ениях, ратники прыгали с бортов на мелководье и дружным натиском живо отогнали полсотни хазар в заросли кустов и камышей.
По указанию князя воины ставили палатки, разжигали костры, вырубали кусты, складывая их в защитную засеку. Двое убитых и десяток раненых были вполне приемлемой платой за такую боевую разминку. Чего не рассчитал Рыбья Кровь, так это малую ширину здесь Итиль-реки — всего одно стрелище. И с наступлением темноты на их стан и суда с правобережья полетели простые и зажигательные стрелы. Ничего им зажечь не удалось, и раненых тоже почти не было, зато дарпольцы получили хорошую награду в виде наконечников стрел — всегда пригодится.
— Ты же сказал, что не будешь нападать?! — упрекал князя Буним.
— Ты же видел, стрелы прилетели с хазарской фелуки, — оправдывался Дарник. — Видно какие-то лучники не выдержали напряжения.
— Даже если это так, неужели из-за одного дурака нужно начинать большую войну! — горячился визирь-казначей.
— А это мы узнаем завтра, — князь был настроен вполне миролюбиво.
Позже у него состоялся отдельный разговор с воеводами и кормщиками судов.
— Ты, видно, хочешь повторить то, что тебе удалась в Дикее, — напомнил Корней. — Но хазары с их грамотеями-иудеями это не ромеи, способные договариваться с кем угодно, они непременно постараются тебе отомстить и пойдут в своей мести до конца.
— А что говорят ратники?
— Что наконец-то князь им дал хоть с кем-то немного схлестнуться.
— Ну вот, чего хотят воины, того хочет князь, — довольно ухмыльнулся Дарник.
— А если тебя здесь убьют, как нам тогда быть? — решил немного осадить его воевода-помощник.
— Сядете на суда и умотаете отсюда хоть на Яик, хоть в Хорезм, хоть в Репейские горы, — не дал себя смутить Рыбья Кровь.
Наутро стало видно, как по всему правобережью хазары принялись готовить плоты, определённо с целью решительным ударом покончить с вероломными наёмниками. В ответ дарпольцы быстро собрали две Больших пращницы, что в разобранном виде имелись на биремах. И после утренней трапезы эти дальнобойные машины заработали дружно и слаженно, обрушивая на Итиль груды камней и обмотанные горящим сеном коряги. Зажечь ничего не получилось, но с полдюжины домов оказались основательно разрушены, и хазары отступили от берега на безопасное расстояние.
Когда находить подходящие камни стало всё труднее, наступило затишье. Ещё чуть позже с хазарской стороны отделился и поплыл к дарникцам чёлн с четырьмя гребцами и переговорщиком, одетым в расшитый кафтан. Дарник вздохнул с облегчением — переговоры это всегда хорошо.
Переговорщик вновь потребовал освободить тудуна, пообещав за это от имени кагана свободный путь на Яик. В ответ князь отправил с чёлном Бунима со своими условиями: обещанная доплата за поход на тудэйцев и продажа дарпольского сукна. Сделав при этом небольшое словесное добавление:
— Если каган хочет воевать с нами, то мы вынуждены будем взять в союзники тудэйцев и переправить через Итиль десять тысяч кутигурских конников.
Буним отсутствовал до позднего вечера, и Рыбья Кровь даже стал тревожиться, не собираются ли хазары ночью переправить на их сторону большое войско, чтобы напасть на его береговой стан. Но нет, вот на правом берегу появилась целая группа всадников, от которой отделился Буним, и двое слуг перенесли его на руках в чёлн.
— Великий каган разрешает твоим купцам прибыть на итильское торжище, чтобы продать и купить то, что вы хотите, — объявил визирь, довольный своими удачными переговорами. — Семнадцать тысяч дирхемов будут выданы тебе через два дня.
Князь, однако, поумерил его радость:
— Мои воины приплыли воевать, а не торговать. Долго удерживать их на месте мне не по силам. Завтра единственный день, когда всё должно быть завершено. Вашим купцам необходимо самим привезти три тысячи дирхемов и забрать у нас сукно. Если же наше пребывание здесь продлиться, то нам придётся просить о дополнительном содержании нашего войска по пятьсот дирхемов в день.
— Неужели они всё исполнят? — не мог поверить Корней, провожая взглядом уплывающего на чёлне визиря. — А если нет? Что будем делать? Нападать на Итиль? Они тысяч пять воинов наверняка уже подтянули.
На следующий день прибыл новый переговорщик, сообщивший, что Буним посажен в темницу и никакого торга не будет: отдаёте тудуна и уходите.
Дарник был готов и к такому повороту, тотчас скомандовал грузиться на суда. Но отошедшая от берега дарпольская флотилия вместо того, чтобы плыть восвояси направила суда вверх по течению.
Вдоль правого берега реки за ними двинулась и хазарская конница. Сначала всадников было около двух сотен, но постепенно их отряд увеличивался и к полудню там уже трусило не меньше тысячи конников. Дарник же смотрел только вперёд и когда на правом берегу показался большой заливной луг, непроходимый для лошадей, приказал становиться на якорь. Все шесть судов построились так, что перегородили всю реку. Следовавшие за флотилией фелуки тоже остановились, их было штук двадцать, но без камнемётов они опасности для дарпольцев не представляли и сами это понимали.
