Кстати, повариха — личность примечательная. Лет за сорок, низенькая, смуглая и худая, как щепка, совершенно цыганской наружности, с полным ртом золотых зубов. Когда она говорила, только одно слово из трех идентифицировалось как не матерное. При этом особа весьма общительная и добрая, очень уважаема в экипаже. И главное — отлично готовила.
На импровизированном совете решили пока свинью не трогать — пусть отойдет от стресса и немного откормится. Так она и обитала на корме несколько последующих дней, поправляя здоровье пищевыми отходами с камбуза. Санитарный вопрос решался просто: все отходы жизнедеятельности смывались за борт струей воды из пожарного шланга. Петуха — красавца с цветным хвостом — тоже разместили на корме, и он каждое утро будил экипаж громким кукареку.
В кулуарах и курилках оживленно обсуждалась дальнейшая судьба свинки. Точнее, не ее судьба, а судьба ее отдельных частей. У каждой группы — свое мнение. Между группами возникали споры, переходившие на личности, и иногда чудом не заканчивавшиеся драками. Но последнее слово всё равно всегда оставалось за поварихой — такую хрен переспоришь. Конечно, нашлась и оппозиция «гринписовцев», которая говорила, что, мол, «свинку жалко» и «давайте отпустим». Но после второй недели без мяса их голоса затихли.
Наконец план утилизации бренных останков хрюшки составлен и утвержден. Убивать свинью взялся моторист — здоровенный мужик, родом из какого-то села на Западной Украине, утверждавший, что много раз уже резал свиней. Помогать ему решили еще несколько человек, у кого нервы покрепче. Обступив свинью со всех сторон, надели ей на голову мешок, резко завалили на бок, и моторист быстрым выверенным движением вонзил нож свинке прямо в сердце. Он не соврал: свинья умерла почти мгновенно и не мучилась. Только напоследок, в агонии, навалила громадную кучу жидкого и вонючего дерьма прямо на ботинки своего убийцы.
Теперь встала проблема: как обшмалить тушу? Хрюндель — местной и исключительно волосатой породы. У нас не у всякой собаки столько шерсти, как было на ней. Паяльной лампы на судне не было, а в газовой горелке закончился ацетилен. Ветошь, пропитанная дизелькой, тоже не вариант — будет вонять соляркой. «Кулибины» из машины сделали агрегат: к старому металлическому ведру приварили длинную ручку. Дно ведра выбили и вместо него вставили крупноячеистую сетку. Сверху над ведром закрепили вентилятор, чтобы тот дул сквозь ведро. В ведре разожгли деревянные угли — получился небольшой и экологически чистый огнемет. Вот этим огнеметом и обшмалили свинью, перемежая обжиг со скоблением ножом и замывкой.
Затем свинью разделали, засолили сало тремя разными способами. Часть мяса пошла на шашлык, который как-то самопроизвольно и немедленно организовался совместно с дегустацией местного виски. Остальное — на охлаждение в рефкамеры. Даже кишки не пропали: повариха их тщательно промыла и сделала впоследствии изумительно вкусные колбаски.
Петух несколько недель жил на корме, став всеобщим любимцем. Но однажды утром пропал, осталось только немного перьев и следы крови. Скорее всего, он пал жертвой неизвестных хищных птиц, которые иногда кружили высоко в небе.
Наша стоянка на якоре затянулась, и впоследствии мы еще несколько раз вели с местными аборигенами плодотворные деловые отношения, в том числе и «свиные».
Курышин Александр Владимирович
Начал ходить в моря в далеком 1990 году и до сих пор продолжает работать на торговом флоте, пройдя путь от моториста до старшего механика. Много всего смешного и грустного, забавного и страшного, интересного и необычного довелось повидать и пережить в путешествиях по всему миру.
https://www.litres.ru/aleksandr-kuryshin/ob-avtore/
Вадим КулинченкоБог есть(бытовая философия)
Раньше я как-то не задумывался об этом, веря только в судьбу. Однако всегда помнил слова покойной бабушки, которая, отправляя меня в Военно-морское училище, наставляла меня: «Внук помни — без Бога не до порога…. Пусть он всегда будет у тебя в душе!». Может эта вера во что-то божественное, и помогла пройти без потерь нелёгкий путь моряка-подводника, семь лет пролетать на самолёте.
Мы редко задумываемся — есть или нет Бог, а вот судьбу вспоминаем часто. Я на свою судьбу не жалуюсь. Всё есть, кроме денег, дачи и машины, но не в этом счастье. Счастье, когда есть любимое дело, хотя бы хобби. У меня оно есть — копаться в истории и писать о ней. Я достиг на этом поприще кое-каких успехов. И всё это благодаря вере в себя и, конечно, Бога в душе.
Общеизвестно, что моряки народ суеверный, но мало кому известно, что ко всему — они в большей мере, чем кто — то, верующие в Бога, которого носят в Душе.
Ещё в детстве мой дед казак, по профессии бондарь, в субботние вечера учил меня читать Библию на старо славянском языке со своими комментариями. Это всё оставило у меня заметный след, особенно его напутствие: «Афишировать всем это не надо, а твоя вера в Бога поможет тебе в трудные минуты». Став коммунистом, я не выбросил из себя наставления своих предков. И эта вера в Бога в душах многих моих сослуживцев — подводников.
