– Возможно, обо мне, – спокойно предположил Марк. – Боуман сбежал, когда мы с Янссенс к нему пришли. Заметил подъехавшую к дому машину.
– Значит, и «монстр»… тоже вы?
Алис едва сдержалась, чтобы не выпалить что-то гневное, не заявить, что это чушь. Странно, она же сама допускала, что Марк мог совершить убийство, но слушать, как кто-то называет его монстром, было невыносимо.
– Ну, вы читали мое досье, – он пожал плечами. – Я выгляжу главным чудовищем в этом лесу.
– Но что же тогда произошло? – подал голос Матье. – Если «Узи» мы не нашли, получается, его забрал убийца? То есть… он напал на Боумана, когда тот был вооружен?
У Марка нервно дернулся край рта.
– Если Боуман спрятал «Узи» под курткой, то убийца мог сначала не заметить оружия, а Боуман – не успеть отреагировать. Он же не профессиональный солдат. Наоборот, был не в себе, взволнован…
– Тоже верно, – заметила Кристин и, вытащив сигарету, закурила. – Шеф, давайте обойдемся без Мартена. След ведет в Брюссель, я как раз нашла интернет-кафе, где Боуман переписывался с продавцом, и пробила айпи. Так что пусть Мартен там накрывает эту шайку, ему как раз будет чем заняться, а мы тут сами тихо-мирно разберемся с пропавшим «Узи». Все отчеты я ему отправлю.
Марк кивнул, и Кристин облегченно выпустила струю дыма.
Внезапно у него зазвонил мобильный.
– Да? Что такое? – Его голос звучал странно напряженно. – Мы же договаривались на завтра. Еще ничего не готово. – Он помолчал. – Хорошо.
Марк убрал телефон в карман.
– Прошу прощения, у меня срочное дело. Вопросы есть? Если нет, все свободны.
Алис встала вместе с остальными, понимая, что не стоит бросать на него вопросительных взглядов. Кристин уже вышла из кабинета, Себастьян, еще раз удовлетворенно оглянувшись на доску – где, судя по всему, именно его усилиями уже были намотаны красные нитки и прибавилось фотографий, – шагнул за ней следом. Алис тоже собиралась выйти за дверь, когда сзади раздалось:
– Янссенс, задержитесь на минутку.
Она замерла и обернулась, вдруг ощутив, как сильно забилось сердце.
– Да?
Марк подошел ближе. Вытащил пачку сигарет.
– Я получил наконец информацию из той клиники. Куда обращалась Одри Ламбер. Она не была беременна. – Он посмотрел в свой блокнот. – Задержка почти в три недели. Сказали, так бывает.
Алис облегченно кивнула.
– А еще… мне позвонила мать. Сказала, что приезжает сегодня.
Она растерянно смотрела на него. Марк решил с ней… поделиться?
– У меня были другие… планы. – То, как он выразительно взглянул на нее при этом, значило… черт, Алис почувствовала, как вспыхнули щеки. Или ей уже мерещится? Невозможность задать прямой вопрос, учитывая, что они стояли в кабинете с полуоткрытой дверью, мучила. – Хотел обсудить с вами кое-что касательно отчета и передачи останков. Завтра суббота, выходной, в воскресенье шестое декабря, праздник, но мы не можем откладывать до понедельника. К тому же я хотел рассказать вам кое-что… кое-какие детали относительно Боумана. Вы сможете прийти в участок?
Боже. Другие планы – то есть… он хотел?..
Алис даже не пришло в голову, что он мог такое предложить, а теперь… она вдруг представила, как они могли бы провести вечер, и внизу живота плеснулся сладкий жар.
– Да, конечно. С утра, как обычно?
– Да. Посмотрите сейчас записку и можете возвращаться к себе. Все равно пока больше дел для вас нет.
– Спасибо. Я как раз… – она обернулась на дверь, чтобы убедиться, что Кристин с Себастьяном ничего не услышат, – собиралась переодеться.
Марк улыбнулся краем рта.
– До завтра.
– До завтра.
Алис вышла из кабинета, огляделась. Кристин уже куда-то ушла, а Матье со страдальческим видом сидел у телефона.
– Лебланов и правда… много, – со вздохом сообщил он. – Но все не те. В ближайших окрестностях никого подходящего нет, я решил поискать в городах покрупнее.
– А что с домом в лесу?
– Пока не дозвонился до кадастровой службы. Вечно занято. Сейчас попробую еще раз.
Алис ободряюще кивнула и пошла к себе в подсобку. Быстро проверила почту. Новое письмо из лаборатории!
Она пробежала глазами текст и разочарованно вздохнула. Из-за технических проблем сканы с пленки не смогли загрузить на сервер, поэтому распечатанные снимки отправили курьерской почтой. Значит, их доставят завтра. Черт! Стоило бы обрадоваться, что они с Марком завтра с утра могут просмотреть их вместе, но… теперь ей хотелось заниматься с ним совсем другим!
Мысли постоянно сворачивали куда-то не туда, и Алис сидела за столом, уставившись в клочок бумаги невидящим взглядом, думала о Марке, о его «планах на вечер» и о том, что все и правда может быть по-другому. Именно с ним одним и может быть по-другому – после того, что случилось утром, когда она почувствовала себя в его руках защищенной, ценной и обожаемой, почувствовала, что ему и в самом деле важно, что именно она ощущает в процессе. Мелькнувшее вдруг воспоминание о прозвище «шеф XXL» заставило ее вспыхнуть. Черт. Нет, с такими мыслями нормально уснуть сегодня точно не получится.
