Мордоворот — страница 6 из 13

ом она многозна­чительно поглядывала в мою сторону, давая понять, что зя­тя к таковым не относит. Вдобавок ко всему Инна Владими­ровна постоянно разжигала Светкину ревность, толкуя о мифической любовнице. «Любовница, значит, будет вам любовница!» — со злостью подумал я и, поднявшись с дива­на, начал рыться в ящиках письменного стола, разыскивая старую записную книжку.

До сих пор я не изменял жене, не потому что отличался высокой нравственностью, а просто не хотел другой женщи­ны. Теперь я решил, что пора положить этому конец.

Книжку, в которой были записаны телефоны знакомых девушек, найти не удалось. Вероятно Светка выбросила их из ревности. Я уже собирался вернуться на прежнее место, ког­да случайно наткнулся на полупустую пачку «Монтекристо». Эту гадость я курил только на турбазе «Озерная», позапрош­лой зимой, когда кончились привезенные из Москвы сига­реты, а в местном магазине не оказалось ничего другого. С внезапно пробудившимся интересом я поднес пачку к гла­зам. Так и есть, на обратной стороне был написан номер те­лефона и две буквы — М. Я.

М. Я., то есть Марина Ямщикова, была стройной зеле­ноглазой шатенкой с крутыми бедрами и упругой грудью. Мы познакомились на дискотеке турбазы и уже через не­сколько часов лежали в моем двухместном номере, сжимая друг друга в объятиях. Нам никто не мешал, потому что со­сед в первый же день по приезду переселился к какой-то де­вице и с тех пор о нем никто не слышал. Мы хорошо подхо­дили друг другу в постели и только любовь к Светке заста­вила меня прервать связь с Мариной. Неожиданно я вспом­нил Светку такой, какой она была в первый день нашего знакомства и на мгновение устыдился своих мыслей. Но тут... «Ему, наверное, после любовницы подмыться надо» — прозвучал в ушах ехидный голос Инны Владимировны, и я, больше не раздумывая, направился к телефону...

Через два часа в дверь позвонили.

—  Привет, привет! — на пороге, улыбаясь, стояла Мари­на, окидывая меня оценивающим взглядом. — Здорово ты изменился, — задумчиво сказала она, проходя в комнату. К ее приходу я успел навести здесь порядок и принести из ближайшего кафе цыплят-гриль, апельсины и бутылку шампанского. Кроме того я помылся, побрился и стал отча­сти похож на человека. Думая, что Маринина реплика отно­сится к моему похмельному виду, я насупился:

— Ты о чем, это?

— Постарел ты, морщины вон на лбу и взгляд какой-то затравленный.

— Старость не радость, — отшутился я. Сел напротив нее и придвинул поближе журнальный столик с закуской...

День клонился к вечеру. За окном слышались звонкие голоса играющих детей вперемешку с руганью соседки с четвертого этажа. Она костерила на чем свет стоит непутево­го мужа, напившегося по случаю субботы до положения риз.

—  „.Ты знаешь, Олег, я часто тебя вспоминала, почему ты так долго не звонил? — Марина прижалась ко мне обна­женной грудью и поцеловала в губы. Я промолчал и погла­дил ее по голове. Со времени нашей последней встречи Ма­рина стала еще более страстной и я чувствовал себя совер­шенно опустошенным.

— Мне пора ехать, — Марина поднялась с дивана и подо­шла к креслу, где была сложена ее одежда, — поздно уже.

Я невольно залюбовался ее обнаженным телом. Строй­ная, загорелая фигура с округлыми бедрами и длинными ногами напоминала древнегреческую богиню. Я почувство­вал, как во мне вновь пробуждается желание. «Подожди!» — я подошел сзади и обнял Марину за плечи. Она обернулась, отстранила мои руки, пристально посмотрела в глаза, затем неожиданно обхватила меня руками за шею и, застонав, прижалась всем телом.

