Внимательно осмотрев рисунок формы, я сформировал точно такой же над своей рукой. Осмотрев результат копирования эльф довольно кивнул:
— Всё верно. Быстро ты его освоил. Даже очень быстро, — задумчиво покачал головой эльф. Ненадолго задумался, а затем, словно отмахнувшись от каких-то мыслей, продолжил:
— Применять просто — если на других, то формируешь на ладони, прикладываешь ее к пострадавшему и напитываешь маной. Если хочешь подлечить себя, то ладонь прикладываешь к себе. Лучше всего касаться груди, так выходит эффективнее, но можно приложить руку и к голове или конечности. Так же, если занимаешься самолечением и достаточно хорошо владеешь Восстановлением, то можно создать структуру сразу внутри себя. Это сложнее, зато напитка и срабатывание происходит почти мгновенно и руки остаются свободными.
Я приложил форму к левой руке и заполнил ее маной. Действительно, при заполнении форма слегка дрогнула, но совсем незаметно и проблем в ее удержании не возникло. По руке разлилось тепло, тут же перекинувшееся на всё тело, а с ладони исчезла небольшая царапина, полученная на утренней тренировке, когда я упал в первой схватке с Ритлин.
— Получилось, — я довольно улыбнулся. Возможность использования магии рисовало радужные перспективы в будущем. Хотя бы на тех же зельях исцеления здорово сэкономлю. — Какое следующее?
И снова было обучение. Сначала я выучил два оставшихся заклинания, затем немного попрактиковался в их применении. «Среднее исцеление» было похоже на своего младшего брата, только имело два креста, слегка сдвинутых относительно крестовины и один больше другого в два раза, а волнистый круг, проходящий через их концы, больше напоминал кривой восьмиугольник. А вот «заключение» уже было похоже на воронку завёрнутую саму в себя. Различие между заклинаниями разных школ оказалось налицо.
Впрочем, сложности при их кастовании у меня всё равно не возникло. Потом ещё целый час Тьермэйллин заставлял меня применять их в разном порядке и в разных позах: стоя, лёжа, сидя, на бегу на месте и подпрыгивания.
К концу урока тело выполняло каст автоматически, формы строились чётко и без малейших усилий, но мне это почему-то не приносило радости. Я не чувствовал ни удовлетворения от своих успехов, ни скуки от выполнения одних и тех же приемов. Я понимал, что с каждым разом заклинание удаётся чуть быстрее, чуть легче, но воспринимал это абсолютно безразлично.
Мелькнула мысль, что я просто устал, но тут же была отброшена как ложная — при усталости я бы не смог применять заклинания, появилась бы боль в мышцах ног и спины, а я ничего из этого не ощущал. Я просто делал то, что было мне нужно для улучшения навыков. У меня была цель и я делал то, что требовалось для её достижения. Радость, чувство удовлетворения, скука были не нужны и потому были отброшены.
Когда Тьермэйллин в очередной раз скомандовал: ««Заключение», стоя», — я спокойно ответил:
— Не могу, маны нет.
Посмотрев мне в лицо, альтмер пробормотал что-то вроде «ну наконец-то» и протянул пузырек с синеватой жидкостью:
— Пей. И присаживайся.
Открыв пузырек и принюхавшись, я ощутил лёгкий запах ягоды коммуники и морозной свежести. «Восстановление магии» — мелькнула мысль, именно такой эффект давала коммуника, если смешать ее с солью ледяного атронаха.
Выпив зелье, я присел за стол и прислушался к себе. Ощущения были странные, словно до этого я спал и видел сон, а сейчас проснулся. Мир стал восприниматься полностью, без отбрасывания маловажных деталей. Я снова слышал потрескивание пламени свечи, ощутил прохладу приближающегося вечера.
— Ну как, отошёл? — участливо поинтересовался альтмер.
— Вроде да. Что со мной было?
— Обыкновенные последствия магического истощения. Эмоции разумных как-то связаны с маной. То ли они ею питаются, то ли сами и являются маной — неизвестно. Но если истратить почти всю ману, то эмоции исчезают. Радость, печаль, страх, веселье — всё это уходит.
— То есть лишившись маны лишаешься и воли? — вздрогнул я.
— А вот и нет, воля и свобода сознания остаются. Но из-за отсутствия эмоций моральные рамки стираются напрочь, и твое поведение может разительно отличаться от обыкновенного. Воин, лишившийся всей маны, начинает напоминать двемерского автоматона — машину, полностью лишенную эмоций, но продолжающую выполнять задачи, которые себе поставит. Выполнять наиболее эффективным способом, без учета моральных рамок и чувств, вроде страха или стыда. Конечно, сравнение не точное, — разумный, даже лишившись эмоций, будет оценивать многие факторы, на которые механизм не стал бы обращать внимание, — но очень близкое.
Тьермэйллин сделал паузу, наливая чай в стаканы, и пододвинул один из них мне. Кивком поблагодарив его, я отхлебнул горячий отвар. Тьермэйллин слегка пригубил свой стакан и продолжил:
— Так что, получив магическое истощение, желательно как можно быстрее восстановить ману, с помощью зелья или просто отдохнув. Очень нежелательно приниматься за иные дела, требующие важных решений — иначе в последствии будет очень стыдно, и это как минимум. А сейчас, пока у нас перерыв, расскажи: как получилось, что ты в таком возрасте так мало знаешь о магии?
