— Правильно. А еще?
— Еще — зеленый.
— Тоже правильно. А еще?
— Приморский.
— Все верно. А если речь идет о людях?
На этот раз Сергей задумался, а Ильяс, не дав ему ответить, провозгласил:
— Баку — город интернациональный.
— Это ты к чему?
— А к тому, что в доме № 26 проживает четыре семьи: художника Зейналова — азербайджанца, преподавателя университета Фишмана — еврея, врача Семенова — русского и, наконец, тренера сборной Республики по легкой атлетике Григоряна — армянина.
— Прекрасно! И к какому семейству мы отнесем Витцлебена-Гюрзу? Не случайно же он здесь просиживал.
— А вот это вопрос… — тяжело вздохнул Ильяс. — Я тогда в сентябре и подумать не мог, что нужно заниматься не только нынешними жильцами, но и предыдущими.
— Может, сходим в домоуправление?
— Хорошая идея!
…Немолодой управдом, с пышными усами и большой блинообразной кепкой на голове, олицетворял собой типичный образ кавказца тех времен. Он важно восседал за столом не первой свежести и пил чай. Услышав просьбу о жильцах дома № 26, проживавших ранее, он недовольно процедил:
— Прыхадытэ завтра. Сэгодня я занэт.
Но стоило Ильясу показать удостоверение и что-то прикрикнуть на родном языке, как "занятой" управдом буквально преобразился. Он отставил в сторону чайник и чашку, быстро поднялся и засеменил к шкафу внушительного вида, стоявшему справа от окна. Рылся в делах он недолго, и вскоре на столе лежала увесистая книга, похожая на гроссбух, в которой делали записи о проживающих жильцах. На пожелтевшей обложке на русском и азербайджанском языках красовалась надпись: "Гончарная, 26". Ильяс раскрыл книгу записи, она брала начало с 1930 года. Сейчас год 1965-й — откуда и куда вести поиск?
Задачу облегчило появление в комнате управдома немолодой, но со вкусом одетой женщины, державшей в руках хозяйственную сумку.
— Товарищ Джафаров, это безобразие! — едва переступив порог, заявила она. В доме третий день нет горячей воды. И еще: в нашей квартире у умывальника течет кран. Мы вызывали сантехника, но он до сих пор не пришел.
— Мы это кто? — пробурчал управдом.
— Гончарная, 26, квартира 3. Фишман моя фамилия, Софья Симоновна.
Услышав знакомый адрес и знакомую фамилию, Ильяс тут же показал удостоверение, представился и спросил:
— Софья Симоновна, вы не могли бы нам уделить несколько минут?
Женщина, услышав свое имя от незнакомого человека, была приятно удивлена и даже не отреагировала на утешительные слова усатого управдома: "Прыдот, прыдот, слэсар".
— Вы уж извините, но нам нужна ваша помощь, — не отступал Ильяс и, повернувшись к человеку с пышными усами, добавил: — Иди, погуляй минут пятнадцать:
Когда управдом ушел, Ильяс представил Сергея и начал расспрашивать:
— Софья Симоновна, вопрос первый: вы давно живете на Гончарной, 26?
Возможно, интерес к своей персоне, возможно, неожиданный вопрос сделали свое дело, но женщина стала энергично, с немалым артистизмом, рассказывать все, что она знала о доме, о его жильцах. О себе сообщила немного: она директор районной библиотеки; они с мужем проживают по указанному адресу с 1935 года. Муж — профессор университета, дети взрослые, ныне живут отдельно.
Сергей, молчавший все это время, подал голос:
— Скажите, а вы случайно не заметили в сентябре прошлого года человека, подолгу сидевшего на лавочке, на детской площадке?
Ответ Софьи Симоновны был более чем неожиданным:
— Не только заметила, но и знаю, кто это был.
— Кто? — Сергей почувствовал, как забилось сердце.
— Альберт Исмаилов или, как его звали в молодости, Алик.
— Вы уверены?
— Уверена. Я прихожу с работы в 6 вечера и сразу открываю окна для проветривания. В тот день пришла, открыла, смотрю: сидит на скамейке человек, причем вид у него какой-то отрешенный. Что-то знакомое было в нем. А когда он ненадолго снял темные очки, я уже не сомневалась, что это Алик Исмаилов, только сильно изменившийся. Он жил в нашем доме до весны 1938-го, пока не арестовали его отца.
— А что с отцом?
— Он был директором мебельной фабрики. На фабрике случился пожар, Джавада Ибрагимовича обвинили во вредительстве и…
— …не надо дальше, — прервал Сергей. — Что следовало за этим "и", мы знаем. Лучше скажите, что стало с сыном?
— Альберт не отрекся от отца, как часто бывало в то время, и его исключили из института, по-моему, медицинского.
Сергей взял в руки книгу записи, полистал страницы, дойдя до 1938 года. На странице выцветшими чернилами было написано:
— Отец Исмаилов Джавад. Ибрагимович, 1896 г. рождения.
— Мать Исмаилова Джузель Имрановна, 1902 г. рождения.
— Сын Исмаилов Альберт Джавадович, 1918 г. рождения.
— Сын Исмаилов Рустам Джавадович, 1926 г. рождения.
Выписаны из числа жильцов по причине ареста отца Исмаилова Д.И.
Сергей показал страницу Ильясу и Софье Симоновне.
— Все так, — подтвердила Софья Симоновна и грустно произнесла: — Тогда в сентябре я два дня наблюдала за ним. На третий не выдержала. Во мне взыграло любопытство, и я вышла на детскую площадку. Но он, завидев меня, вдруг резко поднялся, повернулся и ушел. Похоже, он ни с кем не хотел встречаться.
