Герберштейна послали попробовать образумить заблудшего датского короля, который открыто жил с дочерью голландского трактирщика. Юную особу прозвали Дивеке, «голубица», сама по себе она никому не причиняла зла, напротив, оказывала на короля умиротворяющее влияние, и в конце концов придворным пришлось ее отравить, поскольку по негибкости ее нежного характера она оказалась непригодна для дворцовых интриг и всем мешала. Но это случилось позже миссии Герберштейна. Посланник Максимилиана, который должен был вернуть неверного короля на путь добродетели и тем самым восстановить честь габсбургской семьи, вел себя умно, осторожно и тактично. Наиболее неприятные места из своей инструкции, которые касались личной жизни короля, он передавал тихим голосом, не поднимая глаз от бумаги, чтобы случайным взглядом не раздражить сверх меры «Нерона Севера», как называли Христиана.
На следующий день король дал ничего не значащий, но вежливый устный ответ, и отослал Герберштейна назад с богатыми дарами. Ничего не было достигнуто, но ничего не было и разрушено, что уже следовало считать успехом. Максимилиан был удовлетворен. Подающий большие надежды посол тоже.
Начав службу при дворе с высоким жалованьем 300 гульденов в год, Герберштейн за сорок лет, с 1515 по 1553 г., выполнил около шестидесяти дипломатических миссий за границей, не считая многочисленных поручений внутри страны. Даже когда ему стало под семьдесят, трудно было найти в его жизни хотя бы полгода, когда он жил бы в одном месте, а не скакал бы то верхом, то в карете по дорогам Европы. Герберштейн говорил сам о себе, что как только его повелитель пожелает, он поскачет ради него во весь опор; если не сможет сесть на коня — поедет в повозке; если не сможет ехать — прикажет нести себя; но ничто, никакая болезнь не помешает ему выполнить приказ. Он был, наверное, самым прилежным исполнителем повелений Габсбургов. Правда, он любил ездить. Несмотря на трудности, которые подстерегали путников в те времена, Герберштейн был жаден до новых мест, новых людей, любопытство путешественника, географа и наблюдателя придавало ему сил. Он откровенно признался в своих записках, что «охотно нес службу в посольствах», поскольку ему «с ранних лет личное общение с иноземцами как дома, так и в чужих краях доставляло удовольствие».
«Бароны Герберштейн»:
Родовой герб, к которому С. Герберштейн добавил изображения московита и турка
В 1523 г. Герберштейн выкроил время для женитьбы. Судя по всему, брак не был сколько-нибудь удачным. Он практически никогда не упоминал имени своей жены, Хелены фон Грасвайн, хотя «Автобиография» полна благодарности ко всем остальным родственникам и перечнем их добродетелей. Свои достижения Герберштейн всегда, и в начале, и на взлете карьеры, рассматривал как достижения всего своего рода. В нем было очень сильно развито чувство семьи. Он знал своих предков до шестого колена и гордился тем, что все они находились на королевской службе. Герберштейн высоко ценил честь рода и честь семьи, и для него было исключительно важно, что его род продолжается, правда, через многочисленных племянников. Своих детей у него не было.
Миссия ведущего дипломата Габсбургов была связана прежде всего с восточной политикой, с отношениями с Великим княжеством Литовским, чешским и венгерским королевством и, особенно, с необходимостью борьбы с Османской империей, войска которой угрожали Вене и Будапешту.
Максимилиан I именовался «Избранным императором Священной Римской империи». Он порвал с восходившим к Карлу Великому обычаю, обязывавшему получать знаки императорского достоинства из рук римского папы, и стремился укрепить свою власть, добиваясь согласия владетелей отдельных частей империи. Максимилиан был даровит, имел склонность к наукам и изящным искусствам, сам слагал стихи, его называли «последним рыцарем». Он был многоопытен и доверял Герберштейну трудные политические и династические поручения. Он знал, как ценит Герберштейн его доверие повелителя, и был уверен, что посол приложит все свое умение, чтобы это доверие оправдать.
После 1515 г., когда наладились отношения между Священной Римской империей и Сигизмундом I Старым, потерял смысл договор 1491 г. между Максимилианом I и Иваном III о союзе против Ягеллонов в Польше и Венгрии и, одновременно, против турок. Договор был чисто номинальным, но Василий III желал его подтверждения, поскольку нуждался в союзнике против Польши, от которой потерпел в 1514 г. под Оршей тяжелое поражение. Несмотря на то что незадолго до этого Василий III отобрал у поляков Смоленск, что было великим событием и сильно ударило по самолюбию поляков, поражение под Оршей остановило движение русских на запад.
