— Верно, красавица. Как же мне тогда быть?
— Сначала обратись к гулахану Забамунду. Его юрта справа от жилья ашхана, если стоять лицом ко входу. Гулахан это что-то вроде близкого друга и доверенного лица ашхана. Добейся у него разрешения увидиться с вождём и тогда уже можешь идти к Сул-Матуулу.
— Спасибо за совет, добрая девица. Пусть духи будут благосклонны к тебе на твоём жизненном пути! — сказал я и направился к центру посёлка. Мда, вот тебе и оторванные от жизни туземцы. «Взятка», «субординация», «доверенное лицо» — девушка не просто повторяла услышанные слова, а полностью понимала их смысл. Если вождь и шаманка будут такими же образованными, то переговоры окажутся сложнее, чем я себе представлял.
— И тебе удачи, мёдоречивый незнакомец! — улыбнулась девушка и, помахав мне на прощание рукой, подняла кувшин, а затем направилась к одной из окраинных юрт.
Когда, откинув полог, я зашел в юрту к гулахану, он как раз сидел на полу и пил чай. Высокий данмер крепкого телосложения был одет в хитиновую броню. Рядом с ним лежал небольшой топорик, тоже из хитина. Увидев незнакомое лицо Забамунд быстро потянулся к оружию, но, поняв, что я один и не выказываю враждебных намерений, вновь обхватил пиалу двумя ладонями.
— Приветствую тебя, гулахан Забамунд!
— Здравствуй, незнакомец. С чем пожаловал?
— Мне нужно встретиться и поговорить с вашим ашханом, Сул-Матуулом. Ты дашь на это разрешние?
— Наш вождь занят многими важными делами, негоже отвлекать его по пустякам. Какое у тебя к нему дело?
Прикинув, стоит ли хранить тайну причины своего визита от доверенного лица ашхана или можно ему всё рассказать, чтобы показать важность встречи, я выбрал второе и ответил:
— Я считаю, что я — Нереварин, возрождённый Неревар. Я прибыл в ваше племя, так как слышал, что тут почитают культ Нереварина, а значит, смогут направить меня на моём пути.
— Ты, чужеземец, считаешь себя Нереварином? — усмехнулся Забамунд. — И какие же причины заставили тебя прийти к таким мыслям?
Хороший вопрос. Не отвечать же ему, что так решил император Сиродиила. Здесь упоминание этого имени вызовет лишь негативную реакцию. Ну-ка, вспомним, что там говорилось в сопроводительном письме, которое Кай давал мне почитать.
— Я был рожден в день определённый пророчеством и мои родители никому неизвестны. Таковы признаки истинного Нереварина, и я ими обладаю.
— Что-то не припоминаю, чтобы пророчество точно сообщало день рождения избранного. А то, что твои родители неизвестны вовсе не показатель — существуют сотни эльфов и людей, о предках которых ничего не известно. Так что же, они все Нереварины? Боюсь, твои притязания на роль возрождённого Неревара беспочвенны, и беспокоить нашего вождя по такому надуманному поводу я не позволю. Уходи, чужеземец!
И что, это всё? Моё задание провалено из-за какого-то упёртого ханжи, который одним взглядом определил, что я не достоин быть Нереварином? В глубине души зародилась злость на этого заносчивого урода, которая быстро переросла в Гнев! Заметив что-то в моём взгляде, гулахан стёр ухмылку со своего лица и вновь потянулся за оружием. Но я уже смог совладать с собой. Гнев не утих, но теперь был под моим контролем. И он же подсказал мне, что делать дальше.
Я скинул сумку на землю, повёл плечами, проверяя, как укреплена за спиной клеймора, и, взявшись за рукоять кинжала висевшего на поясе, тихо, но с угрозой сказал:
— Гулахан Забамунд, твои слова оскорбительны для меня, но я прощаю твоё невежество. Однако мне всё ещё необходимо поговорить с твоим вождём. Потому я бросаю тебе вызов на поединок за возможность встретиться с ашханом Сул-Матуулом!
— У нас на поединках бьются только до смерти, чужеземец, — сказал Забамунд, поднимаясь с пола и беря в руки топор. — Ты готов рискнуть своей жизнью ради встречи с нашим вождём?
— Готов!
Внезапно в глазах воина появилось уважение. Он повесил топорик на крепления на поясе и произнёс:
— Ты отважен и горд, незнакомец. А по твоей тренированной фигуре и движениям я могу судить, что ты великий воин. Я уважаю это и прошу простить меня за сказанные ранее слова. Мне будет жаль, если придётся убить такого воина как ты, и ещё больше жаль, если я погибну сам. Потому, если ты не настаиваешь на поединке, я согласен тебя проводить в юрту к ашхану.
Я убрал руку с ножа и кивнул:
— Извинения приняты. — А затем протянул ему руку: — Меня зовут Никторн.
— Я Забамунд, но ты и так это уже знаешь, — улыбнулся гулахан. — Что ж, пойдём, поговорим с Сул-Матуулом. Надеюсь, он не слишком расстроится из-за того, что мы прервём его послеобеденный сон.
Перед входом в жилище ашхана Забамунд повернулся ко мне и сказал:
— Подожди тут. Я сообщу Сул-Матуулу, кто и зачем хочет его видеть, и приглашу тебя.
— Хорошо.
