Узнал он, где дом ее стоит, да стал мимо ходить, надеялся, что выйдет девушка на порог, но той все не было. Батюшку ее видел, матушку, сестер младших и брата, а Малушу долго ждать пришлось – как узнал потом, болела она. Зато когда здоровье ее поправилось, еще красивее стала. Хотя, думалось Станиславу, красивее просто некуда.
Хитростью столкнулся он с ней в переулочке, выбил из ее рук корзинку, а как яблоки по земле покатились, собирать их принялся. Вышло так, что пальцы их соприкоснулись, Малуша зарделась сразу, но руки не отдернула. С тех пор они встречались на окраине города, где не было любопытных глаз. Там и узнал Станислав, что назвали ее родители Младой, а Малушей ласково кликали.
– Тогда и я тебя так звать стану, – сказал он в тот вечер.
– Зови, коль намерения твои тверды, – отвечала Малуша, прикрывая улыбку пухлой ладошкой.
Она сразу поняла, что Станислав их встречу подстроил. Позже оказалось, что Малуша наблюдала за ним из окна, когда он кружил у ее дома. Неловко было Станиславу, но чего уж стесняться, когда сердце огнем горит? И Малушино сердце тоже горело.
Станислав обошел крайний двор и нырнул в густой сад. Сразу увидел белевший впереди сарафан, шагу прибавил, обхватил Малушу сзади и прижал к груди. И так ему хорошо стало, спокойно, все переживания отступили.
– Будет, будет! – рассмеялась Малуша. – А коль не я бы это оказалась?
– Тебя узнаю даже в темноте, – горячо ответил Станислав.
– Что новый царь решил? – обеспокоенно спросила она. – Не стал гнать тебя из столицы?
– Не стал. Только Доброгнева прочь отправил, но оно и к лучшему.
– Зол ты на батюшку. – Малуша на носочки встала, прижала к щеке Станислава ладошку. – А у меня есть вести добрые.
– Неужто? Какие?
– Матушка и батюшка к бабушке уехали, вернуться нескоро обещали. И малышню с собой забрали.
– И что ж ты, одна совсем? И не страшно тебе?
– Страшно, конечно, – хихикнула Малуша. – Останешься со мной? Чтобы защитить вдруг что.
Станислав не знал, от чего защищать ее придется, но с готовностью кивнул. Кто бы ни напал на нее, кто бы испугать ни пытался – что угодно сделает, лишь бы любимая была в безопасности.
Они дождались, пока стемнеет окончательно, и пробрались к дому. Пришлось скрываться, чтобы соседи чего не подумали да родителям Малушиным не рассказали.
Бывать в доме любимой Станиславу еще не доводилось, и в уютной горнице он почувствовал себя чужим. Красиво в ней было, чисто и уютно, но просто, совсем не так, как в царских палатах. Здесь даже пахло иначе и дышалось легче.
– Красиво у вас, – сказал он, неловко присаживаясь на табурет у стола.
– Матушка расстаралась, – не без гордости ответила Малуша. – У батюшки я настойку нашла, малиновая, умереть можно, какая вкусная! Будешь?
Станислав удивился, но кивнул. Очень уж хотелось ему на Малушу посмотреть да представить, что это их дом, что живут они вместе и не нужно им скрываться от глаз посторонних.
Пока он смотрел по сторонам, Малуша поставила на стол соленья, кружки, мед и ту самую настойку в пыльном бутыле, а рядом деревянную стопку. Станислав открыл бутыль, понюхал и тут же отпрянул.
– Крепко! – выдохнул он.
– Такой ты смешной! – хихикнула Малуша. – Она сладкая как мед.
– Ты что ж, пила?
– Батюшка на поминки дедовы наливал, – призналась Малуша.
– Что ж… Хорошо, давай попробую.
Налив настойку в стопку, Станислав еще раз понюхал ее и едва не скривился. Ничего крепкого он отродясь не пил, даже от пива и медовухи старался держаться подальше, но раз Малуша просит… Почему бы и нет?
Одним глотком Станислав опустошил стопку, громко выдохнул и почувствовал, как жидкое пламя разливается по хребту.
– Ну, как тебе? – Малуша оперлась локотками на стол и заглянула ему в глаза.
– Горько… А теперь сладко, – удивленно пробормотал Станислав. – И правда малина!
Рассмеялся, и вдруг так хорошо ему стало! Легко, тепло в груди, еще и щеки зарумянились.
– Ты бери, бери соленья! – захлопотала Малуша. – Не стесняйся!
Долго они за столом просидели: уже и звезды в небе появились, и месяц поднялся. Станислав ел, пил настойку и с каждой стопкой все свободнее себя чувствовал. И стало ему казаться, что так жить правильно: честным трудом зарабатывать, дом содержать в порядке, жену любить, а там и детей завести.
– Поздно уже, – вдруг спохватилась Малуша. – Тебя матушка искать не станет?
– Взрослый я уже, – отмахнулся Станислав. – Что хочу, то и делаю.
Проснулось в нем желание похулиганить, захотелось прямо сейчас встать, вернуться в крепость и все отцу высказать. А может, и подраться с ним!
Станислав не заметил, как Малуша с табурета соскользнула, ближе подошла, за руки взяла его. Как завороженный встал и за ней пошел, увлекаемый блеском ее глаз. Смотрел только на лицо любимой, на щеки горящие, на полные губы, оторваться не мог.
Когда она толкнула его на постель, не сопротивлялся, разлегся вальяжно и спросил:
– Здесь я спать буду?