Кто-то сказал замполиту подводной лодки, был 1959 год, что Кулинченко знает Библию. Все ждали от него разноса мне. Замполитом был тогда, ещё капитан 3 ранга Юрий Иванович Падорин, в 70-х годах он стал членом Военного Совета Северного флота, Героем Советского Союза. Замечательный был человек. Думали, что он будет меня песочить, а он похвалил и поставил в пример всем офицерам. Значит, и тогда он знал силу святого доброго слова.
В своей подводной службе мне приходилось переживать не раз экстремальные ситуации. Пришлось, и столкнуться под водой в 1968 году с английской подводной лодкой. О некоторых случаях мои материалы были опубликованы в прессе. Меня спрашивали читатели — «Страшно было?». Что я мог ответить: «Конечно, страшно. Только дурак не боится ничего». Всегда внутренне молился в душе — Господи, не выдай! Помоги людям своим!.. Не знаю, как это сказывалось, но вот сегодня я жив и не обижаюсь на судьбу.
Мои мысли подтверждает незабвенный Николай Затеев, командир легендарной «Хиросимы», подводной атомной лодки «К-19», мемориал которой установлен на Кузминском кладбище в Москве. Мысли Затеева обнародовал писатель-маринист Николай Черкашин:
— Когда истёк срок всех надежд — встретить хоть какой-то корабль, — рассказывал в задушевной беседе Затеев, — я спустился в свою каюту, достал пистолет…. Как просто решить все проблемы, пулю в висок — и ничего нет…. И тут я взмолился: Господи, помоги! Это я-то, командир атомохода с партбилетом в кармане! И что же?! Четверти часа не прошло, как сигнальщик докладывает с мостика: Вижу цель! Бегом наверх! Без бинокля вижу — характерный чёрный столбик в волнах. Рубка подводной лодки. Наша! Идёт прямо к нам. Услышали наш маломощный аварийный передатчик». (Разговор идёт об аварии атомного реактора на «К-19» 4 июля 1961 года. Это подошла пл «С-270», которой командовал капитан 3 ранга Жан Свербилов.)
Моряки народ суеверный, но не на столько, чтобы верить во всякие чудеса. Но после многих случаев и совпадений — помолился в душе и нате, сбывается желание, попросил у Бога помощи — она пришла, я уверовал в то, что Бог есть! Это трудно доказать, но ВЕРА — это, наверное, и есть БОГ! Житейские истории.
Вадим Кулинченко«А волна была выше сельсовета…»
Идёт очередной призыв в Вооружённые силы России.
Последнее время из него сделали пугало для молодых людей.
Но все ли его воспринимают однозначно?
Есть и положительные результаты,
но об этом как-то пытаются умалчивать.
За нашей неустроенной повседневной жизнью, а, наверное, больше из-за неверия в то, что в жизни есть место чему-то другому кроме политики и цен, мы забыли о том, что в нашем бытие есть романтика и увлечённость чем-то, например своей профессией.
Меня часто спрашивают, как это я, родом из чисто сухопутной Воронежской губернии, потянулся к морю, тем более в подводники. Причины были разные, но одна из главных, пожалуй, романтика. Знаете, как в одной из песен — «…зовёт меня романтика в далёкую Атлантику, где не был я…». Да, романтика — это как любовь, истоки которой не разгаданы до сих пор. Романтику трудно постичь умом. В этом я убедился ещё раз, недавно посетив военкомат в городе Железнодорожном по своим пенсионным делам.
Пока я ожидал, обратил внимание на двух симпатичных девушек и женщину, о кого-то ждавших. Появился мужчина, с парнем призывного возраста, и им навстречу поднялись девушки с возгласом — «Ну куда?». «На флот!» — с сияющими глазами сказал парень, а мужчина добавил: «Если пройдёт комиссию». У меня что-то тёплое поднялось в груди, и я не удержавшись бросил реплику — «Давай на Северный!». «Непременно!» — не обидевшись, ответил парень.
Когда я вышел из кабинета, где оформил свои дела, этих людей уже не было. Я мысленно пожелал Парню удачи и хороших командиров, чтобы не погасили его романтический порыв…, и вспомнил своих матросов. Из таких романтиков получались отличные специалисты, многие из которых связывали свою судьбу с морем, а если нет, то всё равно из них вышли отличные люди.
В 60-е годы, уже прошлого столетия, на флот приходили в основном деревенские парни, в подводных силах разбавленные московскими и ленинградскими ребятами. Флот, тем более, подводный, уже тогда требовал технически подготовленных кадров. В этом отношении деревенские были слабее городских, но у них было другое сильное качество, которое выгодно отличало их от городских — трудолюбие и упорство. Многие из них через полгода — год во многом превосходили своих городских сослуживцев как по специальности, так и в общем плане развития личности. Но всех их объединяло, не боюсь ошибиться, чувство романтики на начальном этапе службы, а потом…и любовь к морской профессии. Тогда на флоте служили четыре года и многие, отслужив эти годы, оставались на сверхсрочную службу и связывали свою судьбу с морем.