Ждать пришлось недолго. Всего минута — и Забамунд выбрался из юрты, кивнул на вход и сказал:
— Заходи, вождь ожидает тебя.
Сул-Матуул был высокого роста, как и его гулахан, но гораздо более сухощавым. Это было заметно даже под хитиновыми доспехами, которые он носил, как и Забамунд. Похоже, хитин — основной материл для оружия и доспехов у местных жителей. Черты лица ашхана не выделялись ничем особенным, и только взгляд, властный, но спокойный, выдавал в нём эльфа, привыкшего вести за собой соплеменников. Длинные чёрные волосы были собраны в пучок на затылке и заколоты маленьким золотым гребнем. Оружия на вожде видно не было, только в дальнем краю юрты, у ложа из шкур лежала большая двуручная орочья секира из орихалка. Неужели этот субтильный эльф способен её хотя бы поднять?
Задумавшись о физических способностях ашхана, я чуть не пропустил его приветствие.
— Здравствуй, странник.
— Здравствуй, ашхан Уршилаку.
— Мой гулахан сказал, что у тебя важный разговор ко мне. Ты смог вызвать его уважение, и потому я тебя выслушаю. Говори, что за дело привело тебя сюда?
— Меня зовут Никторн, я обычный наёмник и искатель приключений, но есть основания полагать, что в прошлой жизни я был лордом Нереваром. Я хочу, чтобы вы испытали меня!
— Наше племя действительно покровительствует культу Нереварина, но мы не обсуждаем дела культа с чужаками. Пусть ты и вызвал уважение гулахана и добился встречи с ашханом, но ты всё-равно остаёшься для нас чужаком, а потому мы не будем обсуждать с тобой эту тему.
Вот же ж упёртые бараны, слепо следующие своим традициям несмотря ни на что! С трудом сдержавшись, чтобы не сплюнуть с досады, я спросил:
— А что я могу сделать, чтобы перестать быть для вас чужаком, вождь?
— Доверие эшлендеров зарабатывается не быстро, но ведь у тебя нет времени добиваться нашего признания?
Дождавшись моего кивка, Сул-Матуул продолжил:
— Тогда за тебя должен поручиться кто-то, кому мы доверяем. Может быть ты состоишь в дружеских отношениях с другими племенами эшлендеров?
— Нет, вы первые к кому я пришёл.
— Тогда тебе остаётся только одно — пройти испытание предков. Отправляйся в захоронение Уршилаку, где мы хороним самых достоиных членов нашего племени. Пусть духи наших предков посмотрят на тебя и оценят, достоин ли ты нашего доверия. Если они сочтут так — ты станешь другом племени, и мы сможем поговорить о культе Нереварина. Но берегись — если предки посчитают тебя недостойным, то ты никогда больше не увидишь белого света.
— Я согласен! — уж духов-то я не боюсь. Встречал уже в гробнице, не впечатлили. — Куда идти?
— Захоронение находится далеко от нашего лагеря, в дне пути к Красной Горе. Вход в него расположен в небольшой скале. Там есть малозаметная дверь, которая выходит на север. Внутри ты должен будешь отыскать лук Костегрыз моего отца, Сул-Сенипула. Принеси мне его, и тогда я пойму, что предки доверились тебе.
— Прошу прощения, ашхан, но я плохо ориентируюсь на открытой местности. Если дверь неприметна, то, боюсь, я буду днями блуждать в её поисках. Не мог бы ты выделить мне провожатого?
— Нет. Пока что ты — чужак, и я не буду отвлекать наших охотников и воинов от работы, чтобы они проводили тебя. Но я подробно объясню тебе дорогу, не заблудишься. Сначала выйдешь из нашего поселения и пойдёшь на север до самого моря. Затем повернёшь на восток и отправишься вдоль берега, пока не увидишь пирамиду, сложенную из камней. Она в полтора человеческих роста и спутать её с природным образованием невозможно. От пирамиды поверни строго на юг и иди по прямой. По пути будут попадаться барханы, но не высокие — переберёшься. Если не свернёшь в сторону, то дня через полтора упрёшься ровно в нужную тебе скалу.
— На север до моря, на восток до пирамиды, на юг до захоронения, — послушно повторил я. — Благодарю за беседу, ашхан. Я вернусь через пару дней.
— Возвращайся, если на то будет воля предков. И тогда мы обсудим с тобой пророчества Нереварина, — кивнул мне на прощание Сул-Матуул.
Глава 16Испытание
Маршрут указанный ашханом действительно оказался весьма прост, хотя и увеличивал путь на несколько десятков километров. За час я добрался до берега, затем еще три часа шагал по песку, пока не увидел искомую пирамиду. Уж не знаю, кто её сложил, но сделано это было надёжно. Вес каждого камушка был не менее двадцати пяти колограмм, а укладка выполнена по всем законам фортификации. Такая конструкция могла простоять столетия, не беспокоясь ни о каких бурях. Разве только извержение вулкана смогло бы её поколебать.
От пирамиды свернул на юг и полтора дня двигался по направлению к Красной Горе. Несколько раз приходилось кастовать невидимость, чтобы избежать ненужных стычек со стаями кагути — хищников, похожих на алитов, но с более прочной кожей, двумя бивнями по бокам рта и не ядовитых.
И вот я добрался до нужной скалы, без проблем отыскал старую, но ещё крепкую дверь и зашёл в захоронение. Первым неприятным сюрпризом стал так сказать ландфашт