Я не стал скрывать от Тьермэйллина своих проблем с воспоминаниями и, рассказав всё, что помнил о себе, поинтересовался:
— Как думаешь, есть надежда, что память вернётся?
— Надежда есть всегда. Но в твоём случае ее крайне мало.
Видя, что я жду пояснения, альтмер продолжил:
— Разумные иногда лишаются памяти — из-за проклятия, сильного удара по голове, душевной травмы. Возможно, твой случай из таких. Обычно память возвращается, когда разумный сталкивается со своим прошлым, — памятное для него место, знакомые люди, схожие ситуации. Но ты прибыл сюда на корабле из Сиродиила, даэдра знает из какой имперской тюрьмы. В твоих бумагах ничего не указано о твоём прошлом — в общем, врядли ты столкнёшься с чем-то или кем-то знакомым, а без начального импульса память не вернётся. Мне жаль.
Немного помолчав и переварив услышанное, я спросил:
— А что насчёт того письма, которое я доставил Косадесу?
Альтмер призадумался.
— Возможно, там что-то и есть. Но это секретная информация. Сомневаюсь, что Кай поделится ею с тобой. По крайней мере не сейчас.
Вздохнув, я перевел разговор на другую интересующую меня тему:
— Ладно, с памятью вроде ясно. То есть ничего не ясно, но понятно, что поделать ничего нельзя. А что насчёт моей быстрой адаптации к физической нагрузке, которую заметила Ритлин.
Тьермэйллин покачал головой:
— Не только физической — твоя приспосабливаемость к ментальным нагрузкам тоже невероятна. Когда ты тренировался с заклинаниями, то начал проявлять первые признаки магического истощения только через полчаса непрерывных кастов. Полчаса! И пусть заклинания этого уровня потребляют малое количество маны, но за полчаса её расход составил объем сравнимый с объемом бывалого мага, не один год тренирующего свои силу воли и интеллект. Впрочем, этому ещё можно найти объяснение — до потери памяти ты мог быть развитым магом. Но когда твой взгляд перестал перемещаться по комнате, а застыл на мне — первый признак магического истощения это фокусировка внимания на главном объекте текущей задачи — я думал тебя хватит еще минуты на три-четыре. Но у тебя словно магический резерв открылся — истощение нарастало крайне медленно, и мана полностью закончилась лишь ещё через полчаса. Целый час постоянный кастов магии без восстановления резерва зельями или свитками — такое под силу только высшим магистрам да архимагам!
Тьермэйллин перёвел дух и продолжил уже спокойнее:
— В общем, тут еще меньше понятного. Я долго изучал целительство и, хотя сам больших успехов не достиг, но хорошо знаком со строением тел разумных и могу с уверенностью сказать — столь быстрая адаптация к внешним воздействиям нам не доступна. Но это напоминает восстановление телом его исходного состояния после длительного отсутствия нагрузки. Экстремально мощное восстановление.
— А можно попроще? — попросил я, безуспешно пытаясь разобраться в словесных конструкциях эльфа.
— Приведу пример: пусть молодой орк, легко поднимающий бревно весом восемьдесят килограмм, поставил себе цель поднять здоровенный валун весом в три сотни килограмм. Он тренировался долго и упорно и, наконец, через год смог достаточно развить свои мышцы и осуществить желаемое. Потаскал этот булыжник, успокоился и забросил свои тренировки, тоже на год. За это время его мышцы, лишенные повышенной нагрузки, постепенно слабели, и через год он мог поднять уже не более ста пятидесяти килограмм чистого веса. Пока понятно?
— Вполне.
— Так вот, если этому орку опять взбредёт в голову побегать с тем валуном, и он вновь примется за тренировки, то теперь ему потребуется всего около месяца, чтобы достигнуть былого уровня силы и выносливости. Месяц, вместо года. Твои уникальные способности вроде подходят под эту теорию. Но вот скорость восстановления и нарастания мощи просто потрясающие. Может ты внебрачный сын одного из небожителей? Ты — данмер, а у нас, в Морровинде, есть такие боги, кто живёт на земле среди народа. Один из них, Вивек, совсем недалеко отсюда — на юге этого острова.
— Врядли. Не чувствуя я в себе способности творить чудеса и потребности в вере и поклонении не испытываю. Да и вообще, что-то я не припоминаю, чтобы у Вивека были дети.
— И я не помню, но его любвеобильность даже в книгах упоминаются. Так что окончательно версию не отбрасывай — всё может быть.
Мы замолчали, допивая чай в тишине и думая каждый о своем. Сделав последний глоток, я поднялся:
— Благодарю за заклинания и за полезные и познавательные уроки, Тьермэйллин, но я вынужден откланяться. Темнеет, а я еще хотел навестить охотника Девятипалого. Последняя просьба — не продашь ли мне каких либо зелий, что могут оказаться полезны?
— Продам, конечно. Качество, как я уже говорил, у них не ахти, но зато обойдутся тебе по себестоимости. Восстановление здоровья предлагать не стану — твои заклинания мощнее. Но есть и кое-что другое. Вот, — наклонившись со стула и откинув крышку стоявшего рядом сундука, эльф достал оттуда три небольших флакона: — Два обычных зелья восстановления маны, одно противоядие и одно исцеления болезней. Эффект у первого слабоват, но это лучшее, что у меня есть. Зато остальные работают как надо, ничем не отличаясь от приготовленных алхимиками-адептами!