– Коль захочешь.
Станислав не ожидал, что Малуша подол приподнимет и на колени ему сядет, полными бедрами сожмет его и вперед подастся, да так, что носы их коснутся друг друга.
– Ты что делаешь? – пробормотал он, стараясь не выдать своего смущения.
– Люблю я тебя, – прошептала Малуша. – И твоею быть хочу!
– Руки я твоей не просил еще, батюшка твой…
– Нет здесь ни батюшки, ни матушки, только мы с тобой. Я доверяю тебе как себе, точно знаю, что ты от меня не отвернешься. Так чего нам ждать?
Руки сами собой на ее округлых бедрах оказались, губы прильнули к губам. Сам не понимал Станислав, что делает, но старался как мог.
Малуша отстранилась, помогла ему сарафан с себя снять, и увидел Станислав то, что от чужих глаз скрыто было. Обомлел, глазел, должно быть, долго, потому что Малуша вдруг стыдливо прикрылась и опустила голову.
– Что же ты? – взволнованно спросил Станислав.
– Не по нраву я тебе? – тихо спросила она.
– Да я никого красивее в жизни не видел! – восхищенно воскликнул он. – Малуша, красавица моя, стыдиться тебе нечего!
Станислав обнял ее, поцелуями покрыл округлые плечи, белую шею, мягкие руки. Сердце его колотилось в груди молотом, шум в ушах такой стоял, что он не слышал ничего.
– Тогда пообещай, что я стану твоей женой, – тихо попросила Малуша.
Что угодно он пообещать мог, на что угодно согласиться. Один вид ее такое пламя в груди разжигал, что Станислав думать не мог, только и делал, что вздыхал порывисто и руками мягкое тело оглаживал.
– Станешь, – прошептал он на ушко Малуше. – Чем хочешь поклянусь!
Не пришлось ему клясться, открыла она свои объятия для него. Приник Станислав к ее груди, себя не помня. Как они так близко оказались – не понял, как оказался над Малушей – тоже. Знал лишь, что только она нужна ему, и если не будут они вместе сейчас, то он умрет.
Не вскрикнула Малуша, только ногами его сильнее обхватила, а Станислав задыхался от удовольствия. Он даже подумать не мог, что быть с любимой женщиной так хорошо, что каждое касание воспламеняет что-то внутри.
Станислав уснул, выбившись из сил, а когда проснулся, уже солнце в окошко светило и птицы пели. Малуши рядом не было, только подушка смятая.
Сел он, и движение это такой болью в голове отозвалось! Станислав согнулся, зажал рот ладонью, чтобы рвоту сдержать, зажмурился. Так худо ему никогда не было!
– Проснулся? Уже и петухи пропели, и… Что с тобой?
Станислав поднял голову и попытался улыбнуться, но вышло скверно.
– Думаю, от настойки плохо стало.
– А, так опохмелиться надо! – Малуша рассмеялась. – Батюшка мой всегда так делает, если перепьет. Одевайся, и пойдем.
Стыдно смотреть на нее было, потому одевался Станислав впопыхах – хотел побыстрее покинуть дом, но, выйдя в горницу, увидел, что Малуша заварила трав и переливает настой в кружку.
– Помочь должно, – сказала она.
Станислав выпил, поморщился от горечи. Все никак не мог собраться и взглянуть на любимую – прошлая ночь из памяти стерлась, помнил только рот ее горячий и истому, охватившую тело.
– Пожалел о том, что сделал? – спросила вдруг Малуша.
«Помнил бы я еще, что делал!» – с тоской подумал Станислав.
– Нет, – соврал он.
– Теперь тебе придется к батюшке сватов отправлять.
– Отправлю.
Станислав сидел за столом, а мысленно уже по улицам Ярилова града мчался. Домой хотелось, как же хотелось домой!
– Идти тебе пора, – будто поняв все по его лицу, вдруг сказала Малуша. – Плохо будет – попроси пива.
– Хорошо.
О соседях беспокоиться Станислав не стал, просто вышел из дома и побрел в сторону крепости. А чего теперь бояться, если все уже сделано? Отдалась ему Малуша, он жениться пообещал, теперь хочешь не хочешь, а сватов отправлять придется. А коль она еще и понесет…
Тошно ему стало от самого себя, нутро узлом скрутило. Чудом до крепости дошел, поднялся на второй этаж и в комнату свою проскользнул. Там стянул рубаху, Малушей пропахшую, и на постель упал.
– Натворил ты дел, да?
Станислав даже головы не поднял, только глубже носом в одеяло зарылся.
– Нигде от тебя не скрыться, – буркнул он.
– С девицами развлекаться не грешно, но Малуша-то девушка непростая, батюшка ее во дворец вхож, к царю…
– Новый царь у нас. Может, больше не будет он батюшке Малушиному благоволить.
– Любишь ее?
Станислав лег на спину, в потолок уставился. Долго думал, потом повернул голову, посмотрел на сестру, за столом сидевшую, и ответил:
– Люблю, кажется.
– Значит, женишься.
– Значит, женюсь, – эхом откликнулся Станислав.
Да только не чувствовал он счастья. На шее будто петля затягивалась.
Глава 4. Ярина
Очнулась она спеленатая, как новорожденный. Ни неба, ни земли не видела – только темноту, а когда шевелиться пыталась, раскачивался кокон, в который ее завернули. Тихо вокруг было, только деревья стонали да ветер пел.