"Конечно, ведь он приехал под чужим именем — подумал Сергей. Ильяс тем временем задал вопрос:
— Итак: отца арестовали, семью выселили. Но куда делись другие члены семьи?
— Джузель Имрановна уехала к родственникам в Чечню и вскоре умерла, не перенесла позор мужа. Алик жил неизвестно у кого. Потом связался с дурной компанией и был осужден. Младшего Рустама отправили в детдом.
— А после отсидки Алик… ну, Альберт не появлялся?
— Появлялся, но только один раз.
— Почему один?
— Искал даму своего сердца.
— Вот как?
Сергей вмешался в разговор:
— Софья Симоновна, если можно поподробнее.
— Попытаюсь… Так вот, примерно за месяц до ареста Исмаилова-старшего в наш дом въехала семья военного: муж, жена и двое дочерей. Алик сразу же влюбился в старшую из них — Лену. Очень симпатичная девушка, студентка. Училась на вечернем, и Алик регулярно встречал ее в позднее время и оберегал от других новоявленных кавалеров.
— И как, встретил он ее после отсидки?
— Нет. Отца Лены в том же 38-м арестовали, и Лена с матерью и сестрой куда-то уехали.
— Откуда у вас такие сведения: все о всех? — спросил Сергей.
Пару секунд Софья Симоновна размышляла, потом решительно произнесла:
— Послушайте, если у вас есть в запасе минут 20, пойдемте со мной. Районная библиотека, которой я заведую, здесь совсем рядом. — И, загадочно улыбнувшись, добавила: — Пойдемте. Обещаю для каждого из вас сюрприз.
Ильяс вопросительно глянул на Сергея, как бы вопрошая: "Если хочешь, пойдем". Дружинин кивнул утвердительно.
Когда они проходили мимо сидящего на лавочке управдома, Ильяс в шутку сказал, обращаясь к нему:
— Все, закончили, иди, допивай чай. Книга на столе. Спасибо.
…Районная библиотека имени Низами действительно находилась недалеко. Софья Симоновна ступала так бодро, что Ильясу и Сергею пришлось прибавить шаг. Вот и вход в библиотеку. Софья Симоновна усадила гостей в своем кабинете и вынула из шкафа стопку небольшого формата книг:
— Вот, дарю, — положила она перед каждым по одной.
"Софья Фишман. Дом на Гончарной", — прочитал Сергей и невольно спросил:
— Что это? Это про ваш дом под номером 26?
— Ну а почему бы и нет? — гордо ответила директор библиотеки. — Здесь история нашего дома с дореволюционных времен, сведения о жильцах, в том числе об эвакуированных во время войны. А среди них было много интересных личностей. Их подселяли на первый и второй этаж. На первом этаже магазина и мастерской во время войны не было, а было что-то вроде общежития. И о нынешних жильцах, конечно, есть сведения, и об интересующей вас семье Исмаиловых есть: об отце, матери, двух братьях.
— Стоп! — прервал Сергей. — Извините, что перебиваю, но я как-то выпустил из внимания, что у Альберта Исмаилова был младший брат. Что с ним?
Услышав вопрос, директор библиотеки сделала паузу, потом почти торжественно произнесла:
— О, Рустам Исмаилов это наша гордость!
Она приоткрыла дверь своего кабинета и кого-то позвала:
— Милочка, мне, пожалуйста, подборку по нефтяникам.
Пока готовилась подборка, Софья Симоновна продолжила пламенную речь, взяв в руки собственную книгу:
— Я много раз была в Москве, видела знаменитый Дом на набережной, видела многочисленные мемориальные доски, говорящие об интересных личностях, проживавших там, о трагической судьбе многих из них. И подумала, почему бы и мне не написать о своем доме? Да, он много меньше, но ведь люди в нем тоже интересные. Я давно собирала материал. Мне мой сосед архитектор Зейналов — он еще и прекрасный художник — сделал иллюстрации, оформил обложку, но до издания дело не доходило. И только после того, как я добилась приема у главы города…
— …Алиша Лемберанского? — невольно вырвалось у Сергея.
Софья Симоновна удивленно посмотрела на своего гостя:
— Скажите, Сергей Никитич, вы давно в Баку?
Дружинин посмотрел на часы:
— Примерно пять часов.
— И уже знаете про нашего главу города? Браво! — улыбнулась директор библиотеки и продолжила: — Так вот после встречи с Алишем Джалилиевичем моей книге был дан зеленый свет. В результате три дня назад я получила, — она указала на стопочку книг, — свои авторские экземпляры и рада буду вам подарить.
— В таком случае прошу вас подписать книгу, — попросил Сергей; Ильяс обратился с такой же просьбой.
Пока Софья Симоновна, как автор, подписывала даримые книги, на пороге появилась чернобровая девушка с кипой газет и журналов.
— О, пришла подборка! — констатировал Ильяс.
Из всех газет Софья Симоновна выбрала одну и протянула Дружинину. Это была "Заря Востока" за 15 мая этого года. Передовица газеты посвящалась Исмаилову Рустаму Джавадовичу. Чего только не было сказано о нем — о человеке, который, улыбаясь, глядел с первой страницы: Герой Социалистического труда, заслуженный нефтяник, депутат Верховного Совета Азербайджанской ССР; говорилось, конечно, о его работе, о возглавляемом им нефтепромысле № 15. Целая полоса с большим фотоснимком была посвящена его семье: он, жена, двое сыновей.