(Продолжение дневника)
Невидимка не может ждать долго
Невидимка был терпелив. Он не торопил нас с ответом. Но мы понимали сами: сколько же можно ждать?
Мы уже плыли по Охотскому морю. Ребята окрестили его Лососевым: в нем самые большие уловы нерки, горбуши, чавычи и кеты — рыб из семейства лососевых.
«Моревизор» часто всплывал на поверхность. Нам хотелось увидать птичий базар — скалу, на которой бок о бок, по всем уступам, сидят тысячи кайр и каждая высиживает свое единственное яйцо.
Но берег не показывался.
Иной раз даже волн не было видно из-за густого тумана. Недаром мы выбрали дымчатый флаг — это хмурое море и в летнюю пору окутано туманом.
Девочки просили, чтобы я изобразил на флаге лосося и скалу птичьего базара. А капитан хотел, чтобы под скалой был нарисован «котиковый пляж».
Есть в Охотском море безлюдный остров, берег которого прямо-таки черен от лежащих на нем котиков. Их здесь больше, чем в солнечный день купальщиков на пляже.
Заказов мне дали много. А вот попробуй их выполнить! И я пыхтел над флагом под визг пилы Молчуна. Что делать? Молчун не любил одиночества, да и пилил он не для себя.
Мне не давали покоя сказанные Майей слова о том, что подводная лодка не могла бы плыть быстро, если бы не была похожа на рыбу. Так это или не так?
Я посвятил в свои планы Молчуна, и с тех пор он неутомимо выпиливал из дерева различные фигурки. Иногда мне даже становилось невтерпеж:
— Брось, Валерка, устал, хватит!
Но Молчун весело улыбался и, не отвечая, продолжал пилить.
Тогда я удирал к девочкам. Их можно было застать или в библиотеке, за книгами, или в лаборатории, где они возились с рыбами, добытыми во время подводной охоты.
— Ну, как дела? — спрашивал я. — О чем может рассказать рыбий хвост?
— Погоди, скоро узнаем.
И вот наконец девочки заявили, что они заставили «говорить» хвосты рыб. Хорошо! И мы с Молчуном уже закончили свои испытания. Мы проверили, какая из деревянных фигурок быстрее плавает: рыбка, квадратик, звездочка, палочка, диск или шарик. Оказалось: рыбка.
Можете это проверить сами. А если хотите знать почему, прочитайте в приложении 1 нашу морскую газету «Кто как плавает». Там написано и про морскую змею, и про рыбьи хвосты. Это и есть наш ответ Невидимке.
Птичья лоция
Не прошло и часа, как к нашей газете была приколота записка. Невидимка сообщал, что ответами доволен. Похвалил газету и Антон Петрович. Все было бы хорошо, если б нас не подвел капитан. Он один не ответил Невидимке.
А почему? Майя уверяла, что капитан хворает. Он стал очень странный: бормочет какие-то непонятные слова. Катя считала, что капитан болтун и бездельник, и его надо сменить.
— Выясним, — сказал я и пошел к капитану.
Я застал его за очень странным занятием. Вымарав на карте название «Новая Зеландия», он тщательно вывел: «Кукушечий остров». Мог ли я смотреть на подобные фокусы равнодушно?
— Зачем портишь карту? А еще капитан!
— Не порчу, а исправляю несправедливость.
— Балуешься? На это есть время, а чтобы ответить Невидимке, времени нет? Ну, так знай: на корабле бунт. Команда требует сменить капитана.
Славка покраснел, потом побледнел и после долгого молчания наконец выговорил:
— Подождите, ребята, до берега. Тогда появятся мои помощники — птицы, и я вам все объясню.
Майя была права. С капитаном творилось что-то неладное. И мне от души стало его жаль.
— Слава, — сказал я ласково, — ты приляг, отдохни. Мы тебе температурку измерим. Ничего, не волнуйся, поправишься. Только выбрось этих птичек из головы.
— Птичек? — круто повернулся ко мне Славка. — Островитяне открыли Новую Зеландию, следя за перелетом длиннохвостой таитянской кукушки! Великий Крузенштерн отметил на карте место, где слышал в тумане голоса множества птиц. Через три года на этом месте был открыт остров и назван именем Крузенштерна. А ты советуешь: выбрось из головы… Невежество!
Теперь мне стало понятно, почему Славка написал «Кукушечий остров». Но какова благодарность! Я пожалел капитана — он меня обругал.
— Ты не очень, — предостерег я Славку. — Подумаешь, ученый! Невидимке ответить не мог!
— Ответ уже готов. Морские птицы и рыбы — вот кто помощники капитана в воздухе и в воде. Наблюдая за ними, можно узнать, близко ли берег. Так написано в старых лоциях — руководствах для мореплавателей. Вот, например, рыба-лоцман исчезает с приближением берега. А птицы… ты можешь прочитать о них в составленной мной птичьей лоции.
— Ну покажи, прочту.
— Ее еще переписать надо. Лучше я тебе пока на словах объясню. Давай играть: ты будешь вахтенный. Докладывай мне, капитану, про птиц, которых ты будто бы видишь в воздухе или на воде. Понятно? Ну, начинай.
Я приложил руку к глазам, словно всматриваясь в даль, и крикнул первое, что мне пришло в голову:
— Вижу альбатроса!
— Это птица открытого моря. Полный вперед!
— Вижу чайку! — помедлив, придумал я.
