялась всю свою юность, из тех, кто и не взглянул бы на нее, просто не заметил бы – ее, странную замкнутую девочку, выросшую в социальной изоляции. Не умеющую дружить, влюбляться, краситься, танцевать, общаться в компании, быть такой, как все. А если бы и заметил, то взглянул бы только как на что-то мерзкое, жалкое, отвратительное. И посмеялся бы над ней.
В его юности – мальчика из обеспеченной и влиятельной семьи – все это было в порядке вещей: алкоголь, наркотики, секс на одну ночь, случайные знакомства в клубе. Все это, что всегда вызывало у Алис панику, все это, что казалось ей словно распахнутой дверью в ад. Все это, что ее… на самом деле влекло? Или нет? И поэтому так задевало? Словно и у нее была темная сторона, и Алис не знала, какой бы стала ее жизнь, сложись все иначе.