Я легко поднял ее и понес обратно к дивану...

Было 8 часов вечера, когда, проводив Марину до стан­ции, я возвращался домой с трудом передвигая ноги от ус­талости. Вопреки ожиданиям, встреча с ней нисколько не изменила мое настроение к лучшему. Даже в самом разгаре любовных утех я не переставал думать о ссоре со Светкой. Сейчас я чувствовал себя одиноким, несчастным и мне вдруг захотелось напиться в стельку.

— Эй, Олег, ты оглох что ли, я кричу, кричу, а ты хоть бы что! — возбужденно размахивая руками меня догонял ста­рый школьный приятель Витька Мелентьев. Приятель был так себе: болтун, дурак, но в данный момент я обрадовался и такой компании.

— Здорово! — я пожал ему руку, — куда направляешься?

— Да вот хочу в грильбар заглянуть, там сегодня коньяк есть! — Судя по тому, что я слышал от наших общих знакомых, Витя медленно, но верно спивался. Работая зубным техником, он имел пока достаточно средств для удовлетво­рения своей страсти и постепенно превращался в алкоголи­ка. Вот и сейчас при слове «коньяк» глаза его загорелись ли­хорадочным огнем и он машинально сделал горлом глота­тельное движение. Смотреть на него было неприятно. Тем не менее, я подумал, что будет лучше составить Вите компа­нию, чем сидеть одному дома наедине со своими мыслями.

— Ладно, пошли вместе, — буркнул я и мы двинулись по направлению к ярко размалеванной вывеске гриля.

Бар был полон. Взяв у бармена Эдика коньяк и закуску, мы с трудом нашли свободное место и, не чокаясь, выпили по первой. Слушая в пол уха Витину болтовню, я лениво раз­глядывал окружающих. Публика в зале собралась разношер­стная. Слева от нас сидела компания девиц, оживленно бесе­довавших о тряпках и косметике. Две из них были ни то ни се, на троечку, но третья — худощавая блондинка с карими глазами, почти не принимавшая участия в разговоре, мне понравилась. Недалеко от них разместились какие-то пы­тавшиеся казаться взрослыми юнцы. Они преувеличенно громко смеялись, украдкой бросая на девиц жадные взгля­ды. Чуть поодаль мрачно напивался в одиночку угрюмый небритый мужик. Справа почти все пространство занимала большая компания ребят лет по восемнадцать-двадцать. Они сдвинули вместе три стола и, ввиду своей многочис­ленности, глядели дерзко и вызывающе. За главного у них был какой-то тип лет тридцати, судя по наколкам и фик­сам—урка со стажем. Физиономия урки казалась смутно знакомой, но я так и не смог припомнить, где его видел.

Развалившись на стуле и жуя в углу рта папироску, он что- то цедил сквозь зубы, а остальные подобострастно внимали. Из магнитофона, стоявшего за стойкой у Эдика неслись звуки музыки. Тем временем Витя, не забывая регулярно прикладываться к бутылке, разливался соловьем, рассказы­вая свои сексуальные похождения, которые, как я подозре­вал, на 90% были чистейшим вымыслом. Со школьной скамьи он отличался безудержной болтливостью, сочетав­шейся. с богатой фантазией и теперь, изрядно выпив, Мелентьев дал полный простор этим талантам. Витя чем-то напоминал деда Щукаря и его болтовня меня раздражала. Впрочем, как я убедился, не только меня.

— Эй ты, козел, на пол тона ниже! — распорядился урка и выплюнул окурок, норовя попасть Вите в голову.

— Ты что, озверел? — Мелентьев, подавившись очеред­ным рассказом, удивленно вытаращился в его сторону.

— Не хрена себе, это чмо что-то вякает! — урка повернул­ся к своим холуям и те почтительно засмеялись. Наглая ро­жа урки выражала такое превосходство над окружающими, что мне захотелось дать ему по зубам.

