Сначала совместное путешествие казалось весёлой и лёгкой прогулкой. Но постепенно движения Алёшиных рук становились всё более редкими, всё менее размашистыми.
— Приводим в действие план «Б»! — крикнул он Бабе Яге и лёг на спину, отдыхая. Водительница ступы поднялась повыше — так, чтобы страховочная верёвка натянулась, поддерживая Алёшу на поверхности воды. Вскоре, восстановив силы, он вновь поплыл. Но скорость была уже совсем не та. Теперь то и дело пловец погружался в воду с головой. Нагрузка на страховочную верёвку увеличивалась с каждой минутой. Ступа подрагивала в воздухе, кренясь то на один, то на другой бок.
— Держите меня! — крикнул Алёша.
— Не могу! — донёсся до него дрожащий голос. — Летучести не хватает. Ты уж как-нибудь сам держись, милок!
В глазах у следователя по особым делам потемнело. Вспомнив рассказ барона Мюнхгаузена о том, как тот, дёргая вверх за косичку, вытаскивал себя на поверхность воды, Алёша обеими руками уцепился в свои волосы, но вышло только хуже: стало ясно, что он окончательно идёт ко дну. Отчаянным усилием всё-таки вынырнув, Алексей Попов еле слышно произнёс:
— Балласт!
Баба Яга услышала его. Услышала — и не поняла. «Балласт… — пробормотала она. — Что ещё за балласт? Наверное, заклинание такое!» — и сверху на разные лады понеслось нечто, похожее на пение:
— Балласт, балласт, увеличивайся, летучесть! Квинтер-финтер, жаба, балласт-балласт!
Алёша вновь ушёл под воду и снова вынырнул, едва выдавив из себя:
— Сбрасывайте лишний груз!
Наконец-то его поняли! Из ступы друг за другом полетели в море помятая жестяная кружка и железный костыль, мелькнул на солнце золотистым боком медный чайник.
Вслед за ним вниз спланировала Алёшина одежда. Потом рюкзак. Затем кроссовки. Ступа стала держаться ровнее. Алексей чуть-чуть успокоился.
— Для верности, — попросил он, — сбросьте, бабушка, ещё что-нибудь.
— Да что угодно, мил человек! — воскликнула обрадованная Баба Яга, и на кромке ступы появилась сумка с книгами.
— Только не это! — взмолился пловец. — Книги — они в любом деле подмога! Их выкидывать нельзя!
Баба Яга вздохнула, и вниз отправилась огромная связка ключей. Летучесть ступы полностью восстановилась.
Дальнейший путь воздухоплавателей прошёл без приключений. Алёша то плыл, то отдыхал, поддерживаемый страховочной верёвкой, — точно по предусмотренному плану. Выйдя из воды, он плашмя упал на прибрежный песок. Рядом мягко приземлилась ступа.
— Сейчас отдышусь — и в избушку, — устало пробормотал следователь по особым делам. — Отлежаться надо.
— В избушку — это хорошо, — откликнулась Баба Яга. — Только как ты в неё попадешь? — и запричитала: — Ключики-то наши — тю-тю, на дне морском!
— Главное, бабушка, — успокоил её Алёша, — не терять самообладания ни при каких обстоятельствах. Не дал я ключам утонуть, — и он протянул следственному агенту спасённую им тяжёлую связку.
Глава четырнадцатаяНовое знакомство
Хоть и старались барон с Алёшей нацелить пушку так, чтобы Мюнхгаузен и Маруся приземлились, окончив воздушный полёт поблизости от агентства «Морской дозор», — не получилось. Не удалось навести заслуженное орудие точно на цель, к тому же боковой ветер снёс путешественников в сторону. И вот теперь на лесной прогалине лежали босоногий барон и хвостатая помощница следователя, и тот и другая — в глубоком обмороке. Ещё бы! Передвигаться при помощи пушечных выстрелов легко и просто, другое дело — приземление.
Маруся, мелкое существо, дышала еле слышно; дыхание барона разносилось в тишине безлюдных окрестностей ритмичным рокотом. А может быть, это доносился неумолкаемый рокот морского прибоя.
Наконец Мюнхгаузен открыл глаза, сел и, потирая ушибленный бок, обвёл окрестности ещё полубессмысленным взглядом.
— Ох, как все кости болят! Где это я? Надо сосредоточиться…
Но как следует сосредоточиться ему не удалось. Со стороны моря появилась довольно странная фигура: босоногая старуха с перекинутой через плечо палкой. На палке висела пара валенок. Погружённая в собственные заботы, старуха брела, упорно глядя прямо перед собой, словно что-то искала.
— Прошу прощения, мадам, — обратился к ней барон, — не подскажете ли, где я оказался?
Старуха не обратила на него ни малейшего внимания и продолжала идти своей дорогой. Мюнхгаузен понял, что разбираться с ситуацией ему придётся самому. Ничего страшного: не впервой, и не из таких положений выходили!
Крепко сжав голову обеими руками, он принялся восстанавливать ход событий. Постепенно их цепочка приобрела отчётливые очертания, и барону стало всё ясно.
— Ба! — воскликнул он, да так громко, что старуха остановилась, недоумённо глядя на Мюнхгаузена: откуда, мол, этот взялся?
А он тем временем продолжал:
— Я ведь собирался полететь на Луну! Раз собирался, то и полетел — ведь барон Мюнхгаузен слов на ветер не бросает! А раз полетел, то и прилетел! Прилетел — и упал, вот и ушибся. Конечно! Я — на Луне! А это — лунная жительница. По-нашему не понимает. Заговорю-ка с ней на лунном языке. Буль-гуль, шурмур, барон Мюнхгаузен, крекли-пекли?