— Чайку? — Капитан встрепенулся. — Она кричит?
— Нет. Летит молча.
— Тогда это моевка, единственная чайка, которая залетает далеко в море и молчит в полете. Другие чайки не отлетают дальше ста миль от берега, и крик их служит сигналом земли. Раз это моевка — курс прежний. Так держать!
— Вижу… Гм! — Мне очень понравилась новая игра, но я уже не знал, что придумать. — Гм!.. Что-то яркое в воде за левым бортом…
— Значит, мы плывем в тропиках, — не растерялся капитан. — Там появление ярко окрашенных змей предвещает близость берега. Лево руля. Курс на змею. Тихий ход. Так держать.
— Есть так держать! — весело откликнулся я. — Вижу…
— …что на часах без четверти два, — неожиданно перебил меня капитан, — а в два часа у тебя разговор с Балтикой. Видишь? Так почему ты не в радиорубке?
Тьфу! И кто это придумал, что у капитана голова не в порядке: он помнил то, что забыл я сам!
Мы слышим голос Балтики
— Я — «Моревизор»! Я — «Моревизор»!
Вокруг меня, в радиорубке, собрался весь экипаж. Нет только капитана. Молчун не забыл принести флаг янтарного цвета, заранее нарисованный мной в честь сегодняшнего разговора с Балтикой.
Ведь «Моревизор», плывущий по дальневосточным морям, только флагман нашего 5-го класса «А». И по другим морям — Балтийскому и Черному, — правда, уже поодиночке, путешествуют наши ребята. Договорились, что обо всем интересном они будут передавать по радио на флагман. Если они передают на «волне дружбы», мы издалека-далека услышим их голоса.
Сегодня у нас должен состояться разговор с Мишей, который остался на берегах Балтики. Балтийское море — одно из самых юных наших морей: ему всего тринадцать тысяч лет. Оно не раз меняло свои очертания и свое имя. Когда-то его звали «Янтарным». Столько в нем было янтаря, что янтарем печи топили. Может, Миша расскажет об исчезнувших янтарных островах? Может, Миша расскажет о рюмке балтийской воды? В ней микроскоп обнаружил тысячу крохотных водорослей. Если море так богато планктоном, оно богато и рыбой. Самая вкусная из них — салака — нарисована мною на янтарном флаге.
— Балтика! Слышишь меня, Балтика? Перехожу на прием.
И наконец я услышал голос Миши:
— Мама отправила меня в пионерский лагерь. Место, скажу вам, было не первый сорт. От моря километра два, но река близко. Мы с одним мальчиком, Борей, повадились ходить к рыбакам.
И как-то старый рыбак подарил нам угря: такую длинную рыбу вроде змеи. И предупредил нас:
— Глядите не упустите. Угорь издалека море чует. Брось его наземь — тут же повернется к морю мордой и поползет. Да так, что не догонишь.
Мы усмехнулись: угря не догнать! Но на всякий случай прикрыли ведро с водой, в котором сидел наш пленник, тряпкой.
Ведро мы несли по очереди. Сперва я, потом Боря. Потом хотел снова нести я, но он не дал.
Я потянул к себе, он — к себе. Мы оба упали, и угорь выскользнул на траву. Тут бы его и схватить, да мне помешал Боря.
— Угорь, — говорит, — от нас не уйдет. Зато мы по-научному проверим, верно ли сказал рыбак.
Ну и что ж… по-научному упустили. Удрал наш угорь, поминай как звали. Мы только успели заметить, что он скользил по траве на запад, как раз в сторону моря.
Пришлось нам опять идти к рыбакам. Мы решили не быть нахальными и попросили всего-навсего маленького угреночка.
— Чего? — переспросил рыбак. — Еще птичьего молока попросите. За сорок лет я всякой рыбы переловил, а вот ни угрят, ни угриной икры не видал. Хотите верьте, хотите нет.
И мы не поверили. Все рыбы мечут икру, из икры выводятся мальки. Что ж, угорь в особом положении? Но, когда, уже в Ленинграде, мы, зайдя в магазин, спросили угриную икру, продавщица назвала нас озорниками и бездельниками.
Я решил, что с меня хватит. Но Борю заело.
— Пойдем, — говорит, — в Зоомузей, там нам объяснят по-научному.
Ладно, пошли. И вот что мы узнали.
Последнее путешествие угря(Продолжение рассказа Миши)
С давних пор жили в европейских реках угри, но поймать угренка не удавалось ни одному рыбаку. В Древней Греции даже думали, что угри родятся из ила.
Если никто не видал угря маленьким, то в Атлантическом океане встречалась рыбка, которую никто никогда не видал взрослой. Эту прозрачную, как стекло, рыбку-недомерка ученые назвали «лептоцефалом» и причислили к особому роду лептоцефалов.
И только лет шестьдесят назад пришлось лишить рыбку ее особого звания. Один итальянский ученый сосчитал позвонки в спинном хребте у длинного угря и у коротышки лептоцефала: одинаково! Это неспроста! Ученый посадил лептоцефала в аквариум. И что ж? Коротышкино тело вытянулось, стеклянная спина потемнела, и превратилась рыбка-недомерок… в обыкновенного угря.
Но это была решена только половина задачи. Для того чтобы дознаться, где бывший лептоцефал, личинка угря, выводится из икры, надо было поймать рыбку-бусину, малюточку среди малюток. Попробуй такую поймай!