— Ничего, я сейчас поговорю с этим сявкой, — продол­жал урка, поднимаясь с места.

Он небрежной походкой подошел к Вите, который, пред­чувствуя неприятности, съежился на стуле и, широко раз­ведя руками, ударил его обеими ладонями по ушам. Ме­лентьев выронил стакан и коньяк пролился ему на шта­ны. Больше урка не успел ничего сделать, потому что я вскочив на ноги, врезал ему прямым справа в подборо­док. Урка, как мячик отлетел в сторону и с размаха врезал­ся в стойку, с которой со звоном посыпалась посуда. По­теряв сознание, он закатил глаза и медленно сполз на пол. Его подданные в удивлении замерли, но затем двое самых храбрых сорвались с места выручать хозяина. Пер­вого я встретил двумя прямыми ударами в живот и в голо­ву, а второго пнул ногой в пах, после чего оба свалились ря­дом с уркой. Один без сознания, а другой — корчась и скуля от боли.

— Ну кто еще хочет? — вопрос мой остался без ответа. Остальные восемь парней сидели скромно потупив глаза и не выказывая ни малейшего желания вмешаться.

— В таком случае забирайте эту падаль и. чтобы я вас здесь не видел! — Меня раздражали эти шакалы, готовые ра­зорвать на куски любого, кто их боится, и мгновенно под­жимавшие хвост, почувствовав над собой силу. — Ну, живо!

А ты, Эдик, — я повернулся к бармену, — дай нам еще бу­тылку. Да, сколько там с меня за разбитую посуду?

Когда ребята ушли, волоча на себе пострадавших и бро­сая в мою сторону злобные, трусливые взгляды, я снова сел за стол и, не обращая внимания на присмиревшего Витю, принялся молча накачиваться коньяком. Мысли опять вернулись к жене, но под влиянием больших доз спиртного боль в душе несколько притупилась. Проглотив очередную порцию, я поставил пустой стакан на стол и полез в карман, нащупывая сигареты.

— Можно вас на минутку? — Я поднял голову. Это была та девушка, на которую я с самого начала обратил внимание. Сейчас она казалась еще симпатичнее. Черная футболка вы­годно контрастировала со светлыми волосами, а из-под ко­роткой юбки виднелись стройные ноги, покрытые легким золотистым загаром.

— Садись. — Я пододвинул к ней свободный стул и, выта­щив наконец сигарету, чиркнул спичкой.

— Что случилось?

— Ты хорошо дерешься, но не надо было с ними связы­ваться.

Коньяк наконец-то начал действовать. Я ощутил прият­ную расслабленность, легкий гул в голове. Поэтому слова блондинки не произвели на меня впечатления.

— Возьми у Эдика по двести грамм. — Я протянул Вите деньги, глубоко затянулся сигаретой и, улыбнувшись, по­смотрел на девушку. «Ничего киска», — подумал я.

— Почему нельзя с ними связываться?

— Тот здоровый, с наколками, — Сережка Монах. Ты из­бил его на глазах у всех и он отомстит.

Теперь я вспомнил, почему рожа урки показалась столь знакомой. Сергей Сафронов, по кличке «Монах», был до­вольно известной личностью в нашем районе.

«Монаху» было тридцать три или тридцать четыре года, значительная часть которых прошла по лагерям и тюрьмам. Он корчил из себя блатного авторитета и имел значительное влияние на местную шпану. Судя по слухам, Монах в насто­ящее время сколотил банду из молодых ребят, которая про­мышляла угоном машин и «гоп стопом» по мелочи. Ника­ким авторитетом он конечно не был и серьезные урки счи­тали западло поддерживать с ним отношения. В то же время охмуренные Монахом пацаны постепенно подрастали, на­бирали силу и уже сейчас доставляли окружающим массу неприятностей. Молодежь нашего района боялась Монаха как огня и поэтому я не удивился, что девчонка, которой вряд ли было больше семнадцати, говорила об этом ублюдке с таким страхом.