Но политическое положение для Максимилиана изменилось в благоприятную сторону. С королевством Польским и Великим княжеством Литовским ему пока больше не надо было воевать. Польский король Сигизмунд I одобрил венскую двойную свадьбу и признал первенство императора над Дунайскими странами, отказавшись от претензий на Чехию и Венгрию. Сигизмунд был готов принять предложение Максимилиана присоединиться к габсбургской системе союза, и ему было обещано помочь добиться мира с Московией. Передача Габсбургам контроля над Дунайским пространством делало их главным оплотом против турецкой опасности.
Максимилиан даже оказал Сигизмунду честь, предложив жениться на своей племяннице по жене итальянской красавице Боне Сфорца. Если он хотел ослабить Ягеллонов, лучший выбор трудно было сделать. Знаменитая Бона, сестра по духу Екатерины Медичи, разорила супруга, интриговала против него, подорвала авторитет королевской власти и отравила одну за другой жен своего сына Сигизмунда II Августа.
Но пока Сигизмунд I этого не знал, а ждал от Габсбургов помощи в борьбе с русскими. Оказать ему эту помощь и не испортить отношений с Московией было задачей, которая, как считал Максимилиан, по плечу одному только Герберштейну. Тот был одним из первых европейских полиглотов нового времени. Свободное владение образованным человеком латынью было вполне обычно для XVI в. Герберштейна же резко выделяло среди имперских придворных знание славянских языков или, во всяком случае, умение смело ими пользоваться.
Он с детства хотел стать кем-то выдающимся и стал им. В Западной Европе его времени не было лучшего общепризнанного специалиста по истории и современному состоянию восточноевропейских стран и Руси.
Предыдущие многочисленные посольства в Москву не были удачными. В 1514 г. габсбургские посланники показали себя особенно слабыми, во всем уступали великому князю московскому и даже титуловали его «царем», что было совершенно непозволительно. Никто из правителей не должен был и помыслить о том, чтобы именоваться, подобно Максимилиану I, «кесарем» — «цезарем» — «царем» и пытаться, хотя и на словах, сравняться с великим императором великой Священной Римской империи.
Герберштейну была приказано убедить Василия III присоединиться к дружескому союзу всех христианских королей, которые, как писал Максимилиан в инструкции послу, уже объединились вокруг габсбургской короны, чтобы способствовать воцарению мира и единства между христианами по всей земле. Перед лицом напористой османской агрессии идея христианского единства казалась единственно разумной и достойной любых усилий.
Посольство было снаряжено в декабре 1516 г. Это была первая по-настоящему дальняя поездка Герберштейна. В Средние века повелось отправлять посольства многолюдные, в которых нередко, наряду с первым послом, были равнозначные ему участники, так что трудно бывало выделить, кто самый главный руководитель. Кроме того, посольства разных государей часто ехали вместе, поскольку во время поездки вопрос безопасности становился первоочередным. Это могло вносить некоторую сумятицу в дела, но служило гарантией, что хоть один представительный чиновник доберется до цели. Люди болели и даже умирали от болезней в поездке, их грабили и убивали. В инструкции Максимилиана Герберштейну среди важных общеевропейских дел было, например, особо отмечено, что он, император, с сожалением услышал, что одного из послов великого князя московского ограбили в немецкой земле, и что будут приняты все меры по поимке и должному наказанию преступников.
В герберштейновские времена совместные поездки постепенно стали выходить из обихода, и свыше трети своих миссий он исполнял как единственный посол.
Путь Герберштейна лежал через всю Европу — он проехал австрийские, чешские, силезские, польские земли, в Вильно задержался на десять дней, чтобы заключить договор о свадьбе Сигизмунда I с Боной Сфорца, и с тех пор на долгие годы остался одним из ее немногих доброжелателей. Русские земли посольство старалось проехать побыстрее, иностранцы были в ужасе от сложностей пути. Почти сорок лет спустя, вспоминая эту поездку, Герберштейн писал, что никогда прежде не испытывал таких тягот. Он ехал то верхом, то в санях, то на лодке, лошадей иногда приходилось переводить по положенным на воду плотам, что было поразительно ново и любопытно, но страшно.
Нам пришлось пересесть в сани:
Герберштейн едет в Московию
Гравюра из издания «Известий о делах Московитских», Вена, 1557 г.
Переправляться через ручьи, где вода была перемешана со снегом и рыхлым льдом, случалось иногда по несколько раз в день. Затяжное таяние снегов стало для путешественников кошмаром. Многие жители Западной Европы, подобно Герберштейну, уроженцу гор, были хорошо знакомы с отрогами Альп — Шварцвальдом, Швабским Альбом, лесами Штирии — видели и мороз, и снег, но мало кто представлял себе, что мороз может быть так силен, что чуть ли не отпадали перемороженные усы, а в снеге лошадь тонет по брюхо. Иностранцам, казалось бы, стало ясно, что выехать следовало раньше, чтобы успеть до распутицы. Однако десять лет спустя, во второе посольство, Герберштейн выехал еще позже, в январе. Но в 1526 г. им повезло, весна была поздней, и они проехали по санному пути, хотя многие сильно поморозились.