Старуха вздрогнула от удивления, нахмурилась и вдруг заголосила:
— Прожила я у синего моря ровно тридцать лет и три года…
Теперь удивился барон:
— Вот так, оказывается, на Луне уже наши — по-земному говорят! Обидно, конечно, что опередили, но отбросим прочь неуместную зависть! Позвольте от души вас поздравить! — И Мюнхгаузен, раскинув руки для объятий, двинулся к старухе.
Та отпрянула и залепетала:
— Прожила я у синего моря ровно тридцать лет и три года, и всего-то было хозяйства у меня, что разбитое корыто, а теперь и корыто пропало…
— Ах, оставьте! — Продолжал гнуть своё барон, всё ещё пытаясь обнять старуху, упорно увёртывающуюся от его рук. — При чём тут корыто? Ура первопроходцам Луны!
Старуха, немного отбежав, запричитала:
— Вот пошла я по белому свету, отыскать я хотела корыто, а нашёлся — местный сумасшедший…
Мюнхгаузен застыл на месте. Не так уж часто принимали его за помешанного. От обиды мысли потекли более здраво. Наверное, он ошибся, и не Луна это вовсе. На Луне должна быть каменистая поверхность, а тут — песочек, травка. Ещё бы какую-нибудь подсказку, мелкую деталь — и память окончательно восстановится, он это чувствовал… И точно: когда странная собеседница нараспев произнесла очередную фразу: «Не найти мне, старухе, корыта! Так и мыкаться бедной старухе…», словно молния озарила сознание барона.
Вот оно: старуха! Ему ведь кто-то про старуху недавно рассказывал, про опытную старуху, въедливую… Ну конечно же — капитан Сильвер! Речь шла тогда о старухе, которая ведёт следствие, о сыскном агенте по имени Б. Яга!
— Как хорошо, что я вас встретил! — воскликнул Мюнхгаузен, вновь раскрывая объятия. — Мадам, у меня пропали ботфорты!
Старуха ещё больше набычилась:
— До чего же ты старик приставучий! Нешто ты с Луны сюда свалился?
— Нет, — честно ответил барон. — На Луну я не смог полететь — и именно потому, что остался без сапог. Помогите отыскать похищенное!
— Лучше шёл бы ты к синему морю, да катись ты к государыне рыбке!
Мюнхгаузен сначала обиженно закаменел, но быстро сообразил, в чём тут дело.
— Понимаю — вы хотите сказать, что принимаете заказы в агентстве «Морской дозор», на берегу. Я там был, но вас не застал. Сделайте исключение, договоримся прямо здесь. Очень прошу вас немедленно приступить к поиску сапог.
— С чего бы это мне, — искренне удивилась собеседница, — искать твои сапоги?
— Вы ведь, мадам, старуха? — уточнил барон.
— Ну, старуха, — подтвердила та.
— Значит, ваша прямая обязанность — искать! — торжествующе подытожил Мюнхгаузен. — Так и капитан Сильвер говорил, грот-брам-стеньга! Я настаиваю! Я, в конце концов, требую!
— Да ты не кричи, — попыталась урезонить его старуха. — Ишь, руками размахался! Совсем меня, болезную, запугал. Успокойся.
— Я не могу успокоиться! У меня ноги мёрзнут! — не снижал тона барон, но потом чуть притих и поинтересовался: — А у вас не мёрзнут?
— Нам-то что, — откликнулась старуха, — мы привычные.
— Может быть, тогда… Вот у вас валенки на палке. Они ведь вам, привычной, не нужны…
Старуха не поддержала идею Мюнхгаузена:
— Эко куда загнул! Это только на ходу ноги у меня не мёрзнут. А вот отыщу корыто, примусь за постирушку, на одном месте стоя, — тут-то валенки и надену. Но сначала, конечно, надо корыто найти.
— Разумеется, — не стал спорить барон, — если корыто — более ранний заказ, то с ботфортами придётся подождать. Порядок есть порядок, я понимаю. Но, может быть, пока хоть погреться дадите? А я вам за это помогу корыто искать…
— А не обманешь? — искренне заинтересовалась старуха.
— Клянусь честью! Барон Мюнхгаузен никогда ни кого не обманывает!
На том и порешили.
— Странные вещи у нас творятся, — бормотала старуха, снимая валенки с палки. — Вещи пропадают. Бароны босиком ходят. Ох ты, рыбка золотая!
Мюнхгаузен быстро обулся. Валенки пришлись как раз впору. Можно было приступать к совместным поискам. Но сначала он перенёс Марусю, всё ещё лежавшую в забытьи, на солнечный пригорок — известно ведь, что солнечные лучи обладают необыкновенной жизненной силой. Помощница следователя по особым делам дышала спокойно и ровно, никаких опасений её состояние не вызывало. Отдохнёт ещё немного — и очнётся.
Глава пятнадцатаяПолная путаница
Тем временем из леса, окружавшего прогалину, внезапно раздался треск валежника, донеслось шумное дыхание…
— Никак мой старик? — ахнула старуха, переминаясь с ноги на ногу.
— Тише! — прошептал барон. — Наверное, олень! Жаль, что у меня с собой ружья нет.
Густые ветви столетних елей заколыхались, и на прогалину, продираясь сквозь заросли, выскочила Баба Яга.
— Стой! — крикнула она истошным голосом. — Руки вверх!