Всё стало ясно, когда со стороны Ирбеня показалась колонна персидских фелук. Четыре лодии вышли вперёд и чуть раздвинулись, давая проход каравану между собой и между биремами. Фелуки неуверенно направились в этот проход. Их опасения подтвердились — между биремами поднята была цепь. На передние две фелуки перекинули «вороны» и перешедшие по ним Корней со своими подручными и четырьмя писарями принялись за «досмотр»: всё более-менее ценные товары переносились на биремы, а взамен купцам вручались расписки с княжеской печатью: что и на какую сумму забрано. После чего цепь опускалась, и фелуки могли следовать дальше. Первый же «досмотр» восьми «купцов» принёс дарникцам товаров и рабынь на добрую тысячу дирхемов. В качестве утешения каждой из фелук вручили по медной тагме, позволяющей два года беспошлинно торговать на Яике.
Пока хазарские фелуки узнали от «купцов» что и как, и вверх по течению были посланы гонцы, дабы остановить других «купцов» в дарникский «досмотр» попал ещё один караван булгарских лодий, направлявшихся в Персию за благовониями и шёлком. Бочки мёда, янтарь, связки мехов, пенька, воск, лён и рабы — потянули и вовсе на две тысячи дирхемов. Дальше дело чуть застопорилось, издали видно было, как хазарские фелуки остановили торговый караван, идущий снизу вверх по течению. Но Дарник не переживал — торговые пошлины на Итиль-реке составляли половину всех доходов Хазарии, и долго терпеть столь откровенный разбой рахдониты вряд ли будут. Почти полностью повторилось Дикейское сидение, когда захватившее городскую крепость дарникское войско до тех пор мешало торговле, перевозкам и мирной жизни горожан, пока его по договору не отправили воевать на Крит. Конечно, «купцы» могли протоками свернуть на Ахтубу, но там во владениях тудэйцев, им грозило не меньшее разорение.
Ожидания князя оправдались, ещё до вечера к дарникской флотилии со стороны столицы приблизилась фелука с переговорщиком в кафтане. Теперь он согласен был и на покупку сукна, и на выдачу четырнадцати тысяч дирхемов, мол, вы сами прислали расчёты, что на три тысячи ограбили «купцов».
— Это был не грабёж, а обязательство выдать этим «купцам» дарпольских товаров на записанную сумму, — отвечал переговорщику Рыбья Кровь. — Поэтому семнадцать тысяч с вас остаётся. И ещё две тысячи за двести рулонов нашего сукна. И с деньгами, чтобы приехал не ты, а Буним. С ним хочу вести все переговоры. Деньги привезёте прямо сюда, назад получите Давуда и сукно.
— А посмотреть на это сукно хоть можно, — смиренно попросил переговорщик. — Уж больно оно какое-то дорогое!
— Торговаться всё равно не станем. Возвращайся и присылай Бунима с дирхемами.
Ещё одну ночь дарникцы провели на судах. Спали в два захода, а ели так и в пять: железные печки были лишь на биремах, и ратники с лодий по очереди приставали к «Милиде» и «Романии», чтобы поесть горячей ухи.
Утром заметили большое скопление «купцов» уже и выше по течению. Ратникам так понравился их пиратство, что они наперебой предлагали Дарнику сняться с якорей и самим плыть к «купцам».
— Так и сделаем, если до полудня не получим своих денег, — пообещал князь.
Время тянулось страшно медленно, но вот вдали показалась фелука из Итиля. Вскоре увидели и стоящего на носу Бунима. Дарпольцы приветствовали его как лучшего друга. В полный рот расплывался в довольной улыбке и визирь-казначей:
— В Итиле надолго запомнят эту словенскую торговлю!
На борт «Милиды» подняли четыре сундучка с монетами.
— Пересчитать! — не мог себе отказать в удовольствии Рыбья Кровь.
Пока три писаря считали и записывали, князь с Бунимом, уединившись насколько возможно на носу биремы, обсуждали случившееся.
— Когда я им сказал, что есть уже и третья бирема и строится четвёртая, тудуны готовы были меня разорвать на части, что я раньше их не предупреждал, какая грозная сила — словенско-ромейско-кутигурское войско, — рассказывал визирь. — Ещё меня обвинили в том, что я намеренно доставил в Дарполь полторы тысячи хороших воинов.
— А что насчёт продажи давудского гарема и слуг? — полюбопытствовал князь.
— Все больше хотели узнать, по какой цене пошли его жёны, — усмехнулся Буним.
Когда пересчёт серебра закончился, на фелуку переправили все двести рулонов сукна и двух хазар-проводников вместе с Давудом ибн Джабалем. Буним остался на «Милиде» как наблюдатель за войной дарпольцев с тудэйцами.
5.
Плыть вниз по течению было одно удовольствие. Полусотские гребцов не подгоняли, вдруг понадобятся силы для схватки с передумавшими каганскими тудунами. Особенно все насторожились при приближении Итиля.
Осторожность оказалась излишней. Вся хазарская столица высыпала на берег, чтобы посмотреть на хватких и наглых вояк. Дарпольцы их не разочаровали, дудочники и барабанщики снова играли на обеих биремах. А флаги с золотой рыбой на синем фоне гордо трепетали на всех шести судах.