Надо переключиться. Сосредоточиться на работе. Ей так хотелось что-нибудь найти, чтобы снова увидеть азартный блеск в его глазах. Услышать это волшебное «умница», которое Марк так произносил, что она… Тут же вспомнилось, как он сказал это, когда Алис наконец села верхом к нему на колени, уже не боясь, что почувствует, как сильно он ее хочет. И это ощущение его напряженного члена, ох, черт, да, пусть даже через одежду, – и одновременно его слов, ласково сказанного «умница»… Это был какой-то новый уровень возбуждения, захлестнувшего с головой, и Алис тут же захотелось еще: быть его умницей, его хорошей девочкой, сделать для него что-то такое, отчего Марк тоже потерял бы голову. Например… Перед глазами тут же мелькнул еще один образ: она, Алис, как на той фотографии, в той же позе, что и Одри.
Черт! Она едва не уронила ультрафиолетовую лампу. Осторожно положив листок на стол, выскочила в коридор – надо было срочно умыться. Желательно ледяной водой.
Марку пришлось уехать раньше Алис, и настроение сразу стало паршивым. Еще и это раннее возвращение домой, словно его личный триггер. В голове теснились какие-то смутные воспоминания и ассоциации: что-то из того периода, до DSU. Но нащупать и выстроить четкую линию, найти причину не получалось. Да, чувство тревоги. Не хотелось возвращаться домой, потому что родители как раз разводились, и Марк иногда бродил по улицам до позднего вечера, лишь бы не окунаться в ощущение унылых знакомых стен, висящего в квартире напряжения и собственной вины в происходящем.
Нормальный сын мог бы стать связующим звеном в их непростом браке, где два слишком разных человека, растеряв горячую увлеченность молодости, обнаружили, что их больше ничего не держит рядом. Да, «жить ради детей» – так себе решение, но тогда Марку казалось, что виноват в разладе родителей в первую очередь он, их сын, не оправдавший ожиданий ни матери, ни отца, так что они просто не видят больше смысла сохранять неудавшуюся семью. Больше того – хотят разойтись как раз потому, что не могут смотреть на плод своих отношений.
Да, иррациональное нежелание рано возвращаться домой, возможно, тянущееся из прошлого. Но было что-то еще. Что-то… Да чтоб тебя! Вот сейчас точно стоило отправиться на пробежку, но Жанну надо было встретить и разместить, и отвертеться от сыновней обязанности Марк не мог.
Как некстати мать «решила провести выходные в старом доме». С трудом сдерживаясь и матерясь про себя, Марк кое-как ответил на ее вопросы, кое-как впихнул в себя ужин и, наконец убедившись, что Жанна нормально устроилась в спальне, сослался на головную боль, словно барышня из романа, чтобы уйти спать. Отвернулся, лишь бы не видеть ее озабоченного – и неимоверно бесившего – взгляда. Впрочем, привычное раздражение, смешанное с чувством вины и постоянным ощущением несоответствия тому сценарию, который для него написали, сейчас окрашивалось еще и злой, буквально разъедающей изнутри фрустрацией.
Марк не мог провести вечер так, как хотел, со своей девочкой, наслаждаясь тем, как для них обоих все только начинается, как она пробует и учится; наслаждаясь своей ролью учителя в этом деле. Наслаждаясь тем, как и сам он неожиданно открывает для себя новое – это ощущение откровенности, от которого просто сносило крышу. Черт, он не мог даже лечь в постель, которая хранила ее запах! Белье пришлось поменять, а спальню уступить матери. Мораль – надо было привести в порядок гостевые комнаты. Но этого он тоже не сделал за все годы жизни в дедовом доме. Твою же мать!..
Марк наконец закрыл за собой дверь гостевой комнаты и рухнул на диван. Вытащил сигарету, сунул в рот, щелкнул зажигалкой. Откинулся на подушку и выпустил струю дыма, глядя в потолок.
Он мог бы учить Алис и учиться вместе с ней, учиться… близости. Настоящей. На всех уровнях. Странное ощущение веры и надежды, что это и правда возможно, возможно даже для него, никак не уходило – даже вопреки всем страхам и сомнениям, что выдержка ему изменит.
Снотворное Марк решил не пить. Не хотелось с утра быть разбитым, особенно учитывая предстоящее свидание в участке. Да, черт побери, свидание! Он посмотрел на доставленную ему недавно коробку шоколада и духи. Усмехнулся, вспомнив, как убеждал себя, что подарит их матери. Хотя с самого начала было понятно, кому они предназначались. Девчонке. Алис…
Искушение не ждать Рождества, а подарить ей духи пораньше – на День святого Николая – было непреодолимым. Алис ведь его девочка? Его хорошая девочка. Умница, да. Он уже представлял, как скажет ей это, и как она вспыхнет – довольно и смущенно. О да, его девочка всегда так очаровательно смущалась, и вместе с тем в такие моменты в ней обязательно звенела нотка темного соблазна, вызывающая желание повторять такое почаще.
Затушив сигарету в пепельнице, Марк взял телефон. Быстро написал: