Контекстуальные исследования человеческих мотивов
Глава 11Мотивационные тенденции в обществе
Анализ причин развития и упадка цивилизаций
Подобно людям, культуры не только сильно отличаются друг от друга, но и весьма существенно изменяются с течением времени. Одни культуры миролюбивы, другие — агрессивны, одни богаты, другие — бедны, одни экспансивны и мобильны, другие — «домоседки». Антропологи, историки, экономисты, политологи и философы нередко пытались ответить на вопрос: «Почему?» Почему римляне достигли столь выдающихся успехов в военном искусстве и в организации гражданского общества, а греки — нет? Почему экономика Греции процветала лишь в течение нескольких столетий до Рождества Христова, а потом перестала играть существенную роль в мировой истории? Почему возникла Римская империя и в чем причины ее падения? Когда цивилизация во второй раз расцвела на Апеннинском полуострове, в Италии, почему — в отличие от значительно более раннего периода — Возрождение в гораздо большей степени проявилось в искусствах, чем в военных науках? Что вызвало в XIX в. бурный рост Британской империи, распространившейся почти по всему земному шару, и почему она почти столь же быстро распалась в XX в.? Почему британцы оказались успешнее любой другой европейской нации?
Историки склонны отвечать на подобные вопросы с точки зрения конкретных исторических событий, например битвы, которая завершилась победой или поражением, условий торговли, внезапно ставших благоприятными, или использования появившегося нового экономического ресурса. Подобные события чрезвычайно важны, но они оказывают влияние благодаря устремлениям нации, или коллективной мотивации. Да, в XIX в. британцы относительно меньше страдали от вторжений иноземных захватчиков, чем другие европейские народы, но они также были и более предприимчивы. А в XX в. они, похоже, утратили свой «драйв», хоть и занимают прежнюю территорию и по-прежнему не подвергаются агрессии с моря. Или вспомните древних римлян. Создав свою армию, они разместили ее на базе, имевшей много естественных преимуществ, но сначала они отступали после поражений на суше и на море от Ганнибала и других карфагенских генералов, следовавших одно за другим. Почему они снова и снова отступали?
Ученые неизбежно обращаются к объяснениям с позиции характера или коллективной мотивации. В определенные периоды времени некоторые нации или культуры представляются более «мотивированными»: они более активны, чем другие, в военной или в экономической сферах либо в сфере эстетики. Как психологи оценивают роль коллективной мотивации в истории и в обществе?
Считается, что начало серьезной дискуссии на эту тему положил Зигмунд Фрейд (1930/1958), поставивший наиболее важный из всех вопросов: почему люди создают ту или иную цивилизацию? Почему они, в отличие от других животных, не живут в простых социальных группах, в которых примитивные потребности в еде, сексе или агрессии удовлетворяются непосредственно и немедленно? Зачем они создают сложные правительственные структуры, нормы межличностных отношений, художественные и интеллектуальные памятники, которыми гордится человечество?
По крайней мере частичный ответ на этот вопрос Фрейд нашел в биологически детерминированных сексуальном влечении сына к матери и стремлении к уничтожению своего заклятого соперника, собственного отца. Фрейд назвал этот базовый мотивационный конфликт эдиповым комплексом — по имени героя греческой мифологии, который совершил непредумышленное убийство отца и вступил в интимную связь с матерью. Поскольку он любит своего отца, да и по другим причинам, каждый сын в конце концов подчиняется табу, наложенному на инцест, подавляет сексуальный интерес к матери и ищет иные возможности удовлетворить свои разрушительные сексуальные желания в работе и в создании социальной структуры, с помощью которой эти желания могут быть реализованы в дальнейшем и более опосредованно. Сын осознает, что для того чтобы получить желаемое, — предположим, удовлетворить свои сексуальные потребности, — не уничтожив ни себя самого, ни своей семьи, он должен «вырасти», принять правила, на которых настаивают его родители, пойти в школу, получить профессию и следовать правилам ухаживания и супружества.
Согласно Фрейду, миллионы молодых людей, разыгрывая эту примитивную мотивационную драму, преуспели в создании того тщательно сконструированного сооружения, которое мы называем обществом. С помощью этой цепочки рассуждений наиболее сложные социальные институты трактуются как создания простых мотивационных побуждений и конфликтов между ними. Например, капитализм, который нередко рассматривается как мотивационная сила, действующая за современным экономическим развитием, интерпретировался как реализация потребности «аккумулировать презренный металл», или буквально — экскременты (Fromm, 1947). Сексуальные потребности, или потребности, являющиеся проявлением либидо, сначала удовлетворяются за счет разных частей тела, затем мальчики переносят свою привязанность на матерей (см. главу 2). Некоторые люди останавливаются на «удерживающей» стадии (см. табл. 2.4), когда особое удовольствие приносит аккумулирование экскрементов и игра с ними. Согласно некоторым последователям Фрейда, именно такие люди, имеющие особую мотивацию к накопительству, и становятся капиталистами.
Другие теоретики обратили внимание на иные типы мотивации цивилизованной деятельности, которые проистекают из раскрытия сексуальных и агрессивных инстинктов внутри семьи. Например, Н. О. Браун утверждал, что фундаментальным мотивом создания цивилизации является страх смерти, страх индивида перед собственной смертностью (Brown, 1959). Социальные институты становятся способом защиты людей от мыслей о смерти или гарантируют им бессмертие. Д. Бакан полагал, что фундаментальные мотивы мужчин и женщин различны: мужчины активны, они стремятся к доминированию и контролю (Bakan, 1966). Женщины, напротив, ищут общения или взаимосвязанности, которые позволяют им успешно воспитывать детей.
Однако каким образом подобные базовые мотивации могут быть ответственными за различия в развитии культур? В середине XX в. антрополог Ральф Линтон и психоаналитик Абрам Кардинер утверждали, что конкретные социальные или экономические условия могут благоприятствовать формированию личностей определенного типа (склада), которые, в свою очередь, и создадут культуру особого рода (Linton, 1945; Kardiner, 1945).
Подходы к воспитанию детей не только разные в разных культурах, но и в одной и той же культуре весьма различны на разных исторических этапах. Логичным представляется предположение, что какое-то общество могло таким образом воспитывать в детях исключительный интерес, например к туалетам, что в нем было больше людей, которые и во взрослом состоянии продолжали интересоваться чрезмерным накоплением товарных запасов и предположительно поэтому — капиталистическим предпринимательством как способом удовлетворения этой своей потребности.
Известно немало описаний конкретных обществ (см., например, Erikson, 1950/ 1963), которые показывают, что тип мотивации взрослых, характеризующий данное общество, судя по всему, действительно отражает то, как были воспитаны дети. Кардинер, изучавший население Алора[10], острова в Португальской Восточной Индии, пришел к выводу, что взрослые мужчины прежде всего потому производят впечатление людей подозрительных и недоверчивых, что в первый месяц жизни матери нерегулярно кормили их: чтобы выжить, матерям приходилось ежедневно уходить из дома и работать на земле, которая принадлежала семье (Kardiner, 1945). Экономические условия (ежедневная работа матери вне дома) создали такой подход к взращиванию младенцев (их часто оставляли одних), который сформировал тип личности (подозрительный и недоверчивый), что затруднило жителям острова Алор сотрудничество и создание процветающей экономики.
Вольфенштейн и Лейтес, проанализировав семейные отношения в ряде американских фильмов, созданных в 40-е гг. XX в., пришли к выводу о существовании необычной вариации классического описания треугольника сын — мать — отец (Wolfenstein & Leites, 1950). В этих фильмах отец или более пожилой мужчина обычно представал как неумелый и беспомощный человек либо как неэффективный и коррумпированный шериф, неспособный поддерживать порядок во вверенном ему городе, либо как невежественный субъект, возможно иммигрант, не понимающий, что происходит вокруг него. Таким образом, герой фильма, или сын, как правило, должен был брать «бразды правления» в свои руки и налаживать жизнь. Женщина, привлекавшая героя, вначале нередко казалась «порочной», но в дальнейшем оказывалось, что она благотворно действовала на героя и, будучи, например, певицей в ночном клубе, выступала в качестве его друга. Таким образом, у американского сына эдипов комплекс был не столь ярко выражен: во-первых, потому что его отец был слишком никчемным, чтобы его можно было ненавидеть, а во-вторых, потому что он испытывал сексуальное влечение к плохой женщине (совершенно не похожей на его мать), хотя на самом деле в душе она была такая же, как его мать.
Не требуется большого воображения, чтобы в этих же самых терминах объяснить участие мужчин — студентов в бунтах 60-х гг. XX в. Молодые люди демонстрировали характерное для США неуважение к авторитетам (отцам, полицейским и администрации колледжей), которых они считали неумелыми и неэффективными и у которых им следовало отобрать властные полномочия, чтобы общество могло совершенствоваться. Точно так же молодые мужчины, судя по всему, проводили время в оргиях и сборищах с плохими женщинами, с которыми их связывали секс и наркотики, однако впоследствии оказывалось, что эти плохие женщины — вполне добропорядочные особы из соседнего дома. Разумеется, чтобы понять, почему американская версия эдипова комплекса привела к студенческой апатии в 1950-е гг. и к студенческим волнениям — в 1960-е, потребуются дополнительные объяснения, но эти исследования позволяют утверждать, что начало столь активному недоверию к власти в США положено в американских семьях успешными бунтами сыновей против своих отцов.
Вскоре после окончания Второй мировой войны группа ученых широко использовала этот подход, пытаясь найти мотивацию, лежащую в основе возникновения германского нацизма вообще и гонения на евреев в частности (Adorno, Frenkel-Brunswik, Levinson & Sanford, 1950). Они нашли ее в синдроме авторитарной личности (authoritarian personality syndrome), который характеризуется «господством — субординацией, уважением к вышестоящим, чувствительностью к отношениям с властью, потребностью воспринимать мир в чрезвычайно структурированном (упорядоченном) виде, избыточным использованием стереотипов и приверженностью ценностям, принятым в окружении данной личности» (Greenstein, 1969). Тщательно изучив описания исключительно авторитарных и неавторитарных людей, они подчеркнули важность детского опыта в семье для формирования и развития именно этих черт: «Рассматривая ситуацию в детстве, мы нашли сообщения о тенденции со стороны родителей к жесткой дисциплине в сочетании с любовью, которую скорее можно назвать “обусловленной”, нежели “безусловной”, т. е. она зависит от одобряемого поведения ребенка. С этим связана тенденция… к базовым [семейным] отношениям на основе весьма четко определенных ролей доминирования и подчинения… В ребенке, вынужденном внешне подчиняться родительской власти, накапливаются враждебность и агрессивность, которые легко направляются в определенное русло. Вытеснение (замещение) подавленного антагонизма по отношению к авторитету (власти) может быть одним из источников и, возможно, основным источником антагонизма по отношению к аутгруппам (к представителям других групп, к чужакам)» (Adorono et al., 1950).
Иными словами, нередко дети, воспитанные в условиях жесткой дисциплины, будучи отвергнуты своими родителями, направляют свою враждебность не на своих уважаемых родителей, а на представителей других групп, например на евреев или другие меньшинства. Считается, что в немецких семьях дети чаще всего воспитывались именно так, и поэтому у них сформировались мотивационные характеристики синдрома авторитарной личности, что, в свою очередь, стало причиной возникновения германского нацизма.
Многие критиковали подобный мотивационный анализ коллективных феноменов. Критики отстаивали — и порой весьма убедительно — свое мнение о том, что приписывание психологических мотивов историческим или социальным событиям в худшем случае абсурдно, а в лучшем — необязательно и порочно. Иногда мотивационный анализ социальных характеристик действительно оказывается порочным. Рассуждение строится следующим образом. Для выживания обществу нужны личности определенного типа, и поэтому родители воспитывают своих детей так, чтобы у них были основания (мотивы) действовать в соответствии с запросами общества. Немецкое общество требовало порядка и дисциплины, в связи с чем немецкие родители должны были научить своих детей желать порядка и дисциплины. В США люди не уважают мужчин, в руках которых находится власть. Следовательно, культура должна выстраивать треугольник мать — сын — отец таким образом, чтобы сыновья хотели принижать достоинства своих отцов.
Добавляют ли что-нибудь подобные утверждения к тому, что нам уже известно? Не является ли желание приписывать событиям «мотивы» примитивным, анимистическим мышлением, как мы уже отмечали в главе 2? Во многом точно так же маленький ребенок может утверждать, что яблоко упало с дерева, потому что «захотело упасть». Почему оно «захотело упасть» именно сейчас, а не десять минут тому назад? Почему нацизм возник в Германии в 30-е гг. XX в., а не раньше? Проблема определения мотивации как ответов на требования социальной системы заключается в том, что такой подход не позволяет объяснить перемены. Что бы ни происходило, мотивы становятся «объяснениями», если то, что происходит, не может быть объяснено никакими другими причинами.
Единственный выход из этого порочного круга заключается в том, чтобы найти какой-то независимый способ измерения (оценки) якобы коллективной мотивации. В таком случае исследователи могут понять, действительно ли существовали те мотивы, которые они используют для объяснения социальных событий. Например, они получили бы возможность показать, что некоторые мотивационные характеристики синдрома авторитарной личности в самом деле были выражены сильнее в Германии во времена нацизма, чем раньше, или чем в других странах, где его не было. Изучение мотивов в обществе может избежать обвинений в хождении по кругу только тогда, когда мотивы могут быть измерены (оценены), а их вклад в то, что произошло в обществе, — оценен независимо от самих событий.
Некоторые ученые утверждали, что независимая оценка мотивации не необходима, даже если она и может быть выполнена. Большинство экономистов, политологов и историков смогли вполне разумно обсудить произошедшее в истории, не обращаясь к человеческим мотивам; самое большее, что они делали, — высказывали простое предположение о желании преследовать эгоистичные цели, что представляется достаточным для объяснения большинства тех социальных событий, с которыми они имели дело. Например, однажды социолог, изучавший возникновение нацизма, попросил психоаналитика Роберта Уилдера ответить, каковы, по его мнению, мотивы появления нацизма (Waelder, 1960). Психоаналитик ответил, что успех прусского милитаризма в объединении Германии имеет самое непосредственное отношение к появлению веры в «сильную руку». Более того, в 1920-е гг. немцы приобщились к демократическому процессу и поняли, что демократия не способна ни противостоять инфляции, ни спасти страну от развала. Иными словами, Уилдер утверждал, что опыта, полученного немецким народом в недавнем прошлом, в сочетании с простой мотивационной теорией о том, что люди продвигают свои личные интересы, оказалось достаточно для возникновения нацизма. Далее Уилдер пишет: «И тут меня перебил мой хозяин, известный антрополог. Оказывается, от меня ждали не этого. Как психолог я должен был объяснить, каким образом нацизм возник из немецкой традиции воспитания детей. Я ответил, что не считаю, будто между этими двумя феноменами существует какая-либо связь; более того, мне вовсе не кажется, что политические взгляды формируются в детском возрасте. Мою точку зрения не приняли и сказали, что немецкие матери обращаются с младенцами не так, как женщины в демократических странах» (Waelder, 1960).
Представления Уилдера о том, что мотивации детей преимущественно не годятся для объяснения сложных политических событий, разделяются многими. Но они могут не годиться по нескольким причинам, которые стоит рассмотреть несколько подробнее. Они могут не годиться потому, что мотивы, сформировавшиеся в детстве, просто менее важны для управления поведением взрослых людей, чем мотивы, возникающие в той конкретной исторической ситуации, в которой оказываются эти взрослые. Поэтому многие социологи, отвергающие анализ социального характера детства, весьма охотно принимают аналогичный анализ, основанный на сиюминутном мотивационном давлении. Экономист может настаивать на том, что определенные группы людей были вынуждены покинуть ферму и перебраться в город из-за давления перенаселенности сельскохозяйственных районов. Они уехали, потому что на ферме было слишком много едоков и слишком мало еды. Они действительно уехали. Следовательно, они были вынуждены захотеть уехать. Хотя такая форма мотивационного анализа значительно более популярна, чем «детская» форма, она столь же порочна. Принимается, что перенаселенность — или нехватка пищи — заставит людей захотеть мигрировать. Однако в действительности это не всегда так. Одни люди мигрируют при подобных условиях, а другие — нет. Так же как и при изучении детских мотивов, здесь нужен некий прямой способ измерения того, чего хотят люди. Только тогда у исследователя появится возможность прогнозировать, кто уедет, а кто — нет, когда количество пищи сократится (McCelland & Winter, 1971).
Приняв, что некий мотивационный анализ в идеале желателен и даже необходим, следует признать: простое обращение к людям с вопросом: «Чего вы хотите?» — не самый легкий путь выяснения их мотивов. Так, один из результатов дискуссии Уилдера о немецком народе мог заключаться в следующем. Если бы в Германии, допустим, в 1930 г., был проведен опрос общественного мнения, то его результат, весьма вероятно, мог бы свидетельствовать о желании немецкого народа принять нацизм в той или иной форме. Детские мотивации могут быть признаны иррелевантными, потому что простой опрос людей об их желаниях есть лучший «справочник» по их действиям. Это факт, что опросы общественного мнения признаны полезными для идентификации желаний, имеющих большое социальное воздействие. Например, сейчас подобные опросы регулярно используются для составления экономических прогнозов, потому что число людей, которые говорят, что хотят купить машину, действительно предскажет, сколько машин будет продано в следующем году. Это обстоятельство имеет исключительное значение не только для автомобильной индустрии, но также и для планирования всей экономики. Политики тоже научились следить за результатами опросов общественного мнения, чтобы знать, чего хотят их избиратели; они стараются формулировать свои предвыборные обещания и вести себя на публике в соответствии с этой информацией.
Здесь полезно разграничить, как объяснялось в главе 8, требования и мотивационные склонности (диспозиции). Требования — это немедленное ситуационное давление, которое пробуждает практически одинаковое мотивационное намерение у всех подвергшихся ему людей. Так, ураган рождает желание найти укрытие, агрессия — желание отплатить той же монетой, крах банка — желание забрать свои деньги, а снижение цены вдвое — желание сделать покупку. Подобные требования рождают намерения, о которых люди могут совершенно точно сообщить при проведении опросов общественного мнения; тем самым они прогнозируют действия в краткосрочной, а не в долгосрочной перспективе. В той мере, в какой это касается индивидов, требования прогнозируют немедленные реакции так же, как в случае, когда экспериментатор просит испытуемого снять пальто, но нет такого требования, которое могло бы предсказать, носит ли человек обычно пальто или нет. Измерения мотивационных наклонностей необходимы для объяснения общего долгосрочного «дрейфа» поведения в разных ситуациях, предъявляющих требования, — кто в долгосрочной перспективе более склонен носить пальто, а кто более склонен сопротивляться требованию снять его.
Если прибегнуть к аналогии, можно предположить, что измерение коллективной мотивации будет лучше прогнозировать долгосрочные социальные тенденции, чем то, что произойдет в любой конкретный момент времени в любом месте. Мотивационная заинтересованность наций или культур, так же как мотивационная заинтересованность индивидов, прогнозирует совокупность действий, — например, количество убийств за пять лет, — но не такие конкретные события, как, скажем, волнения в Детройте. Возможно, чтобы понять причины волнений в Детройте, лучше провести опрос общественного мнения и выяснить, чего жители этого региона хотели в данном конкретном месте в данное время.
Как мы видели, индивидуальная психология при проведении мотивационных анализов избежала обвинений в хождении по замкнутому кругу не только потому, что делала заключения о мотивах на основании действий, но и потому, что настаивала на независимом подходе к этим заключениям на основании изучения воображения или того, что происходит в сознании человека. Таким образом, на уровне индивида нельзя сделать вывод о том, что у человека сильная потребность в достижениях только потому, что он очень усердно учится в школе. Вместо этого мы должны изучить его мысли и фантазии и посмотреть, насколько сильно проявляется в них тема достижений. Лишь тогда мы сможем утверждать, опираясь на иные свидетельства, а не только на само обучение в школе, что у человека ярко выражена потребность в достижениях, потому что усердная учеба может быть следствием самых разнообразных мотивов: потребности в достижениях, желания получить социальное одобрение, любви к родителям, ожидающим от своего ребенка серьезных академических успехов. Исходя из самого поведения, невозможно сказать, чем оно мотивировано. Не всегда может помочь и обращение к людям с вопросом об их мотивах, поскольку зачастую они будут давать такие ответы, которые кажутся им социально желательными в данный момент. Вместо этого необходимо просить их рассказывать истории, которые могут быть закодированы для разных мотивационных тем, чтобы понять, что вообще заботит людей. Подробнее об этом сказано в главе 6.
Аналогичная цепочка рассуждений может быть использована для оценки коллективных мотивов. Полагать, что нацистская диктатура возникла потому, что у немцев была сильная потребность в авторитарной власти, значит ходить по замкнутому кругу. Спрашивая немецких лидеров или простых людей во время опроса общественного мнения, каковы были их мотивы, можно было бы получить не заслуживающие доверия ответы, способные ввести в заблуждение. Вместо этого необходимо узнать, что происходит в умах немцев, для чего следует изучить их коллективные фантазии (образы, формирующиеся в их коллективном сознании) в том виде, как они предстают в популярных пьесах или романах, в детских книгах или в широко известных народных сказках. Подобный материал был закодирован для трех наиболее широко изученных индивидуальных мотивов, а именно для потребности в достижении, для потребности в аффилиации и для потребности во власти.
Поведение индивидов, в котором активно проявляются эти мотивы, может дать некоторые представления о том, какими станут народы, когда их коллективные фантазии сосредоточатся на достижении, аффилиации или власти. Но понятно, что мы не можем совершить прыжок из индивидуальной в коллективную психологию без тщательных эмпирических исследований. Каковы на самом деле нации, в высшей степени озабоченные идеей аффилиации? Будут ли они активнее защищать гражданские права? Будут ли они менее агрессивными по отношению к своим соседям? Будут ли они развивать более совершенные местные транспортные системы или более быстродействующие телефонные линии? Будут ли они более склонны спонсировать образовательные формы, ориентированные на ребенка?
Благодаря ряду эмпирических исследований мы начали получать ответы на подобные вопросы. Но прежде чем мы приступим к их рассмотрению, следует отметить, что терминология «потребностей», используемая для описания мотивов на индивидуальном уровне, может оказаться неприемлемой для коллективного уровня. Даже если в детской литературе конкретной страны часто встречаются темы достижений, все же не совсем ясно, что это значит для данной страны. Это может означать, что, поскольку в культуре есть много индивидов, чьи фантазии ориентированы на достижения, весьма вероятно, что некоторые индивиды с высокой потребностью в достижении участвуют в создании литературы для детей. В этом смысле содержание книг, связанное с достижениями, может отражать подвижные (активные) или успешные типы личности данной культуры. Или это содержание можно рассматривать не столько как отражение мотивации индивидов, сколько как показатель превалирующей идеологии, которая в большей или меньшей степени формирует образ мыслей всех представителей данной нации. В этом смысле мы можем представить себе, что коллективные «потребности» имеют только непрямое отношение к распределению индивидуальных потребностей в этой стране. Как мы увидим, большинство авторов продолжают использовать терминологию «потребностей» для обозначения связи между коллективными и индивидуальными мотивами, но при этом они не считают, что измерения имеют одинаковый смысл или оказывают одинаковое влияние на действия на индивидуальном и коллективном уровнях.
Коллективная заинтересованность в достижениях, предпринимательстве и экономическом росте
Наиболее хорошо изученный случай влияния мотивационных уровней на общество — это пример, связывающий мотив достижения с темпами экономического роста. Он является следствием изучения активности индивидов, потребность которых в достижении оценивается высокими баллами. Как отмечалось в главе 7, такие люди склонны проявлять интерес к заданиям, требующим умеренного напряжения творческих сил; они склонны справляться с ними как можно лучше, брать на себя ответственность за то, что делают на работе, и интересоваться отзывами о качестве своего труда; все это они делают с единственной целью — ради постоянного стремления работать как можно лучше. Представляется весьма вероятным, что подобные люди могут стать хорошими бизнесменами, потому что предпринимательство требует умения идти на тщательно обоснованный риск, умения использовать обратную связь для увеличения прибыли, оно также требует склонности к новаторству, ибо без этого производство не будет эффективным, и т. д. Как свидетельствуют данные, обобщенные в главе 7, индивиды, потребность которых в достижениях оценивается высокими баллами, действительно чаще становятся успешными предпринимателями.
Логично предположить, что если коллективные фантазии какой-либо культуры ориентированы на достижение, в этой культуре должно быть больше предпринимателей. Эта гипотеза была проверена в ходе изучения народных сказок 39 обществ, не имевших письменности (Kulakow, цит. по McClelland, 1961). Народные сказки во многом сродни произведениям художественной литературы, написанным индивидами и обсчитанным с точки зрения потребности в достижениях. Они коротки, имеют начало, середину и конец; они будоражат фантазию и имеют дополнительное преимущество: они представляют устную традицию, а это значит, что в разное время они многократно рассказывались и пересказывались разными представителями данной культуры. Это также означает, что если в культуре есть такая доминанта, как повышенное внимание к теме достижения, это непременно найдет свое отражение в фольклоре. Единственный недостаток использования народных сказок заключается в том, что они не столь структурированы, как истории, написанные индивидами, и поэтому к ним нельзя легко применить подкатегории системы количественных показателей (системы баллов). Поэтому количество образов достижения было сосчитано только в 12 народных сказках, представляющих каждую культуру. Затем на основании этнографических данных устанавливалось, есть ли в этих культурах какие-либо предприниматели, занятые на работе полный рабочий день. Из 22 обществ, не имеющих письменности, в народных сказках которых количество образов достижения превышало медиану, 74 % имели по крайней мере несколько таких предпринимателей; среди культур, в сказках которых количество образов достижений было меньше медианы, лишь 35 % имели собственных предпринимателей. Разница весьма существенная. Это был прекрасный пример гипотезы, сформулированной на индивидуальном уровне и подтвержденной на коллективном уровне, т. е. путем сравнения измерения коллективной мотивации с индексом (показателем) типа активности (деятельности) в данной культуре.
Другое исследование продвинуло эту аргументацию на один шаг вперед: если коллективная мотивация достижений ассоциировалась с наличием большего числа предпринимателей, энергичная деятельность последних должна ассоциироваться с признаками большего экономического роста. Впервые эта гипотеза была проверена при изучении тенденций мотивов достижений и стадий экономического развития Древней Греции. Были определены три периода в истории этой страны: период роста (примерно с 900 г. до н. э. до 475 г. до н. э.), период наивысшего расцвета (примерно с 475 г. до н. э. до 362 г. до н. э.) и период упадка (с 362 г. до н. э. до 100 г. до н. э.). Для каждого из этих периодов были отобраны сравнимые образцы греческой литературы, которые обсчитывались на потребность в достижениях. Отбор был ориентирован на шесть разных тем: отношения людей со своими богами, фермерство и управление имениями, публичные похоронные церемонии, поэзия, эпиграммы и вдохновляющие военные речи. Например, в связи с последней темой для первого периода были обсчитаны все отрывки из поэмы Гомера «Илиада», в которых описан человек, вдохновляющий людей на битву, для второго периода была обсчитана речь Перикла, записанная Тусидидисом, для третьего периода — речь Демосфена. Все отобранные произведения, включавшие 8440 строк или более 80 000 слов, были смешаны вместе и обсчитаны вслепую (т. е. обсчитывавший не знал, к какому периоду относится обсчитываемое произведение) для определения потребности в достижениях (Berlew, 1956; McClelland, 1958b).
Историки согласны с тем, что в период с 475 г. до н. э. до 362 г. до н. э. Древняя Греция переживала пик своего коммерческого успеха (позднее, при Александре, ей довелось пережить еще один, очень непродолжительный период экспансии). Количественную поддержку этот консенсус получил после того, как были созданы карты региона, в котором древние греки занимались торговлей в VI, V и IV вв. до н. э. (Berlew, 1956). Создать подобные карты удалось потому, что греческая торговля преимущественно заключалась в экспорте в разные заморские страны излишков вина и оливкового масла в глиняных кувшинах, которые после опорожнения выбрасывались. Археологи идентифицировали места, в которых находили фрагменты этих кувшинов, и по маркировке на них установили, в каком веке они были изготовлены. Определение расстояния между теми местами, где были сделаны эти находки, и Афинами дает приблизительное представление о размахе греческой торговли, которая, по мнению историков, в V в. до н. э. достигла своего расцвета. На рис. 11.1 представлены средние баллы потребности в достижениях на сто линий текста в первый, второй и третий периоды. Обратите внимание на то, что самый высокий уровень потребности в достижениях предшествовал экспансии греческой коммерческой цивилизации и значительно снизился в период наивысшего расцвета экономики, явившись, таким образом, предвестником наступившего вслед за этим упадка экономики в этом регионе. Это подтверждает общую гипотезу, согласно которой коллективные уровни высокой потребности в достижениях предшествуют экономическому росту, а коллективные уровни низкой потребности в достижениях предшествуют упадку экономики.
Рис. 11.1. Зависимость величины региона торговли от среднего уровня потребности в достижениях (для середины периодов роста, расцвета и упадка коммерческой цивилизации Древней Греции) (McClelland, 1961)
Независимое подтверждение этой закономерности было получено и другим способом. Как отмечалось в главе 7, Аронсон (Aronson, 1958) обнаружил, что люди, чей уровень потребности в достижениях достаточно высок, рисуют больше S-образных кривых и диагоналей и меньше кратных волн, чем люди с низким уровнем потребности в достижениях, когда они непроизвольно и бесцельно рисуют в то время, как их мысли заняты совсем другим. И вновь, переходя по аналогии от индивидуального уровня к культурному уровню, ученые высказали предположение, что на вазах, созданных в ранний период греческой истории, должно быть больше S-образных кривых и диагоналей и меньше кратных волн, чем на вазах, относящихся к более позднему периоду существования Древней Греции. Изучение 242 ваз, созданных в периоды роста, расцвета и упадка, свидетельствует о таком же упадке индекса уровня коллективной потребности в достижениях, как и тот, который был выявлен при обсчете литературных произведений. Количество диагоналей или S-образных кривых выше медианы примерно у 65 % ваз, созданных в ранний период, примерно у 45 % ваз, созданных в период расцвета, и у 15 % ваз, созданных в период упадка (McClelland, 1958b). На рис. 11.2 представлены вазы, одна из которых, созданная в ранний период, отличается от вазы, созданной в более позднее время, тем, что имеет много диагоналей и S-образных кривых и мало кратных волн.
Рис. 11.2. Греческие вазы, созданные в ранний и в поздний периоды, имеют характерные для высокого уровня потребности в достижениях S-образные кривые и диагонали (слева) и характерные для низкого уровня потребности в достижениях изображения кратных волн (справа). Левая ваза с черными фигурами создана в начале V в. до н. э., а правая ваза с красной фигурой — в конце V в. до н. э.
Позднее Дэвис воспользовался подобным анализом для того, чтобы объяснить исчезновение на острове Крит древней минойской культуры, не оставившей нам никаких поддающихся расшифровке письменных свидетельств (Davies, 1969). Он определил индекс потребности в достижениях для каждого сосуда в трех выборках сосудов, относящихся к трем разным периодам в истории Минойской цивилизации. В очередной раз он на основании этого индекса установил, что средний уровень потребности в достижениях был значительно выше в ранний период, до строительства крупных городов и дворцов, начавшегося в средний период (табл. 11.1).
Таблица 11.1
Средний индекс уровней потребности в достижениях, определенный по гончарным изделиям для трех периодов Минойской цивилизации (Davies, 1969)
| Период | Количество ваз | Средний индекс уровней потребности в достижениях, определенный по гончарным изделияма |
|---|---|---|
| Ранний (2000–1950 г. до н. э.) | 37 | 5,2б |
| Расцвет (1950–1650 г. до н. э.) | 67 | 3,1 |
| Землетрясение (1650 г. до н. э.) | ||
| Поздний (1600–1400 г. до н. э.) | 24 | 2,7 |
| Извержение вулкана Тера (1450 г. до н. э.) | ||
| Крах Минойской цивилизации | ||
| а S-образные кривые плюс диагонали минус кратные волны или зигзаги. | ||
| бЗначительно выше, чем для более поздних периодов. |
После сильного землетрясения, случившегося в 1640 г. до н. э., наступил непродолжительный восстановительный период, но последовавшее в 1450 г. до н. э. извержение вулкана Тера, в результате которого приливные волны затопили минойские порты, привело к тому, что цивилизация начала неуклонно двигаться к закату. Историки прошлого предполагали, что причиной упадка Минойской цивилизации явились именно эти природные катаклизмы, однако Дэвис утверждал, что настоящая причина заключалась в утрате мотивации достижений, или психической энергии, необходимой для создания и поддержания империи с процветающей экономикой, потому что такие природные явления, как приливные волны, не проникают достаточно далеко во внутреннюю часть страны, удаленную от моря, и поэтому не способны оказать непосредственное влияние на многие города.
Особенно волнующим в этих открытиях является то, что перемены в коллективной мотивации достижений предшествуют взлету и падению цивилизации. Здравый смысл подсказывает, что уровни потребности в достижениях должны быть высоки в периоды наивысшего расцвета этих цивилизаций, потому что разве не этим объясняются их успехи в это время — развитие торговли и строительство величественных дворцов и городов, обнаруженных археологами спустя много веков? Но такое объяснение — ловушка, которая заключается в простом обозначении причины активности определенного типа. Реальная оценка уровней потребности в достижениях свидетельствует о том, что они были выше до периодов наивысшего расцвета и, возможно, ответственны за возросшую предпринимательскую активность, которая аккумулировала ресурсы, необходимые для строительства дворцов и городов в период расцвета.
Однако почему уровень мотивации достижений падает? Известны два объяснения. Макклелланд, основываясь на результатах изучения поведения женщин, у сыновей которых потребность в достижениях находилась на высоком уровне (см. главу 7), полагает, что по мере того, как греческие купцы аккумулировали все больше и больше ресурсов в результате экспансии их предпринимательской активности, они стали использовать эти ресурсы для содержания домашних рабов, которые присматривали за их детьми (McClelland, 1961). Эти рабы, особенно педагог-раб, который водил ребенка в школу, настолько привязывались к детям, что, похоже, портили их и не предъявляли к ним таких требований по части достижений, которые предъявляли матери к своим сыновьям, чья потребность в достижениях оценивалась высокими баллами.
Аналогичную аргументацию Макклелланд предложил и для объяснения поражения южан в Гражданской войне в США (McClelland, 1961/1976). И в данном случае тоже успешные купцы, или плантаторы, предположительно с высоким уровнем потребности в достижениях, держали домашних рабов, которые, что вполне вероятно, преследуя свои собственные интересы, портили «молодых хозяев», подрывая тем самым требования достижений, исходившие от их родителей. А это значит, что уровни потребностей в достижениях последующих поколений южан должны были быть ниже, чем у северян, которые не имели домашних рабов; в результате со временем Юг стал менее развит экономически, чем Север. Большинство историков соглашаются с тем, что во времена Гражданской войны было именно так и что одна из основных причин поражения южан заключалась в отсутствии у них достаточных экономических ресурсов, которые могли бы поддержать их в течение длительного периода времени.
К несчастью, подобное теоретизирование, хоть оно и представляется обоснованным, никогда не было подвергнуто прямому тестированию. Другое объяснение снижения уровней потребностей в достижениях, наступающего после периодов расцвета, проще и вытекает непосредственно из модели Аткинсона — возросшей тенденции к достижениям как функции вероятности успеха и его побудительной ценности (см. табл. 7.2). Согласно этой модели, по мере возрастания вероятности успеха его побудительная ценность падает, а это значит, что, когда задачи просты или когда коммерческий успех гарантирован, уровень пробудившегося интереса к достижению падает. Модель разработана для объяснения временной побудительной ценности задач, но можно предположить, что если задачи регулярно имеют невысокую побудительную ценность, уровень диспозиционной потребности в достижениях тоже будет снижаться. В исследовании, проведенном Эндрюсом, есть некоторые эмпирические доказательства в пользу такого предположения (Andrews, 1967). Автор нашел, что уровни потребности в достижениях бизнесменов, в течение трех лет работающих в компании, которая не предъявляет к их достижениям достаточно высоких требований, снижаются. Трудно представить себе, как данные, полученные на индивидуальном уровне, можно приложить к коллективному уровню, но одно упрощающее допущение заключается в том, чтобы предположить, что восприятие национального процветания как следствия коммерческого успеха снижает коллективную заинтересованность в успехе так же, как и на индивидуальном уровне.
Для того чтобы придать законную силу подобной цепочке, необходимо системное исследование, показывающее, что за периодами процветания следует спад коллективной заботы о достижениях. Несколько примеров подобной зависимости можно найти в материале этой главы; известно также одно тщательное исследование влияния рентабельности компании на последующее снижение уровней потребности в достижениях, о котором будет рассказано ниже. Однако необходимо уделить больше внимания тестированию проверке применимости модели Аткинсона на коллективном уровне.
Объяснение расцвета и упадка древних цивилизаций оказалось столь простым и недвусмысленным, а эмпирическое подтверждение — столь впечатляющим, что другие исследователи немедленно начали использовать мотивационные объяснения экономического роста в другие эпохи и в других государствах. Возможно, уровень заинтересованности в успехе важен только на очень ранних стадиях развития нации. Может ли он также быть ответственным за такие сложные исторические события, как коммерческое открытие Нового Света испанскими конквистадорами в XVI в. или Промышленная революция в Англии в XIX в.? Свидетельствовало ли путешествие Христофора Колумба о том, что в то время в Испании потребность в достижениях находилась на высоком уровне? Почему в то же самое время другие страны, такие как Англия и Франция, не предпринимали подобных путешествий? Почему Англия начала совершать их позднее? Можно ли сказать, что ранее в Англии потребность в достижениях находилась на более низком уровне? Возрос ли этот уровень потом? Все это — вопросы, эмпирические ответы на которые могут быть получены с помощью новой методологии поиска информации о мотивационных потребностях в популярной литературе.
Кортес (Cortes, 1960, цит. по: McClelland, 1961) кодировал популярную испанскую литературу, опубликованную до, во время и после максимальной коммерческой экспансии в Новом Свете. В очередной раз уровни потребности в достижениях были определены кодированием большого объема литературного материала: около 100 000 слов, принадлежавших 56 разным авторам для каждого из этих трех периодов.
Как следует из данных, представленных на рис. 11.3, Кортес обнаружил ту же самую взаимосвязь, что ранее была обнаружена Берлью для Древней Греции: потребность в достижениях находилась на высоком уровне до начала периода быстрой коммерческой экспансии Испании в Новом Свете и снизилась перед разрушением экономики Испанской империи. Географические открытия спонсировались страной, в которой потребность в достижениях находилась на высоком уровне, что давало ей энергию и ресурсы для того, чтобы добиваться дальнейших экономических успехов в Новом Свете. И вновь процветание — возможно, прежде всего, накопление золота — привело к тому, что последовало снижение уровня потребности в достижениях.
Рис. 11.3. Средний уровень потребности в достижениях в середине трех периодов: периода экономического роста, периода экономического расцвета и периода упадка в Испании в 1200–1700 гг. (McClelland, 1961)
В поисках мотивационных факторов, лежащих в основе подъемов и спадов экономической экспансии в Англии, Брэдбёрн и Берлью изучили большое количество текстов, относящихся к продолжительному периоду времени (примерно с 1400 по 1830 г.), охватывающему семь разных эпох (Bradburn & Berlew, 1961). Для каждого периода времени они закодировали 150 страниц сравнимого литературного (текстового) материала, принадлежащего от 40 до 56 авторам и охватывающего, как правило, 50 лет. Их цель заключалась в том, чтобы отобрать из этого материала отрывки, имеющие примерно одинаковую форму и выполняющие одну и ту же функцию на протяжении всего изучаемого исторического периода. В результате они обсчитали выборки из пьес (около 2240 строк/50 лет), из отчетов о морских путешествиях (около 2500 строк/50 лет) и из уличных баллад (около 1308 строк/50 лет). Авторы выбрали уличные баллады, поскольку они представляли мысли и чувства простых людей, которые слушали их на улицах, а также пьесы и отчеты о морских путешествиях, ибо последние отражали то, чем жили представители более образованного класса. Как и в случае с Древней Грецией, чтобы получить среднее значение уровня потребности в достижениях, было усреднено количество образов достижений на сто строк текста для каждой их этих трех категорий литературного материала.
Затем был определен примерный индекс экономической активности Англии, для чего изучались доходы от импорта угля в Лондон. Выделить временные срезы, количественно отражающие приблизительные изменения темпов экспансии английской экономики, было трудно, но в конце концов Брэдбёрн и Берлью нашли, что отчеты об импорте угля в Лондон содержали наилучшие доступные данные, которые приблизительно отражали количество топлива, потребляемого развивающейся экономикой в разные периоды времени. Когда сведения об угле впервые стали доступны, уголь играл важную роль не только в качестве топлива, которым обогревались жилища, но и для переработки мяса, в горнорудной промышленности, в пивоварении и в красильной промышленности — во всех ключевых отраслях развивающейся английской экономики. С самых ранних этапов изучаемого периода времени до самых поздних его этапов количество импортируемого угля планомерно возрастало, и чем выше был уровень импорта, тем больше — в абсолютных цифрах — было его увеличение в последующий период времени.
Вопрос, на который исследователи хотели получить ответ, заключался в следующем: был ли доход (от импорта угля) больше или меньше, чем можно было ожидать, исходя из уровня экономической активности в предыдущий период. Чтобы ответить на этот вопрос, они использовали уравнение линейной регрессии для предсказания последующего дохода на основании предыдущего уровня, а затем смотрели, больше или меньше — в терминах общей тенденции — реальная прибыль, чем ожидалось. Поскольку данный статистический метод определения темпов роста используется на протяжении всей этой главы, важно, чтобы он был понят. В этом может помочь аналогия. Общепринято, что ожидаемая оценка студента колледжа рассчитывается на основании баллов, полученных им при тестировании интеллекта или способностей. Люди, обладающие большими академическими способностями, как правило, получают более высокие отметки. Исходя из этого, можно сказать, что данная студентка Сьюзн с ее способностями будет в состоянии получить «отлично». Если же она получает «хорошо», то мы говорим, что она учится ниже своих возможностей. Она учится неплохо, но не так хорошо, как можно было бы ожидать исходя из ее способностей. Аналогичным образом Брэдбёрн и Берлью определили, представлял ли уровень экономической прибыли в данный период «переработку» или «недоработку» по отношению к ее стартовому уровню, исходя из того, что взаимосвязь между уровнями экономической активности в начале периодов (аналог результатов тестирования способностей) и последующими достижениями в экономике (аналог полученной отметки) известна.
Как следует из данных, представленных на рис. 11.4, согласно оценкам Брэдбёрн и Берлью, прибыли от импорта угля в ранний период превзошли ожидания («переработка»), затем заметно снизились («недоработка») и в результате к концу XVIII в. резко возросли. Кривые, отражающие изменение уровней потребности в достижениях в зависимости от времени, также представленные на рис. 11.4, зависят от последующих темпов экономического роста. В XVI в. потребность в достижениях высока, что предвещает первый быстрый подъем экономики; затем она снижается; это снижение предшествует замедлению темпов экономического роста, после чего потребность в достижениях резко возрастает, прогнозируя столь же резкое возрастание экономической активности в Англии в конце XVIII в., накануне Промышленной революции.
Рис. 11.4. Сравнение средних уровней потребности в достижениях (по образцам английской литературы 1500–1800 гг.) с ускорением и замедлением темпов развития английской экономики, определенных по импорту угля в Лондон (Bradbum & Berlew, 1961)
Более того, в Англии, в самый ранний период (1400–1550) уровень потребности в достижениях ниже, чем в более позднее время (1550–1600), тогда как в Испании этот период отмечен резким падением уровня потребности в достижениях (рис. 11.3). Таким образом, сравнение уровней потребности в достижениях двух стран в период с 1400 по 1600 г. прогнозирует, что в начале этого периода путешествия с целью освоения новых территорий будут чаще предприниматься в Испании, чем в Англии, а в конце этого периода ситуация изменится на противоположную. Именно это и произошло, о чем свидетельствуют путешествия из Испании в Южную Америку в начале XVII в. и путешествия из Англии в Северную Америку — в начале XVI в.
Данные для Англии, представленные на рис. 11.4, отличаются от ранних данных для Греции и Испании тем, что характеризуют две волны высокой потребности в достижениях, за которыми последовали ускорение и замедление темпов экономического роста. Специалисты по истории экономики отмечали, что заметный прогресс, достигнутый британской экономикой в начале XIX в., потребовал многих конкретных перемен, к числу которых относятся усовершенствование сельскохозяйственного производства за счет ротации сельскохозяйственных культур, освоение новых земель, значительное увеличение поголовья овец, развитие экстенсивной транспортной системы за счет создания главных магистралей, усовершенствование кредитной системы, увеличение доступного капитала и создание системы подготовки кадров для промышленности. Рис. 11.4 позволяет предположить, что высокий уровень мотивации достижений в стране как в едином целом заставляет индивидов совершать все эти изменения в разных секторах общества. Иными словами, оценка мотивов приближает нас к ответу на основной вопрос: почему произошли все эти перемены. Они явились средствами усовершенствования функционирования общества и предназначались для удовлетворения возросшей коллективной потребности в прогрессе.
Хватит об исторических изменениях в темпах экономического роста. Как обстоят дела у современных наций? Можно ли на основании уровней коллективной заинтересованности в достижениях прогнозировать изменение темпов их экономического роста? Чтобы протестировать подобную возможность, нужно найти такую форму популярной литературы, которая давала бы приблизительно сравнимые данные для стран, весьма отличающихся друг от друга по уровню модернизации, индустриализации, религиозной ориентации и т. д. Для этой цели были отобраны произведения, которые читают дети в бесплатных средних школах, поскольку произведения, читаемые в разных странах, примерно сопоставимы по своему назначению, объему, художественным достоинствам и по тому, в какой мере они оказались относительно неподвластными влиянию исторических событий преходящего значения. Создается впечатление, что эти произведения сопоставимы с народными сказками, использованными при изучении культур, не имевших письменности, в том смысле, что они часто представляют устную традицию, в которой периодически повторяющиеся культурные темы были превращены специалистами — педагогами в произведения, предназначенные, по общему мнению, для детского чтения. Хотя в учебниках разных стран может быть представлен один и тот же сюжет, например басня Эзопа о Вороне и Лисице, в одних она рассказывается таким образом, что акцент делается на достижении, а в других — на власти. Сравните, например, две версии хорошо известной сказки о Зайце и Черепахе, представленные в табл. 11.2. Сюжет один и тот же, но в португальской версии инициатива принадлежит Черепахе, которая хочет обогнать Зайца (потребность в достижениях). В английской версии Заяц начинает с того, что похваляется своей удалью (потребность во власти) и смеется над Черепахой.
Таблица 11.2
Альтернативные версии сказки о Черепахе и Зайце
Однажды Черепаха сказала Зайцу: «Сударь, спорим, что я быстрее вас добегу до вот той ежевичной полянки»*. Заяц ответил ей: «Да, мадам, у вас явно не все дома!»(Португальская версия)Однажды Заяц стал хвастаться своим умением быстро бегать и смеялся над Черепахойб из-за ее медлительности. Черепаха только улыбнулась в ответ и сказала: «Давай побежим наперегонки. Я пробегу с тобой пять миль. Судьей будет Лиса».(Английская версия)а Использовано для определения потребности в достижениях.б Использовано для определения потребности во власти.В большинстве стран специалисты в области образования уделяют огромное внимание тому, чтобы в школах дети читали то, что признается нравственным и добродетельным. То, что эти специалисты считают нравственным, добродетельным и достойным детского внимания, может прекрасно представлять мотивационные идеи, преобладающие в сознании граждан этой страны. Во всяком случае, именно такое предположение было сделано при кодировании произведений, предназначенных для детей, на потребность в достижениях, потребность во власти и потребность в аффилиации для 23 стран в 1925 г. и для 39 стран — в 1950 г. (McClelland, 1961). В каждом случае не менее чем из трех разных книг для чтения для второго, третьего и четвертого классов наугад было отобрано по двадцать одному произведению.
В качестве критерия темпов экономического роста Макклелланд использовал количество потребленной электроэнергии (в кВт/ч), поскольку данные о национальном доходе, во-первых, были недоступны в ранний период, а, во-вторых, данные о национальном доходе разных стран нельзя было сравнивать. Преимущество данных о потреблении электроэнергии заключается в том, что для разных стран они доступны в сравнимой форме, являются — и это очевидно — ключевой составляющей во всех видах экономической деятельности, а в тех случаях, когда известны и данные о потреблении электроэнергии, и данные о национальном доходе, они тесно коррелируют. Чтобы определить, развивалась ли экономика более быстро или более медленно, чем ожидалось, во всех странах уровень потребления электроэнергии в один период времени был сопоставлен с приростом потребления в другой период времени, и полученное уравнение регрессии использовалось для прогнозирования того, будет ли увеличение в данной стране больше или меньше, чем ожидалось, по сравнению со средней величиной для всех стран.
В табл. 11.3 обобщены коэффициенты корреляции потребности в достижениях для двух разных периодов времени и коллективных темпов экономического роста тоже для двух разных периодов.
Таблица 11.3
Коэффициенты корреляции национальных уровней потребности в достижениях с увеличением потребления электроэнергии (кВт-ч) (McClelland, 1961/1976)
| Потребность в достижениях (1925) | Потребность в достижениях (1950) | Прирост потребления электроэнергии (кВт-ч) на душу населения (1929–1950) | Логарифм прироста в кВт-ч (1952–1958) | Логарифм прироста в кВт-ч (1950–1967) |
|---|---|---|---|---|
| Потребность в достижениях (1925);N=22 | 0,26 | 0,53** | 0,10 | |
| Потребность в достижениях (1950);N = 39 | 0,03 | 0,43** | 0,39*(N=40) | |
| Логарифм прироста в кВт-ч (1929–1950) | — | 0,13 | ||
| Логарифм прироста в кВт-ч (1952–1958) | — | |||
| * р< 0,05. | ||||
| **р< 0,01. |
Прежде всего обратите внимание на то, что уровни потребности в достижениях, если брать книги для чтения, предназначенные детям (примерно 1925 г.), тесно коррелируют с темпами экономического роста, определенными по относительному приросту потребления электричества на душу населения между 1929 и 1950 гг., а не по приросту потребления электричества в более поздний период (с 1952 по 1958 г.). Более того, когда около 1950 г. на потребность в достижениях были обсчитаны произведения из большего числа стран, результирующий индекс уровней коллективной мотивации достижений прогнозировал увеличение потребления электричества на период с 1952 по 1958 г. или на период с 1950 по 1967 г., но не раньше (не на период с 1929 по 1950 г.). В обоих случаях высокие уровни потребности в достижениях предшествовали более быстрым темпам экономического роста. И уровень потребности в достижениях в 1950 г. не был следствием более высокого темпа экономического роста в более ранний период (с 1929 по 1950 г.), т. е. уровни потребности в достижениях людей не росли в ответ на большие экономические возможности, как нередко в подобных ситуациях полагают экономисты (Papanek, 1962).
Более конкретной иллюстрацией того, о чем именно свидетельствуют эти коэффициенты корреляции, являются данные, приведенные в табл. 11.4.
Таблица 11.4
Темпы роста производства электроэнергии (1952–1958) и национальные уровни потребности в достижениях в 1950 году (McClelland, 1961)
| Отклонения от ожидаемых темпов развитияа, стандартные расчетные единицы | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Национальные уровни потребности в достижениях (1960)б | Страна | Выше ожиданий | Национальные уровни потребности в достижениях (1950)б | Страна | Ниже ожиданий |
| Высокий уровень потребности в достижениях | |||||
| 3,62 | Турция | +1,38 | |||
| 2,71 | Индияв | +1,12 | |||
| 2,38 | Австралия | +0,42 | |||
| 2,33 | Израиль | +1,18 | |||
| 2,33 | Испания | +0,01 | |||
| 2,29 | Пакистанг | +2,75 | |||
| 2,29 | Греция | +1,18 | 3,38 | Аргентина | — 0,56 |
| 2,29 | Канада | +0,06 | 2,71 | Ливан | — 0,67 |
| 2,24 | Болгария | +1,37 | 2,38 | Франция | — 0,24 |
| 2,24 | США | +0,47 | 2,33 | ЮАР | — 0,06 |
| 2,14 | ФРГ | +0,53 | 2,29 | Ирландия | — 0,41 |
| 2,10 | СССР | + 1,62 | 2,14 | Тунис | — 1,87 |
| 2,10 | Португалия | +0,76 | 2,10 | Сирия | — 0,25 |
| Низкий уровень потребности в достижениях | |||||
| 1,95 | Ирак | +0,29 | 2,05 | Новая Зеландия | — 0,29 |
| 1,86 | Австрия | +0,38 | 1,86 | Уругвай | — 0,75 |
| 1,67 | Великобритания | +0,17 | 1,81 | Венгрия | — 0,62 |
| 1,57 | Мексика | +0,12 | 1,71 | Норвегия | — 0,77 |
| 0,86 | Польша | + 1,26 | 1,62 | Швеция | — 0,64 |
| 1,52 | Финляндия | — 0,08 | |||
| 1,48 | Голландия | — 0,15 | |||
| 1,33 | Италия | — 0,57 | |||
| 1,29 | Япония | — 0,04 | |||
| 1,20 | Швейцарияд | — 1,92 | |||
| 1,19 | Чили | — 1,81 | |||
| 1,05 | Дания | — 0,89 | |||
| 0,57 | Алжир | — 0,83 | |||
| 0,43 | Бельгия | — 1,65 | |||
| Произведение корреляции уровня потребности в достижениях (1950) на отклонения от ожидаемых темпов роста равно 0,43, р< 0,01. | |||||
| аДанные (в миллионах кВт/ч) рассчитаны из ежемесячных средних показателей производства электроэнергии для 1952 и 1958 гг., взятых из изданий ООН (Monthly Bulletin of Statistics, January 1960 и Statistical Papers, Series J, World Energy Supplies), 1951–1954 и 1955–1958. | |||||
| Коэффициент корреляции логарифма уровня 1952 г. и логарифма прироста 1952–1958 гг. равен 0,976. | |||||
| Уравнение регрессии, основанное на этих 39 странах и четырех других странах, расположенных в той же климатической зоне, для которых исходные данные оказались доступны (Китай — Тайвань, Чехословакия, Румыния и Югославия), есть логарифм прироста (1952–1958) равен 0,9229, логарифм уровня (1952) +0,0480. | |||||
| Стандартные результаты есть отклонения от среднего прироста, предсказанного по формуле регрессии (М = — 0,01831), поделенные на стандартное отклонение отклонений от среднего предсказанного увеличения (SD = 0,159). | |||||
| бНа основании 21 произведения для детей, которые опубликованы в книгах для чтения для второго, третьего и четвертого классов в каждой стране. | |||||
| в На основании 6 произведений на языке хинди, 7 произведений на языке телугу и 8 произведений на тамильском языке. | |||||
| гНа основании 12 произведений на языке урду и 11 произведений на бенгальском языке. | |||||
| д На основании 21 произведения на немецком языке (среднее равно 0,91) и 21 произведения на французском языке (среднее равно 1,71), изданных в Швейцарии. Чтобы две основные этнические группы были представлены примерно пропорционально их реальному представительству в населении, результирующее среднее получено взвешиванием удвоенного «немецкого среднего». |
Обратите внимание на то, что многие страны с высокой потребностью в достижениях в 1950 г. (например, Турция, Греция и Советский Союз) продемонстрировали рост потребления электроэнергии выше ожидаемого, тогда как темпы экономического роста стран с низким уровнем потребности в достижениях (например, Уругвай, Бельгия и Швейцария) оказались ниже ожидаемых. Пример Швейцарии подчеркивает тот факт, что мы скорее прогнозируем темпы роста экономической активности, чем ее уровни. Швейцария — богатая страна с высоким уровнем экономической активности, но она демонстрирует более низкие темпы развития по сравнению с другими столь же высокоразвитыми странами, например по сравнению с США. Период времени между 1950 г. (годом определения уровней мотивации достижений) и последующим экономическим ростом столь короток — особенно по сравнению с аналогичным периодом в Древней Греции, который продолжался более двух веков, — что приходится признать, что этот эффект не достигается за счет появления более активных предпринимателей, выросших из детей, обучение которых было ориентировано на достижения (см. главу 7).
Не может ли быть так, что уровни коллективной потребности в достижениях всего лишь отражают некую иную социальную характеристику, действительно ответственную за более быстрый экономический рост? Например, не могут ли они отражать образовательные уровни рабочей силы (трудовых ресурсов), которые, в свою очередь, приводят к более быстрому экономическому росту? Возможно, более образованные люди лучше понимают, какую важную роль играют достижения в повышении уровня жизни всего населения средствами экономики. Чтобы ответить на этот вопрос, Саусвуд провел серьезное исследование (Southwood, 1969). Он собрал информацию для разных стран о таких структурных (профильных) переменных, как профессиональное расслоение, количество людей со средним образованием, численность населения, членство в профсоюзах, степень допускаемого открытого политического соревнования партий, масштабы политических беспорядков и грамотность. Он определил коэффициенты корреляции каждой из этих переменных с уровнями потребности в достижениях, темпами экономического роста, а также с политическими беспорядками, причем последняя переменная представляла для него первостепенный интерес.
Ни одна из этих изученных национальных характеристик не объясняла связи между уровнями коллективной потребности в достижениях и темпами экономического роста. Рассмотрим, например, влияние образовательного уровня. В 1955 г. в странах процент людей со средним образованием никак не связан ни с экономическим ростом в период с 1952 по 1958 г. (r = — 0,09), ни с уровнем потребности в достижениях в 1950 г. (r = — 0,22). Если же страны разделить, исходя из того, выше или ниже среднего в них процент людей со средним образованием, оказывается, что уровень коллективной потребности в достижениях весьма тесно коррелирует с экономическим ростом как в странах, где таких людей много, так и в тех странах, в которых их мало.
Однако складывается впечатление, что инвестиции в образование действительно ускоряют экономический рост, если уровни коллективной потребности в достижениях высоки. Макклелланд нашел, что при высоких инвестициях в среднее образование (относительно экономического уровня страны в 1950 г.) быстрее развивались страны не с низким, а с высоким уровнем коллективной потребности в достижениях (McClelland, 1966). Это важно, ибо политики могут утверждать, что инвестиции в образование благоприятствуют экономическому росту, так как очевидно, что создание технологически продвинутого индустриального общества требует более образованных людей. Однако данные показывают, что простое повышение образовательного уровня населения автоматически не приводит к увеличению темпов экономического роста: для того чтобы люди более энергично использовали свои знания, уровень мотивации достижений тоже должен быть высок. В главе 13 мы расскажем о том, как на индивидуальном уровне вклад более высоких профессиональных навыков зависит от уровня мотивации. Одного усовершенствования навыков недостаточно для улучшения качества труда, необходима и высокая мотивация работать хорошо. Аналогичный принцип приложим и к экономической деятельности государств.
Теперь рассмотрим групповую дискриминацию. По данным Саусвуда, степень дискриминации меньшинств (в 1965 г.) весьма тесно коррелирует с темпами экономического роста между 1952 и 1958 гг. (r = 0,38; р< 0,05) и с низким уровнем потребности в достижениях в 1950 г. (r = 0,20) (Southwood, 1969). Может ли быть, что дискриминация «толкает» представителей меньшинств в бизнес и увеличивает уровень потребности в достижениях, что способствует возрастанию темпов экономического роста? На первый взгляд такое предположение кажется вполне логичным, ибо многие преследуемые меньшинства, такие как евреи, квакеры на Западе, приверженцы джайнизма[11] или марвари[12] в Индии или гораге[13] в Эфиопии, преуспели в предпринимательстве. Как утверждал Хаген, именно утрата статуса заставила представителей этих меньшинств восстановить уважение к себе одним-единственным доступным им способом, а именно повышенной деловой активностью (Hagen, 1962).
С этой гипотезой связаны две проблемы. Во-первых, нет систематических доказательств того, что противостояние притеснениям — характерная черта меньшинств, подвергающихся дискриминации. Как отмечал Вебер, в Англии католики были преследуемым меньшинством, но они не преуспели в бизнесе, и примеров неуспешных предпринимателей не меньше, чем успешных (Weber, 1904/1930). Во-вторых, трудно определить, чем является мотивация достижений — причиной или следствием дискриминации группы. Действительно, существует огромное количество свидетельств в пользу того, что успешные в бизнесе меньшинства преследуются именно вследствие своих успехов, так как окружающие считают, что они богатеют за счет других. Макклелланд отмечает, что Гермес, олицетворяющий образ нарождающихся бизнесменов, герой греческой мифологии, представлен коварным и бесчестным персонажем, что в точности соответствует представлению афинской аристократии о деловых людях (McClelland, 1961). С незапамятных времен именно такими неприглядными чертами наделяли представителей меньшинств, добившихся успехов в предпринимательстве, на Западе — евреев, в Нигерии — ибо (LeVine, 1966).
Единственный научный способ убедиться в том, что взаимосвязь между потребностью в достижениях и темпами экономического роста не является случайным результатом ее ассоциации с другими переменными, заключается в том, чтобы ввести все переменные, прогнозирующие экономический рост, в многочленное уравнение регрессии и посмотреть, объясняет ли потребность в достижениях темпы экономического роста тогда, когда влияние других переменных устранено. Иными словами, все факторы, подобные дискриминации группы, которые активно ассоциируют с темпами экономического роста, вводят в уравнение наряду с уровнями коллективной потребности в достижения и смотрят, какой фактор надежнее всего прогнозирует темпы роста, а также сохраняется ли заметное влияние этого фактора на темпы роста и тогда, когда влияние других факторов исключается или контролируется. Выполнив эту процедуру, Саусвуд нашел, что в прогнозировании темпов экономического роста потребность в достижениях играет значительно более важную роль, чем все остальные факторы и что она продолжает существенно влиять на темпы экономического роста и после того, как влияние других переменных исключается (McClelland, 1961, 1976).
Высокий уровень потребности в достижениях не всегда гладко приводит к быстрому прогрессу экономики. Он может стать и причиной насилия. Саусвуд отмечал, что ярко выраженная потребность в достижениях в сочетании с невозможностью реализовать ее может породить фрустрацию, гнев и политический протест. Именно это он и обнаружил. На рис. 11.5 представлены данные, характеризующие связь между уровнями коллективной потребности в достижениях и внутренней нестабильности в странах, в которых число учащихся средних школ ниже среднего уровня.
Рис. 11.5. Взаимосвязь между масштабом внутренней нестабильности и уровнем коллективной потребности в достижениях (1950) в странах с неразвитым школьным образованием (Southwood, 1969)
В странах с неразвитым школьным образованием внутренняя напряженность проявляется тем интенсивнее, чем выше ожидания достижений; как полагают, это происходит потому, что молодые люди с большими ожиданиями не в состоянии реализовать себя из-за недостатка знаний. Напротив, в странах, в которых число учащихся средних школ выше среднего, нет никакой зависимости между уровнем коллективной потребности в достижениях и внутренней напряженностью. На самом деле, что касается несколько более чувствительного показателя политической нестабильности, а именно общего количества отклонений от нормального течения жизни (забастовок, правительственных кризисов, массовых волнений и демонстраций), то корреляция с уровнями коллективной потребности в достижениях отрицательная. Для более образованных стран справедлива следующая зависимость: чем выше уровень потребности в достижениях (1950), тем стабильнее внутренняя обстановка (r = — 0,23).
В странах с большим количеством необразованных людей и отсутствием доступа к знаниям, чем выше уровень коллективной потребности в достижениях (1950), тем больше беспорядков (r = 0,46; р< 0,05).
Макклелланд обнаружил и в истории США весьма тесную корреляцию между уровнями потребности в достижениях и протестными выступлениями (McClelland, 1975). В большинстве случаев протест проявлялся в форме забастовок, массовых волнений или демонстраций в связи с ущемлением права на труд или с дискриминацией меньшинств. В США на протяжении десятилетий, когда уровни потребности в успехе были высоки, показатель активного протеста по экономической причине тоже был высок, и наоборот. Когда возникают преграды, сильная потребность идти вперед нередко вызывает бурный протест.
Как уже отмечалось выше, тот факт, что часть меньшинств, у которых потребность в достижениях выражена достаточно ярко, склонна быстрее продвигаться вперед, приводит к тому, что они становятся объектами дискриминации. Наглядной иллюстрацией этого тезиса может служить судьба племени ибо в Нигерии. ЛеВайн показал, что у мальчиков из этого племени потребность в достижениях выражена в значительно большей степени, чем у мальчиков из племени хауса-фулани, к которому принадлежит большинство населения северной Нигерии (LeVine, 1966). Выходцы из племени йоруба, второго по численности нигерийского племени, занимают промежуточное положение. Представители племени йоруба были более цивилизованными, поскольку раньше других вступили в контакт с Западом. Например, в 20-е гг. XX в. в Нигерии из 12 докторов 8 принадлежали к племени йоруба и 4 были европейцами. Не было ни одного представителя ни племени ибо, ни племени хауса-фулани. В 30-е гг. ситуация была уже совершенно иной: 49 врачей (33 %) были ибо, 76 (48 %) — йоруба и 1 — хауса-фулани. Многие отмечали то, с какой невероятной скоростью представители племени ибо продвигались на высокие посты в разных сферах жизни Нигерии, от университетских профессоров до поэтов и писателей. Вот что писал по этому поводу ЛеВайн: «Успех представителей племени ибо заключается не только в том, что они стали основой современной профессиональной и управленческой элиты Нигерии. Успех сопутствовал и предпринимателям-ибо, которые активно действовали по всей стране. У ибо репутация людей, которые, впервые появившись в городе, охотно берутся за любую работу, какой бы непрестижной она ни была, а затем начинают свой путь наверх, ведя умеренный образ жизни и аккумулируя ресурсы до тех пор, пока не разбогатеют» (LeVine, 1966). Представителей племени ибо преследовали и убивали, особенно в той части Нигерии, где основное население — хауса-фулани. Ибо протестовали против дискриминации и в конце концов восстали, поскольку почувствовали себя связанными по рукам и ногам. Восстание завершилось тем, что ибо отделились от Нигерии и попытались создать независимый штат Бьяфра, однако центральное правительство страны оказалось сильнее. История племени ибо — яркая иллюстрация динамики взаимосвязи уровней потребности в достижениях, экономического роста дискриминации и бурного протеста.
Коллективная потребность в аффилиации и гражданских правах
Социальные характеристики, связанные с коллективными уровнями потребности в аффилиации, детально не изучались, однако то, что нам известно, позволяет предположить: они весьма близки тому, что можно было бы ожидать на основании наших знаний о том, как ведут себя люди с ярко выраженной потребностью в аффилиации. В табл. 11.5 представлены основные культурные характеристики, которые связаны с ярко выраженной потребностью в аффилиации, нашедшей свое отражение в народных сказках.
Таблица 11.5
Кросскультурная корреляция потребности в аффилиации (по материалам народных сказок) (McClelland, Davis, Kalin & Wanner, 1972)
| Культурная характеристика | Коэффициент корреляции с коллективной потребностью в аффилиации | N |
|---|---|---|
| Избиение жены | — 0,50* | 17 |
| Детоубийство | — 0,50* | 21 |
| Расстояние, отделяющее местожительство родителей от местожительства дочери | — 0,61** | 14 |
| Частота, с которой дети демонстрируют послушание | 0,33* | 31 |
| Зависимость от помощи окружающих в зрелом возрасте | 0,34* | 36 |
| * р< 0,05. | ||
| **р<0,01. |
В обществах с высоким уровнем коллективной потребности в аффилиации не принято бить жен, не практикуется детоубийство, дочери склонны жить поближе к родителям, дети более послушны, а взрослые регулярно помогают друг другу. Короче говоря, культуры, озабоченные проблемой аффилиации, демонстрируют большее внимание к людям или уважение к тому, что принято называть гражданскими правами.
Анализ коэффициентов корреляции национальных уровней потребности в аффилиации, выполненный по литературным произведениям для детей, приводит к аналогичным выводам. В странах, где потребность в аффилиации высока, ниже смертность от таких психогенных причин, как убийство, самоубийство, язва желудка, цирроз печени и гипертония. Барретт и Франк определяли коэффициенты корреляции оценок потребности в аффилиации (определенных на основании произведений, опубликованных в детских книгах для чтения) с национальными данными о смертности от этих причин в 1925 и в 1950 гг. (Barrett & Franke, 1970). В девяти из десяти сравнений с задержкой («отсроченных сравнений») (сравнение данных о потребности в аффилиации для одного периода со смертностью для другого периода) коэффициенты корреляции, хоть и маленькие, были отрицательными, что позволяет предположить, что высокая потребность в аффилиации прогнозирует снижение уровня насилия и такое ухудшение межличностных отношений, которое сопровождается увеличением психогенной смертности этого типа.
Макклелланд также нашел, что национальные уровни потребности в аффилиации были связаны с большим интересом к тому, чтобы иметь детей (McClelland, 1961). В качестве прямого свидетельства в пользу этого вывода он отмечает, что в странах, изученных в 1950 г., уровни коллективной потребности в аффилиации весьма тесно коррелировали с рождаемостью (r = 0,41; р< 0,05). Люди с более ярко выраженной заинтересованностью в аффилиации были склонны иметь больше детей. Однако, по данным для 1925 г., зависимость была обратной: в то время люди, более озабоченные аффилиацией, имели меньше детей. Он объясняет этот сдвиг, показывая, что смертность среди младенцев была ключевой переменной, тесно связанной с рождаемостью в 1925 г., но не связанной с рождаемостью в 1950 г. В более ранний период времени в странах с высокой рождаемостью младенческая смертность также была высока, но о 1950 г. этого уже сказать нельзя, поскольку органы здравоохранения повсеместно смогли снизить детскую смертность. Страны, в которых в 1925 г. уровень коллективной потребности в аффилиации был высок, имели более низкую младенческую смертность и более низкую рождаемость, т. е. родители имели меньше детей и лучше заботились о них. К 1950 г., когда младенческая смертность перестала быть реальной угрозой, люди, озабоченные аффилиацией, смогли выразить свои родительские чувства, рожая больше детей.
Складывается впечатление, что ярко выраженная коллективная забота об аффилиации служила защитой прав индивидов от посягательств со стороны правительства. В The Achieving Society Макклелланд писал, что откровенно тоталитарные режимы почти всегда были отмечены высокими уровнями коллективной потребности во власти и низкими уровнями коллективной потребности в аффилиации (McClelland, 1961). Детские книги для чтения демонстрируют этот паттерн в Германии в 1925 г., перед приходом к власти Гитлера; в Японии перед установлением военной диктатуры в 30-х гг. XX в.; в России — в годы правления Иосифа Сталина и в Испании как в 1925, так и в 1950 г., т. е. когда диктатор Франсиско Франко прокладывал себе путь к власти и когда он правил страной. Из 12 безусловно тоталитарных режимов 92 % демонстрировали этот мотивационный паттерн; среди стран, не контролировавшихся диктатором, подобный паттерн имели лишь 18 %.
Когда данные о Китае стали доступны, оказалось, что и они соответствуют такому же паттерну. В 1925 г. произведения, опубликованные в китайских детских книгах для чтения, свидетельствовали о высоком уровне потребности во власти (на 1,5 стандартного отклонения выше среднего для всех стран) и о низком уровне потребности в аффилиации (на 2,01 стандартного отклонения ниже среднего для всех стран) — факт, не противоречащий распространенному мнению о том, что в то время в стране существовала военная диктатура. В середине 50-х гг. XX в., когда к власти пришли коммунисты, китайские книги для чтения демонстрировали один из самых высоких уровней потребности во власти, зафиксированной когда-либо в какой-либо стране (на 3,27 стандартного отклонения выше среднего), а уровень потребности в аффилиации все еще был ниже средней величины для всех стран мира (на 0,55 стандартного отклонения ниже среднего). Эти данные вновь иллюстрируют то, что, по мнению большинства аналитиков, соответствовало действительности: китайский коммунистический тоталитаризм 50-х гг. XX в. был, пожалуй, еще более сильным и жестоким, чем прежняя военная диктатура.
Подобные данные хорошо согласуются (в теоретическом плане) с известными корреляциями потребности во власти и потребности в достижениях на индивидуальном уровне. Как отмечалось в главе 8, индивиды с ярко выраженной потребностью во власти хотят играть важную роль и навязывать окружающим свою волю. Однако сильный «мотив власти» может сдерживаться сильным «мотивом аффилиации», который порождает заботу о благополучии окружающих, что — и это вполне реально — может помешать правительству грубо нарушать права индивидов. Действительно, если ярко выраженная потребность в аффилиации отсутствует, от правительств вполне можно ожидать грубого навязывания своей политики. Страны, в которых в 1950 г. потребность во власти превышала потребность в аффилиации (по произведениям, опубликованным в книгах для детского чтения), например Иран, отличались большей политической нестабильностью, и в них была более высокая смертность вследствие насилия в семье (Feierabend & Feierabend, 1966). Напротив, относительно демократические страны, такие как Великобритания в 1925 или в 1950 г. или США в 1950 г., характеризуются высокими уровнями потребности во власти и потребности в аффилиации. В этих странах желание навязать волю государства сдерживается заботой о благополучии граждан. Хотя лишь немногие социологи были готовы довериться подобным индикаторам уровней коллективной мотивации, ярко выраженная потребность в аффилиации (выявленная на основании популярной литературы) была весьма полезна для прогнозирования того, что гражданские права индивидуальных граждан страны будут защищены от притеснения со стороны правительства.
Коллективная потребность во власти
Индивиды, обладающие имперским мотивом власти (ярко выраженная потребность во власти выше потребности в аффилиации в сочетании с высоким подавлением активности), склонны становиться более эффективными менеджерами и создателями империй (см. главу 8). Поэтому представлялось разумным выяснить, какие нации из тех, которым присущ этот «мотивационный профиль», являются лучше организованными империями или имеют то, что теоретики политики и социологии называют более ярко выраженными «техническими характеристиками системы». Иными словами, правительства отличаются друг от друга тем, в какой мере они собирают налоги со своих граждан и эффективно используют их либо для удовлетворения потребностей индивидов или социальных групп, либо для защиты своего населения от нападения извне.
В качестве мерила технических характеристик правительств Макклелланд избрал два критерия: процент валового национального продукта (ВНП), собираемого правительством в виде налогов, и процент ВНП, идущий на оборону. В табл. 11.6 представлены пропорциональные расходы в этих двух направлениях разных стран, классифицированных в соответствии с тем, демонстрируют ли они синдром мотива имперской власти или какую-либо иную комбинацию мотивов.
Таблица 11.6
Правительственные расходы (1959–1960) и расходы на оборону (50-е гг. XX в.) стран с синдромом мотива имперской власти и с иными комбинациями мотивов (1950) (McClelland, 1975)
| Группа | Слабое подавление активностиa | Сильное подавление активности | ||||
| Страна | Процент ВНП | Страна(имперский синдром) | Процент ВНП | |||
| Правительственныерасходыб | Расходы на оборонув | Правительственные расходы | Расходы на оборону | |||
| Сильная потребность во власти сильнее потребности в аффилиации | Бельгия | 28,9 | 3,0 | Аргентина | 31,4 | 2,6 |
| Канада | 36,5 | 4,4 | Китай | - | 3,6 | |
| Финляндия | 39,5 | 2,0 | Дания | 31,4 | 2,6 | |
| Иран | - | 5,6 | Западная Германия | 41,3 | 3,8 | |
| Италия | 31,8 | 3,0 | Индия | - | 1,9 | |
| Мексика | 20,6 | 0,7 | Ирак | 38,0 | 8,2 | |
| Новая Зеландия | 34,2 | 2,2 | Пакистан | - | 3,9 | |
| Испания | 25,9 | 2,2 | Швейцария | 36,8 | 2,9 | |
| Тайвань | 29,2 | 12,3 | СССР | 44,2 | 10,4 | |
| ЮАР | 33,4 | 0,8 | США | 36,3 | 9,6 | |
| Среднее | 31,1 | 3,62 | Среднее | 37,1 | 4,95 | |
| Слабая потребность во власти или потребность в аффилиации больше потребности во власти | Австралия | 36,1 | 2,7 | Австрия | 34,8 | 1,5 |
| Чили | 17,6 | 2,8 | Болгария | 30,3 | - | |
| Франция | 33,0 | 5,9 | Англия | 33,3 | 6,7 | |
| Венгрия | 27,1 | - | Греция | 22,2 | 5,1 |
| Таблица 11.6 (окончание) | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Группа | Слабое подавление активностиа | Сильное подавление активности | |||
| Страна | Процент ВНП | Страна(имперский синдром) | Процент ВНП | ||
| Правительственные расходыб | Расходы на оборонув | Правительственные расходы | Расходы на оборону | ||
| Голландия | 40,0 | 4,0 | Ирландия | 24,1 | 1,4 |
| Норвегия | 40,0 | 3,5 | Израиль | 28,0 | 6,3 |
| Португалия | 22,2 | 3,2 | Ливан | - | 2,4 |
| Швеция | 38,1 | 4,7 | Япония | 40,5 | 1,6 |
| Сирия | - | 4,9 | Польша | 30,2 | - |
| Тунис | - | 1,8 | Турция | 23,1 | 2,4 |
| Среднее | 31,8 | 3,72 | Уругвай | - | 1,0 |
| Среднее | 29,6 | 3,16 | |||
| а Ниже или выше медианы (46) слова, не встречающегося в 21 детском произведении. | бВеличина, обратная величине личного расхода (Russett et al., 1964), табл. 48, медиана для всей выборки равна 30,3. | вПо данным (Russett et al., 1964), табл. 23, медиана для всей выборки равна 2,70. |
В отличие от половины стран с прочими мотивационными паттернами каждая страна с паттерном мотива имперской власти собирает больший процент ВНП в виде налогов, чем медиана для всех стран данной выборки, причем эта разница статистически значима. Страны с паттерном мотива имперской власти также расходуют на оборону в среднем около 5 % своего ВНП, в то время как другие страны расходуют на оборону всего около 3,5 %. Короче говоря, как и ожидалось, страны с паттерном мотива имперской власти продемонстрировали более отчетливые технические характеристики системы в этом смысле; в них большую часть ВНП составляют налоги, собираемые с населения, и большая часть ВНП расходуется на оборону. На основании этих данных Макклелланд приходит к выводу о том, что эти страны — хорошо организованные, способные к экспансии государства, похожие на Римскую империю начала нашей эры (McClelland, 1975).
Поскольку индивиды с паттерном имперского мотива власти демонстрируют большую предрасположенность к сердечно-сосудистым заболеваниям (см. главу 8), представлялось интересным выяснить, являются ли эти болезни более распространенной причиной смертности населения в странах с таким мотивационным профилем. Результаты этого исследования представлены в табл. 11.7. И вновь прогнозы, сделанные на основании индивидуального уровня, подтвердились на коллективном уровне.
Таблица 11.7
Смертность (на 100 000 населения) от болезней сердца (А) и от гипертонии (Б) в разных странах около 1968 года как функция потребности во власти и контроле(1950) (McClelland, 1976)
| Группа | Подавление активности | |||||
| Слабое | Сильное | |||||
| Страна | А | Б | Страна | А | Б | |
| Высокая потребность во власти | Италия | 246,0 | 33,0 | Западная Германия | 252,0 | 25,9 |
| ЮАР | 248,0 | 24,8 | Швейцария | 247,0 | 23,6 | |
| Бельгия | 320,0 | 23,9 | Англия | 367,0 | 22,8 | |
| Финляндия | 330,0 | 19,6 | США | 339,0 | 22,8 | |
| Новая Зеландия | 306,0 | 13,6 | Аргентина | 156,0 | 22,8 | |
| Канада | 255,0 | 13,6 | Дания | 363,0 | 12,5 | |
| Испания | 132,0 | 12,8 | ||||
| Тайвань | 38,2 | 8,7 | ||||
| Среднее | 277,4 | 18,8 | Среднее | 287,3 | 21,7 | |
| Невысокая потребность во власти | Венгрия | 302,0 | 33,0 | Австрия | 326,0 | 28,4 |
| Швеция | 350,0 | 21,2 | Уругвай | 189,0 | 27,2 | |
| Португалия | 135,0 | 18,8 | Ирландия | 374,0 | 25,2 | |
| Норвегия | 290,0 | 16,9 | Польша | 140,0 | 20,0 | |
| Австралия | 328,0 | 15,5 | Япония | 76,0 | 18,2 | |
| Франция | 200,0 | 11,9 | Болгария | 176,0 | 16,0 | |
| Голландия | 228,0 | 11,5 | Греция | 131,0 | 12,5 | |
| Чили | 92,0 | 8,9 | Израиль | 194,0 | 11,2 | |
| Среднее | 240,6 | 17,2 | Среднее | 200,7 | 19,8 | |
| Примечание. Данные о Мексике отсутствуют в связи с тем, что причина большого числа смертей не была установлена. U-тесты Манна-Уитни, сердечные заболевания: высокая потребность во власти и сильное подавление активности более низкой потребности во власти и сильного подавления активности, р = 0,07; гипертония; высокая потребность во власти и сильное подавление активности более невысокой потребности во власти и сильного подавления активности, р = 0,04. |
Страны, в которых ярко проявляются и потребность во власти, и подавление активности, демонстрируют самую высокую смертность как от сердечных заболеваний, так и от гипертонии, причем эта смертность значительно выше, чем смертность от гипертонии в странах, где оба мотива выражены неярко, или от болезней сердца в странах, в которых слабо проявляется потребность во власти и ярко — потребность в подавлении активности. В последнем случае складывается впечатление, что более высокий самоконтроль ведет к более упорядоченному образу жизни, что защищает от инфарктов, если потребность во власти также невелика. Средние величины для каждого квадранта следует сравнивать со средними величинами для аналогичным образом классифицированных индивидов (рис. 8.10). Из данных, представленных на этом рисунке, также следует, что у индивидов, не имеющих сильной потребности во власти, артериальное давление в среднем ниже, что делает их менее предрасположенными к смерти вследствие сердечно-сосудистых заболеваний.
У индивидов высокая потребность во власти, сочетающаяся с подавлением активности, приводит к запойному пьянству. Макклелланд, Дэвис, Калин и Воннер, изучив «рейтинги потребления алкоголя» разных культур, классифицированных в соответствии с тем, какими баллами — высокими или низкими — оценены на основании народных сказок присущие им потребности во власти и в подавлении активности, выявили аналогичную зависимость и на культурном уровне (McClelland, Gavis, Kalin & Wanner, 1972). Как показывают данные, представленные на рис. 11.6, пропорция обществ, в которых потребление алкоголя превышает среднее значение, наивысшая в тех культурах, для которых характерны ярко выраженный коллективный мотив власти и несильный мотив подавления активности. В культурах с ярко выраженными мотивами власти и подавления активности подобные общества встречаются значительно реже — результат, аналогичный тому, что выявлено и на индивидуальном уровне.
Рис. 11.6. Процент обществ, в которых потребление алкоголя превышает среднее значение, как функция потребности во власти и подавления активности, определенных на основании народных сказок (McClelland, Davis, Kalin & Wanner, 1972)
Обращение к этим исследованиям напомнило нам о первых социальных психологах, говоривших о «групповом сознании» так, словно нация или группа имели собственное сознание, которое и приводило к характерной для этой нации или группы деятельности. Действительно, мотивационные уровни, количественно определенные по результатам групповой деятельности — будь то нации или культуры, не имевшие письменности, — связаны с результатами групповой активности практически так же, как и действия, которые ассоциируются с аналогичными мотивационными предпочтениями, оцененными на индивидуальном уровне. Сходство настолько велико, что представляется логичным следующий вывод: измерения коллективной мотивации каким-то образом выявляют центральные, или идеологические, тенденции среди индивидов, входящих в данную группу.
Исторические сдвиги в уровнях коллективной мотивации
Изучение связи между историческими событиями и сдвигами в уровнях коллективной мотивации явилось предметом нескольких исследований. Начало подобному аналитическому подходу было положено тогда, когда удалось показать, что периодам экономической экспансии предшествуют периоды, для которых характерны высокие уровни коллективной потребности в достижениях. Джильберто развил эту идею, отобрав из выборки популярных литературных произведений, принадлежащих к различным периодам истории Англии, информацию о потребностях во власти (Winter system) и в аффилиации (Giliberto, 1972, цит. по: McClelland, 1975).
Одно из его самых поразительных открытий иллюстрирует рис. 11.7, на котором представлены средние данные о потребности во власти для периода времени с 1550 по 1800 г., полученные на основании информации из выборок пьес и уличных баллад. Исторически это было время борьбы за власть между королем и его приверженцами и парламентом, более широко представлявшим интересы народа.
На начальном этапе короли из династии Тюдоров, представленные, в частности, Генрихом VIII, консолидировали власть аристократии, создавшей в стране автократический режим. Если принять, что отрывки из пьес в большей степени отражают уровень мотивации правящего класса (на рис. 11.7 — «высшие слои общества»), то оказывается, что «мотив власти» у этого класса значительно выше, чем «мотив власти» у низших слоев общества, нашедший свое отражение в уличных балладах, которые создавал и слушал народ в период правления Тюдоров. Впоследствии народ стал бороться против правящего класса и в период восстания пуритан добился успеха и захватил власть (1626–1675). Тот факт, что народ победил аристократию, отражается около 1650 г. в значительно более высоком уровне «мотива власти» в уличных балладах, чем в пьесах, которые, как полагают, отражают чувства и мысли правящего класса. Исходя из этих данных, нельзя сказать, явилось ли успешное восстание народа следствием сдвига в уровнях «мотива власти» или его причиной, но интересно отметить, что мотивационные изменения хорошо согласуются с тем, что происходило в стране (если принять, что два жанра популярной литературы отражают состояние умов разных слоев общества).
Рис. 11.7. Уровни потребности во власти у низших и высших слоев общества: Англия (1500–1800) (McClelland, 1975)
Джильберто объединил оценки потребности во власти из всех источников и сопоставил их — вместе с оценками потребностей в аффилиации и в достижениях — с различными периодами английской истории (рис. 11.8).
Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что на протяжении большей части этого периода коллективный уровень потребности во власти значительно превышает уровень потребности в аффилиации, а это позволяет предположить, что в это время было немало внутренних конфликтов, притеснений и нарушений гражданских прав, если в данном случае применимы полученные кросс-национальные данные. И это предположение справедливо. Известный британский историк Тревельян[14] описывает правление Тюдоров в начале XVI в. как период «дряхлеющего и свирепого феодализма». В середине XVII в., во время Гражданской войны и после нее, англичане занимались тем, что убивали друг друга во имя религии; даже в середине XVIII в. представителей рабочего класса приговаривали к смертной казни за такие незначительные преступления, как кража шиллинга у кого бы то ни было или проникновение в чужой дом с целью воровства (McClelland, 1975). Согласно мотивационным данным, только периоды времени около 1600 г., во время царствования королевы Елизаветы, и около 1800 г. могут быть описаны как периоды благоденствия, во время которых внутренние распри не играли решающей роли. Историки могут подтвердить, что это были периоды, когда человеческая жизнь подвергалась меньшей опасности.
Рис. 11.8. Уровни потребностей во власти, в аффилиации и в достижениях, определенные на основании популярной английской литературы (1500–1800) (McClelland, 1975)
Второе обстоятельство, связанное с кривыми, представленными на рис. 11.8, которое отмечал Джильберто, заключается в том, что за обоими резкими скачками потребности в аффилиации, в 1600 и в 1700 гг., последовали периоды религиозных реформ в интересах угнетенных, после которых уровень потребности в аффилиации снизился. С точки зрения мотивации подобная последовательность событий вполне логична, потому что потребность в аффилиации на индивидуальном уровне тесно коррелирует с заботой о людях: когда люди страдали так, как они страдали в период правления Тюдора или во время Гражданской войны в Англии, тем, кому в высшей степени была присуща потребность в аффилиации, казалось естественным, что для облегчения их участи необходимо предпринять определенные шаги. В ранний период Гражданской войны такие шаги включали избрание на пост главы парламента защитника простых людей, а в более поздний период, около 1750 г., после возрождения уэслианской методистской церкви, — проталкивание законов, защищающих гражданские права и направленных на оказание помощи бедным.
Однако обратите внимание на следующее: в то время как возросший уровень потребности в аффилиации может сыграть роль импульса в оказании помощи угнетенным, если высокий уровень потребности в аффилиации сочетается с высоким уровнем потребности во власти, он немедленно снижается. Это снижение представляется логичным, если подойти к нему с позиции вовлеченной в него мотивационной динамики, потому что активно действовать во имя блага других — значит думать в терминах социализированной власти (socialized power), как было определено в главе 8, а высокий уровень социализированной власти всегда ассоциируется с низким уровнем потребности в аффилиации (McClelland, 1975). С точки зрения здравого смысла, если у человека есть активное желание помочь другим, оно может стать настолько сильным и определяющим, что в конце концов он утрачивает чувствительность к страданиям отдельных людей. Приверженность идее всеобщего блага или социальной справедливости может стать настолько сильной, что ее следствием вновь становится нарушение прав личности. Именно подобная страсть к социальной справедливости заставляла пуритан убивать своих английских братьев и сестер, а в США — северян убивать своих братьев и сестер с Юга во имя защиты прав чернокожего населения. Подобная динамика событий вытекает из сведений об истории Англии, однако двух примеров недостаточно для того, чтобы можно было говорить о ее генерализации.
Макклелланд выполнил аналогичный анализ мотивационных тенденций в истории США, но разбил ее на более короткие периоды времени (McClelland, 1975). Для каждого десятилетия с 1780 по 1970 г. он — на основании произведений, опубликованных в школьных учебниках, гимнов и популярных литературных произведений, написанных в это время, — оценил три социальных мотива. Поскольку частота, с которой эти мотивы появлялись в разных исходных материалах, с течением времени изменялась, — например, в художественной литературе образы «мотива власти» появлялись в семь или восемь раз чаще, чем образы «мотивов достижений или аффилиации», — средние оценки мотивов для каждого десятилетия конвертировались в стандартные оценки для исходного материала каждого типа (средняя стандартная оценка равна 50, стандартное отклонение равно 10), после чего три стандартные оценки для десятилетия усреднялись, что давало наиболее точную оценку мотива для того периода времени.
Результаты для середины каждого десятилетия представлены на рис. 11.9.
Как и следовало ожидать, кривая потребности в достижениях связана с периодами экономического роста. Потребность в достижениях была стабильно высокой после Гражданской войны, перед началом периода самого быстрого экономического роста в истории США и во время этого периода. Ранее было показано, что аналогичный подъем уровня потребности в достижениях, определенный на основании одних только школьных учебников, был связан со стремлением населения к новаторству, критерием которого явилось количество выданных патентов (deCharms & Moeller, 1962). Данные, представленные на рис. 11.10, свидетельствуют о том, что за резким возрастанием уровня потребности в достижениях с 1870 по 1900 г. последовало — в период с 1870 по 1900 г. — резкое возрастание количества выданных патентов, а за падением уровня потребности в достижениях с 1900 по 1930 г. последовало падение количества патентов, выданных в период с 1930 по 1950 г. Количество выданных патентов можно рассматривать как показатель (для данного периода времени) предпринимательского драйва, направленного на поиск новых и более эффективных способов производства товаров.
Рис. 11.9. Уровни потребностей во власти, в аффилиации и в достижении, определенные на основании популярной литературы: США, 1780–1970 (McClelland, 1975)
Рис. 11.10. Средняя оценка потребности в достижениях (по школьным учебникам) и количество выданных патентов: США, 1800–1950 (deCharms & Moeller, 1962)
Более «тонко подстроенные» и более полные уровни достижений на рис. 11.9 подтверждают вывод Дечармс и Мёллера; они также позволяют предположить, что низкий уровень потребности в достижениях в период с 1900 по 1930 г. могут иметь какое-то отношение к Великой депрессии 30-х гг. Эти данные позволяют сделать и другое предположение — недавний подъем уровня потребности в достижениях может предвещать наступление периода относительного экономического процветания в последней четверти XX в.
На рис. 11.9 заштрихованными участками отмечены те периоды времени, когда потребность во власти была выше потребности в аффилиации. Достойно внимания то, что в истории США такие периоды регулярно предшествуют войнам. Макклелланд заметил, что если взять цикл, равный 15 годам, то в 11 из 13 сравнений перед Первой мировой войной заштрихованные области прогнозируют войну, а не заштрихованные — мир (р< 0,05). Одним из «исключений» была испано-американская война — вооруженный конфликт, который длился три месяца и который вообще нельзя считать войной. После Второй мировой войны, если сократить цикл примерно до 5 или 10 лет, оправдываются 4 из 5 прогнозов войны и мира. Короче говоря, в истории США существует статистически значимая связь между двумя параметрами: если уровень потребности во власти превышает уровень потребности в аффилиации, значит, страна движется навстречу войне.
С точки зрения здравого смысла эта взаимосвязь может быть интерпретирована следующим образом: когда в стране превалируют агрессивность или жестокость (высокий уровень потребности во власти, низкий уровень потребности в достижении), весьма вероятно, что она может ответить на брошенный вызов или провокацию, развязав войну, а аналогичный или похожий вызов, брошенный стране тогда, когда она больше стремится к аффилиации, к войне не приводит. И вновь взаимосвязь между паттерном мотива имперской власти и насилием подтверждается на коллективном уровне.
Взаимосвязь между отношением потребность во власти/потребность в аффилиации и социальной реформой, выявленную в истории Англии, можно наблюдать и в истории США. В табл. 11.8 представлены те десятилетия в истории США, когда потребность во власти была, по крайней мере, немного выше (стандартная оценка равна 46 или более) и потребность в аффилиации балансировала ее (она была не более чем на 10 пунктов выше или не более чем на два пункта ниже). В десятилетие, следовавшее за каждым из этих периодов времени, потребность в аффилиации заметно падала, создавая паттерн имперского мотива власти, в котором потребность во власти превосходила потребность в аффилиации. Это приводило к волне социальных реформ в следующем десятилетии, начиная с периода демократии Джефферсона около 1805 г. и заканчивая крестовыми походами за гражданские права в середине 60-х гг. XX в.
Эти данные подтверждают динамику, предположения о которой были сделаны на основании событий в истории Англии. Сочетание относительно высокой потребности в аффилиации с потребностью во власти, которая колеблется от средней до высокой, приводит к борьбе за права угнетенных — в случае США это была борьба за права бедных, женщин и чернокожего населения, — которая выливается в мощное движение за социальную реформу, сопровождаемое снижением чувствительности к страданиям отдельных личностей (более низкая потребность в аффилиации). В дальнейшем это формирует паттерн имперского мотива власти, который всегда ассоциировался с военными действиями против внешнего врага. То, что на протяжении американской истории борцы за социальную реформу шесть раз следовали этой мотивационной динамике, и то, что за борьбой за социальную реформу столь часто следовало вступление страны в военные действия, заставляет задуматься. Макклелланд отмечает, что за сбалансированным отношением потребности во власти к потребности в аффилиации синдром паттерна мотива имперской власти развивался шесть раз из семи, в то время как после девяти других комбинаций мотивов это случилось лишь однажды — отличие, которое вряд ли можно признать случайным.
И последний вывод, который можно сделать из данных, представленных на рис. 11.9. Начиная с Войны за независимость, потребность в аффилиации, судя по всему, чаще возникает в послевоенные десятилетия. Логично предположить, что, потратив некоторое время на то, чтобы, рискуя собственной жизнью, убивать других, люди начинают проявлять повышенную заботу об окружающих. Обратите внимание на то, что, как следует из рис. 11.9, наивысшие пики потребности в аффилиации были связаны с Войной за независимость и с Гражданской войной, в ходе которых люди убивали своих братьев, сестер и друзей.
Таблица 11.8
Паттерны мотивов, социальные реформы и войны в истории США (стандартизированные оценки мотивов получены из популярной литературы)(McClelland, 1975)
| Середина десятилетия | Сбалансированные | Середина следующего десятилетия | Имперские | Середина следующего десятилетия | Социальная реформа | Последующее время, период войны | |
| потребность во власти | потребность в аффилиации | потребность во власти > потребность в аффилиации | |||||
| 1785 | 62 | 71 | 1795 | 64 > 59 | 1805 | Джефферсонова демократия | 1812, война 1812 г. |
| 1815 | 50 | 71 | 1825 | 57 > 40 | 1835 | Популизм Джексона | 1848, мексиканская война |
| 1835 | 46 | 57 | 1845 | 47 > 37 | 1855 | Аболиционизм | 1860, Гражданская война |
| 1885 | 46 | 44 | 1895 | 48 > 43 | 1905 | Критика коррупции, крестовый поход за социальную справедливость Укороченный цикл | 1917, Первая мировая война |
| 1925 | 47 | 49 | 1935 | 55 > 48 | 1935 | Новый курс | 1940, Вторая мировая война |
| 1955 | 49 | 53 | 1965 | 63 > 47 | 1965 | Крестовый поход за гражданские права, борьба с бедностью | 1967, вьетнамская война |
Действительно, в истории США в шести случаях из восьми в послевоенные десятилетия потребность в аффилиации была высока; в мирное время высокая потребность в аффилиации наблюдалась лишь в двух случаях из десяти — разница статистически значимая. Высокий уровень потребности в аффилиации создает условия для нового цикла заботы об окружающих, которая, если она сопровождается высокой потребностью во власти, со временем приведет к паттерну мотива имперской власти, социальной реформе и к началу очередной военной кампании. Хотя все эти взаимосвязи нуждаются в подтверждении на примере истории других стран, тот факт, что знание уровней коллективных мотивов способствует более глубокому пониманию значительных событий в истории Соединенных Штатов, безусловно, заслуживает внимания.
Нации — не единственный тип «коллективного предприятия». Возможно, показатели уровней коллективных мотивов в организациях иного типа могут прогнозировать их деятельность во времени. Диас пришел к выводу о том, что можно оценить мотивационные настроения компании на основании ежегодных посланий ее президента акционерам (Diaz, 1982). На основании посланий президентов двух американских (с 1952 по 1980 г.) и трех японских (с 1962 по 1976 г. и в 1980 г.) автомобильных компаний он оценил уровни их потребности в достижениях и во власти. Одна из задач, стоявших перед Диасом, заключалась в том, чтобы выяснить, существует ли какая-нибудь мотивационная причина, объясняющая, почему в последние годы японские автомобилестроители, судя по всему, справляются со своими обязанностями значительно лучше, чем их американские конкуренты. В табл. 11.9 представлены данные, показывающие, насколько японские компании эффективнее американских.
Таблица 11.9
Сравнение эффективности японских и американских автомобилестроительных компаний (Lohr, 1982, р. 29)
| Япония | США | |
|---|---|---|
| Производство (штамповочные операции)а | ||
| Количество деталей, штампуемых за 1 час | 550 | 325 |
| Число обслуживающих одну штамповочную линию | 1 | От 7 до 13 |
| Время, необходимое для смены штампа | 5 минут | От 4 до 6 часов |
| Средний производственный цикл (дни) | 2 | 10 |
| Время, необходимое для выпуска малолитражного автомобиля, часы | 30,8 | 59,9 |
| Персонал (средний автомобильный завод) | ||
| Общее количество работающих | 2360 | 4250 |
| Среднее количество отсутствующих на работе (отпуск, болезнь и т. д.) | 185 | 500 |
| Среднее количество прогулов, % | 8,3 | 11,8 |
| а Источник: Harbour & Associates. |
Японские автомобилестроители опережают своих американских коллег по всем показателям. Рисунок 11.11 поможет ответить на вопрос «Почему?».
Рис. 11.11. Изменение во времени уровня заинтересованности в достижениях в японских и американских автомобильных компаниях, определенного на основании посланий их президентов акционерам (Diaz, 1982)
Уровни коллективной потребности в достижениях японских автомобильных компаний («Ниссан», «Хонда» и «Тойота») на протяжении едва ли не всего периода времени выше, чем у их американских конкурентов «Дженерал Моторе» и «Крайслер». Результаты всех исследований уровня потребности в достижениях у индивидов и у наций говорят о том, что этот мотив должен воплощаться в большую эффективность и в большую предпринимательскую активность, что в конечном итоге должно привести к более быстрому усовершенствованию деятельности организации. На вопрос «Почему в последние годы японские автомобилестроители оказались гораздо конкурентоспособнее своих американских коллег?» было предложено немало ответов, но одно из самых простых объяснений — то, которое дает рис. 11.11. Уровень потребности в достижениях у японских автомобилестроителей выше, чем у их американских конкурентов; именно это и явилось для них мощным активирующим фактором.
Диас также заинтересовался и другой проблемой: можно ли использовать уровни потребности в достижениях и во власти для прогнозирования темпов развития компании в разные моменты времени? Чтобы ответить на этот вопрос, он сравнил «Крайслер» и «Дженерал Моторс» в США и «Ниссан» и «Тойоту» — в Японии. Поскольку в каждой паре компании конкурировали между собой за один и тот же рынок, Диас рассчитал для каждого года отношения продаж, активов и прибыли на инвестированный капитал для каждой пары.
Так, между 1952 и 1980 гг. продажи «Крайслера» составляли от 16 до 37 % от продаж «Дженерал Моторс». Диас оценивал, насколько хорошо работал «Крайслер» по сравнению с «Дженерал Моторс». Преимуществом этого метода расчета сравнительной эффективности является то, что он позволяет не учитывать изменения спроса и условий на рынке, происходящие год от года, ибо они оказывают одинаковое влияние на обе компании. Затем Диас рассчитал сравнительное преимущество «Крайслера» над «Дженерал Моторе» в уровнях потребности в достижениях и во власти для каждого года, связал эти отношения с соответствующими годами и определил коэффициенты корреляции мотивационных отношений каждого года с относительными оценками экономической деятельности для всех лет. Так, например, определялся коэффициент корреляции относительного уровня потребности в достижениях в 1960 г. с относительными экономическими достижениями обеих компаний перед 1960 г. и в период с 1961 по 1980 г.
Как следует из данных, представленных на рис. 11.12, полученные коэффициенты корреляции демонстрируют весьма правильный циклический паттерн.
Рис. 11.12. «Крайслер» и «Дженерал Моторс»: коэффициенты корреляции относительных уровней потребности в достижениях и во власти с относительными активами, оцененными по прошествии времени (Diaz, 1982)
Если мы захотим начать с прогнозирования перспектив деятельности в последующий период времени (в данном случае ее критерием являются относительные активы) на основании уровня мотива в данном году, нам станет ясно, что как относительный уровень потребности в достижениях, так и относительный уровень потребности во власти предсказывают максимальный прирост относительных активов через семь лет. Влияние относительного мотивационного преимущества быстро не сказывается, оно проявляется спустя несколько лет. Действительно, коэффициент корреляции между относительными уровнями потребности в достижениях и относительными активами через семь лет равен 0,57 (р< 0,05). Обратите внимание на то, что эта корреляция основана на данных для каждого семилетнего интервала, начиная с 1952 г.
Далее. Рассмотрим обратную ситуацию: коэффициенты корреляции между уровнями мотивации и деятельностью компании в предыдущий период. Легче представлять себе эти коэффициенты корреляции как отношения деятельности и последующих уровней мотива. Как следует из данных рис. 11.12, они преимущественно отрицательны. Это значит, что эффективная деятельность ассоциируется с низкими уровнями потребности в достижениях и во власти в последующие годы и наоборот. Максимальные негативные коэффициенты корреляции появляются через два года. Непосредственный результат относительных успехов в экономической деятельности компании проявляется в снижении уровней потребности в достижениях и во власти в последующие два года. Это совпадает с объяснениями, предложенными выше для снижения уровня потребности в достижениях. В соответствии с моделью Аткинсона (см. главу 7) по мере того, как вероятность успеха возрастает до высокого уровня, стимул достичь его ослабевает.
На рис. 11.13 представлены аналогичные кривые для двух японских компаний — «Ниссан» и «Тойота», которые сравнивал Диас.
Рис. 11.13. «Ниссан» и «Тойота»: коэффициенты корреляции относительных уровней потребности в достижениях и во власти с относительными активами, оцененными по прошествии времени (Diaz, 1982)
И вновь связь между возрастанием относительного уровня потребности в достижениях и относительными экономическими результатами деятельности именно такая, как и ожидалась, и аналогична тому, что мы видели на примере американских компаний, но с одним исключением. Сравнительно высокие экономические результаты в течение последующих двух лет сопровождаются немедленным снижением уровней потребности в достижениях, а сравнительно высокие уровни потребности в достижениях приводят в последующие годы к увеличению относительных активов, причем максимум достигается быстрее, чем в американских компаниях. Обратите внимание на то, что коэффициент корреляции уровней потребности в достижениях и относительных активов через четыре года в Японии достигает заметной величины, тогда как в США он через четыре года все еще незначителен. В Японии высокий уровень потребности в достижениях максимально «преобразуется» в улучшенные экономические показатели компании уже через четыре года, тогда как в США на это уходит целых семь лет. Очевидно, в японских компаниях меньше организационной инерции, и поэтому предпринимательский драйв быстрее трансформируется в реальные результаты.
Какой вывод можно сделать из того, что в Японии коэффициенты корреляции относительных уровней потребности во власти и относительными экономическими результатами деятельности скорее отрицательны, чем положительны, как в США? Возможно, есть некая разница в структуре и в менеджменте японских и американских компаний, в результате чего мотив власти благоприятствует экономической эффективности в США, а в Японии подавляет ее. Невозможно точно сказать, как следует интерпретировать этот результат, но, возможно, ключ к этому кроется в различиях, которые существуют в природе мотива власти в обеих странах. Как отмечалось в главе 8, успех менеджмента в США ассоциируется с мотивом социализированной власти (высокий уровень потребности во власти, сильное подавление активности). Высокий уровень потребности во власти и несильное подавление активности связаны с импульсивной самоуверенностью, которая проявляется в попытках установить личный контроль над другими и не способствует успешному менеджменту.
Диас также изучил послания президентов компаний акционерам с точки зрения уровня подавления активности. Он нашел, что в посланиях президентов японских компаний слово «нет» (в расчете на 100 предложений) появляется в два раза реже, чем в посланиях президентов американских компаний. Эти результаты противоречат распространенному мнению о том, что японцы — в высшей степени контролируемые люди, и могут отражать некоторые лингвистические трудности или трудности, возникшие при переводе. Однако, будучи оцененными по номиналу, они могут объяснить, почему мотив власти оказывает столь разное влияние в этих двух странах. Потому что, если в США мотив власти более социализирован, он должен привести к лучшему менеджменту и к лучшим экономическим результатам. Если же в Японии он менее социализирован, более личностный по своей ориентации, это должно привести к менее эффективному менеджменту. Именно такие зависимости и выявлены для этих двух стран. Каковы бы ни были результаты влияния мотива власти и их смысл, результаты влияния потребности в достижениях ясны и единообразны для обеих стран: высокий уровень потребности в достижениях (на коллективном и на индивидуальном уровнях) позднее приводит к большей предпринимательской активности и к более высоким экономическим показателям.
Происхождение коллективной мотивации
Если уровни коллективной мотивации оказывают заметное влияние на ход исторических событий, вполне естественно, что возникает вопрос об их происхождении. Почему в греческой литературе мотив достижения успеха значительно ярче был представлен в начальный период, чем в более позднее время? Было ли это следствием влияния какого-то лидера или группы лиц, занимавших лидирующее положение, которым этот мотив был присущ в высшей степени? Дать точные ответы на эти вопросы невозможно.
Диас показал, что уровни мотивации, определенные по посланиям президентов компаний к акционерам, со временем существенно изменяются в зависимости от того, кто в данный момент занимает этот пост (Diaz, 1982). Так что в данном случае мы можем предположить, что именно индивидуальные мотивы достижения успеха или власти каким-то образом создали в компании такой климат, который изменил характер менеджмента. Если дело обстояло именно так, можно принять теорию «большого лидера», согласно которой события личной жизни индивидуальных лидеров создают мотивационные уровни, определяющие развитие истории. Однако, к несчастью, нам неизвестны мотивационные уровни президентов автомобильных компаний, оцененные традиционными способами. К тому же то, что они писали в своих посланиях к акционерам, в равной мере могло быть не только следствием их индивидуальных мотивационных уровней, но и следствием общего климата в компаниях. Более того, уровни мотивации в посланиях к акционерам, предположительно написанных одним и тем же человеком (но, возможно, написанные его помощником), из года в год изменяются, а это позволяет предположить, что президент скорее отражал климат, существовавший в компании, чем исходил из своей собственной стойкой мотивационной предрасположенности.
Что же касается более крупных образований, таких как государство — нация, то в этих случаях еще менее ясно, формируют ли мотивационные уровни индивида коллективные мотивационные уровни всего общества. Например, в современной американской истории нет тесной корреляции между мотивационными уровнями разных десятилетий (рис. 11.9) и мотивационными уровнями президентов страны в то же самое время (табл. 8.8). Если идеи индивидуального лидера не являются основным детерминантом коллективных мотивационных уровней, возможно, на них влияют системы основных убеждений, господствующие в обществе? Первоначально в качестве источника мотивации привлекла внимание религия. Толчком к этой идее послужил классический анализ Макса Вебера протестантских истоков современного капиталистического духа (Weber, 1904/1930). Он обратил внимание на то, что в таких странах, как Англия и Германия, протестанты, судя по всему, работают больше, экономят больше денег и добиваются успехов в бизнесе чаще, чем католики.
Результаты ряда исследований подтверждают тот факт, что в XVII, XVIII и даже в XIX в. лидерами бизнеса чаще становились представители не католических, а протестантских меньшинств, особенно из таких немногочисленных диссидентских групп, как квакеры или позднее методисты в Англии (McClelland, 1961). Чем это можно объяснить?
Вебер нашел ответ в доктринах протестантизма и прежде всего в его повышенном внимании к рационализации всех сторон жизни и приверженности человека своему призванию или профессии. Такие лидеры Реформации, как Мартин Лютер и Джон Кальвин, восстали против власти католической церкви в Риме и прежде всего — против ее власти гарантировать людям спасение за счет предоставления им индульгенций — права на искупление грехов хорошей работой. Таким образом, протестанты в определенной мере были больше «сами по себе», чем католики. Они разделяли убеждение, что «Бог помогает тем, кто помогает себе сам», а потому в известной мере сами могли позаботиться о своем спасении или, что более правильно, были убеждены в нем. Они не могли, как в католицизме, постепенно накапливать добрые дела, которые делали бы им честь, но могли лишь систематическим самоконтролем, который ежеминутно «стоит перед неумолимой альтернативой — избран или проклят?», создать убеждение, что они — одни из избранных Богом (Weber, 1904/1930).
Вебер утверждал, что подобная жесткая рационализация человеком собственного поведения в известной мере объясняет ту чрезмерную детерминированность и энергию, с которой протестанты занимались капиталистическим предпринимательством. По мнению Макклелланда (McClelland, 1961/1976), ключевым идеологическим элементом, возможно, было повышенное внимание к постоянному совершенствованию людьми их собственного поведения, пусть и понемногу, изо дня в день, «до тех пор, пока наши добродетели не достигнут совершенства, к которому мы воистину стремимся на протяжении всей своей жизни» (Calvin’s Institutes of the Christian Religion). Таким образом, идеология протестантской Реформации могла преуспеть в усилении мотива достижения успеха среди групп протестантов, что, в свою очередь, помогло последним добиться больших успехов в капиталистическом предпринимательстве, чем католикам.
Провести прямое тестирование этой гипотезы сравнением «контента достижения» протестантской и католической литературы, популярной в критические периоды с XVI по XIX в., невозможно. Однако к XX в. Макклелланд не обнаружил существенных отличий в уровнях потребности в достижениях, характерных для католических и протестантских групп индивидуумов в США и в Германии (McClelland, 1961). Протестантские и католические детские книги для чтения тоже не отличаются по уровням потребности в достижениях. Это позволило Макклелланду сделать следующий вывод: более высокие уровни потребности в достижениях протестантов объясняются не столько самой доктриной Реформации, сколько тем, как Реформация пробуждала людей и заставляла их быть активными в поисках нетрадиционных способов спасения.
Похоже, что ключевым элементом является некий «внутренний земной активизм», институционально поддерживаемый церковью, которая также противостоит традиционным религиозным авторитетам. Чтобы проверить эту гипотезу, Макклелланд изучил религиозные верования и практику 45 племен, чьи народные сказки уже были изучены на предмет содержания в них образов потребности в достижениях (McClelland, 1961). Шестьдесят пять процентов культур с высоким уровнем потребности в достижениях (определенной на основании их народных сказок) отдавали предпочтение индивидуальному, а не ритуальному контакту с божеством; среди культур с низким уровнем потребности в достижениях таких было только 23 %. Иными словами, в культурах с высоким уровнем потребности в достижениях индивиды реже стремились снискать расположение божества, участвуя в традиционных, предписанных ритуалом церемониях. Они предпочитали более прямой доступ к нему через мистический контакт или индивидуалистическую интерпретацию письменных традиций. Макклелланд также нашел, что в культурах с высоким уровнем потребности в достижениях для отправления индивидуальных религиозных обязанностей значительно реже необходимы религиозные деятели (священники, шаманы и т. д.). Для тех культур, которые акцентируют роль внутренней, а не внешней власти религии, характерна тенденция к более высоким коллективным уровням потребности в достижениях.
Макклелланд сообщает также об интересном современном подтверждении важности реформирования религии для подъема уровня потребности в достижениях (McClelland, 1961). В горном районе Мексики, в штате Чьяпас, он обнаружил деревню, население которой незадолго до этого было обращено в одну из радикальных христианских религий. Во многом новые христиане вели себя точно так же, как первые протестанты — европейцы во времена Реформации. Они читали Библию на своем родном языке, сожгли изображения католических святых и выкрасили свои церкви в белый цвет, они пели гимны, их стали больше интересовать проблемы здоровья и образования, и, что самое важное, они чувствовали свое превосходство над традиционными католиками из соседней деревни, зависевшими от священников в том, что касалось установления контакта с Богом. Через 8-10 лет после того, как большинство взрослых жителей этой деревни были обращены в христианство, жившие в ней дети подверглись тестированию на уровень потребности в достижениях. Полученные при этом результаты резко контрастировали с результатами, которые показали дети из соседней, традиционно католической деревни, хотя и обитатели последней тоже, скорее всего, получили «мотивационный толчок», ибо правительство передало крестьянам землю в личное пользование. Дети из деревни, незадолго перед этим обращенной в протестантизм, продемонстрировали ряд признаков, указывающих на более высокий уровень потребности в достижениях. По крайней мере, в этом случае религиозная реформа, как минимум на ее ранней стадии, способствовала усилению мотивации достижений.
Из сказанного, однако, не следует делать вывод о том, что протестантизм как таковой является определяющим фактором. Религиозные меньшинства во всем мире, не имеющие никакой связи с христианством — например, приверженцы джайнизма в Индии (McClelland & Winer, 1969/1971) или гораге в Эфиопии (McClelland, 1977а), — выдвинули из своей среды непропорционально большое число бизнесменов и продемонстрировали (это почти точно) более высокие уровни потребности в достижениях. Возможно, только в момент реформы критически важным в некоторых религиях или в других системах верований представляется то, что реформируемая группа превосходит более традиционно ориентированные группы, религиозность которых в отличие от религиозности тех, кто начинает новую жизнь, базируется не на личном, а на институциональном. Это общее объяснение можно использовать также и для того, чтобы ответить на вопрос, почему в таких странах, как СССР и континентальный Китай, полагающих себя инициаторами великой коммунистической идеологической реформы, уровни потребности достижений (определенные на основании изучения школьных учебников), значительно выше, чем в среднем в мире. С другой стороны, уровни потребности в достижениях в таких коммунистических странах, как Польша и Болгария, которые не сами инициировали реформы, а восприняли их извне, значительно ниже, чем в среднем в мире (табл. 11.4).
В начале XX в. было распространено мнение о том, что некоторые люди более энергичны или предприимчивы вследствие своей природной одаренности или потому, что им посчастливилось жить в более благоприятных условиях (McClelland, 1961). Так, считалось, что преимуществом британцев, которые к этому времени достигли впечатляющих экономических успехов и имели империю, простиравшуюся едва ли не на весь земной шар, является принадлежность к белой расе и умеренный климат, который стимулировал их к активной деятельности. В отличие от них чернокожие народы, жившие в Африке, признавались менее успешными, потому что принадлежали к менее энергичной по своей природе расе и жили в расслабляющих тропиках. История уже продемонстрировала абсурдность подобных представлений по весьма очевидной причине: народы, принадлежащие к одной и той же расе и живущие в том же самом климатическом поясе, значительно менее энергичны и успешны сегодня, чем два или три поколения тому назад. Если в качестве показателя одного очень важного типа психической энергии взять коллективные уровни потребности в достижениях, то становится понятно, что расовая принадлежность и климат имеют весьма незначительное отношение к экономическому успеху нации, поскольку для одной и той же страны уровни потребности в достижениях весьма заметно изменялись во времени. Например, в 1925 г. коллективный уровень потребности в достижениях в Англии был значительно выше среднемирового, что свидетельствовало о значительных экономических достижениях страны в период вплоть до начала Второй мировой войны, а в 1950 г. он был значительно ниже среднемирового, предвещая наступившее впоследствии относительное экономическое увядание.
Более сложные представления о влиянии средовых факторов на успех нации были изложены британским историком Арнольдом Тойнби после тщательного сравнительного изучения подъемов и падений многих цивилизаций (Toynbee, 1947). Автор пришел к выводу, что нации проявляют тенденцию к подъему тогда, когда физическая или социальная среда ставит перед ними «выполнимые» задачи — не слишком сложные (как те, которые ставит слишком суровая обстановка) и не слишком простые (как на легендарных тропических островах, где все необходимое для жизни добывается без труда). Такая точка зрения очень близка представлениям Аткинсона, изложенным в главе 7, согласно которым задачи средней трудности скорее приведут к появлению мотивации достижений (см. табл. 7.2). С теоретической точки зрения гипотеза Тойнби представляется вполне обоснованной, и он приводит много иллюстраций того, как она объясняет многие исторические факты. Например, требования, которые предъявляли климат и социальная обстановка к шотландцам в Великобритании, были вполне выполнимыми, благодаря чему они и справились со стоявшими перед ними задачами. Но когда они перебрались на холмы Северной Каролины, эти требования стали чрезмерными, и они справились с ними менее успешно.
Трудность, создаваемая гипотезой Тойнби, заключается в том, что на самом деле ее невозможно проверить, поскольку автор не предлагает никакого способа оценки «легкости» или «трудности» требований. Порой это социальные трудности, порой — экономические, порой — климатические. Ему была присуща естественная тенденция объяснять любой результат с позиции той степени сложности требований, которая была нужна для его объяснений.
И все-таки в том, что касается коллективных уровней потребности в достижениях, Макклелланд сумел найти некоторые свидетельства в пользу гипотезы Тойнби, приняв климатические условия в качестве показателя степени трудности требований (McClelland, 1961). Используя данные о племенах, не имевших письменности, он показал, что культуры, фольклор которых свидетельствовал о высоком уровне потребности в достижениях, были более склонны, чем культуры с низким уровнем потребности в достижениях, обитать в регионах, где средняя годовая температура воздуха колебалась от 40 до 60 градусов по Фаренгейту, где среднее колебание суточной или месячной температуры не превышало 15 градусов по Фаренгейту[15], где средний годовой уровень осадков был менее 60 дюймов[16] и где почва не отличалась очень высоким плодородием. Эти результаты можно интерпретировать в том смысле, что умеренные трудности, создаваемые климатическими условиями, благоприятствуют формированию и развитию мотивации достижений, но их можно интерпретировать также и в том смысле, что группы с высоким уровнем мотивации достижений склонны искать для жизни регионы именно с таким климатом.
Несколько исследований отмечают важную роль проблем в социальной структуре как источника мотивации достижений или по меньшей мере как необходимого дополнения к такому источнику, если речь идет о влиянии на предпринимательскую активность. Свонсон весьма убедительно показал, что в ходе Реформации протестантизм победил в тех европейских государствах, в которых центральная правящая власть была либо ограничена, либо в некотором роде более демократична (Swanson, 1967). Режимы со строго централизованной властью, порой определяемой правом помазанника божьего, преимущественно остались католическими. В тех случаях, когда власть была поделена между представителями различных групп или гильдий, общество оказывалось более склонным к восприятию протестантских реформ. То, что, согласно Макклелланду (McClelland, 1961/1976), в этих центрах протестантизма формировалась мотивация достижений, Свонсон считал скорее следствием лучших экономических возможностей, предоставляемых такой системой власти, при которой у людей было больше шансов двигаться вперед. Пока что не проведены критически важные исследования, которые показали бы, когда именно происходили изменения в уровнях мотивации достижений — до изменений в структуре власти, во время или после этих изменений.
Но конечно же, открытая соревновательная структура, судя по всему, стабильно ассоциируется с более высоким уровнем мотивации достижений. Например, представителям племени ибо в Нигерии, как уже отмечалось выше, присуща ярко выраженная мотивация достижений. ЛеВайн, изучавший это племя, считал, что потребность в достижениях у него велика вследствие самой заметной особенности их статусной системы — строгой социальной стратификации общества: «Весьма развитое, оно состояло из ряда слоев с определенными титулами, попасть в него можно было с согласия обладателей данного титула, уплатив вступительный взнос и организовав праздник для членов общества. Членство было доступно любому человеку, рожденному свободным, но вступительные взносы и празднования эффективно ограничивали доступ к титулам: его получали только те, кто был достаточно состоятелен. По мере того как человек поднимался по иерархической лестнице, эта особенность становилась все более заметной» (Le-Vine, 1966). Таким образом, мужчины из племени ибо могли достичь высокого статуса за счет собственных усилий и прежде всего — за счет приобретения богатства. Зная об этом, родители, скорее всего, должны были воспитывать в своих сыновьях стремление к успеху и уверенность в своих силах, которые и проявлялись в высокой мотивации достижений, действительно присущей представителям племени ибо.
По данным ЛеВайна, в племени хауса наблюдалась совсем другая картина. Мужчины из этого племени добивались высокого статуса преимущественно за счет связи с высокопоставленным лидером, который в ответ на послушание, лояльность и услуги имел возможность вознаграждать их за счет контролируемых им ресурсов. Поскольку в племени хауса скорее вознаграждались покорность и лояльность, чем стремление к достижениям и уверенность в собственных силах, нет ничего удивительного в том, что уровень потребности в достижениях там был невысок. Можно лишь повторить, что открытая соревновательная структура, в которой вознаграждается уверенность в собственных силах, как это было в демократически управляемых городах времен Реформации, представляется важным источником поддержки развивающейся мотивации достижений.
Эта корреляция подтверждается еще одним доказательством. Среди обществ, не имеющих письменности, культуры с двусторонней (билатеральной) системой родства чаще, чем культуры с другими системами родства, имеют высокие уровни потребности в достижениях, определенные на основании народных сказок (r = 0,36; N=37, p< 0,05). С точки зрения ребенка, ключевой аспект билатеральной системы родства заключается в том, что родственники с материнской и отцовской сторон примерно одинаково важны для него. А это значит, что возможностей выбора у детей больше. Они не ограничены наследованием либо по материнской, либо по отцовской линии. Они не должны становиться теми, кем их хотят видеть родственники матери или родственники отца. На индивидуальном уровне низкая мотивация достижений у сыновей становится результатом именно авторитарного воспитания, особенно со стороны отцов (Rosen & D’Andrade, 1959) (см. рис. 7.13). Чтобы у мальчика появилась ярко выраженная мотивация достижений, его уверенность в себе должна пережить некий стресс, он должен получить возможность самому ставить перед собой собственные цели. На уровне общества этому будет эквивалентно установление некой открытой структуры, которая позволяет людям развиваться в разных направлениях, уравновешивая между собой разные формы власти или как минимум не запрещая индивидууму вести себя в соответствии с традициями.
В табл. 11.10 представлены малоизвестные данные о социальных характеристиках, которые ассоциируются с высокими уровнями потребности во власти и которые получены на основании кросскультурной выборки с использованием народных сказок или на основании кросснациональной выборки с использованием детских книг для чтения.
Таблица 11.10
Коэффициенты корреляции социальных характеристик с высокой потребностью во власти (McClelland, Davis, Kalin & Wanner, 1972; Southwood, 1969)
| Социальная характеристика | Коэффициент корреляции с потребностью во власти |
|---|---|
| Кросскультурная выборка (потребность во власти по народным сказкам); N = 36а | |
| Более холодный климат | 0,47*** |
| Процент обществ, преимущественно занимающихся охотой | 0,27* |
| Процент обществ, преимущественно занимающихся сельским хозяйством | — 0,27* |
| Шкала социоэкономической простоты | 0,41*** |
| Родство по нисходящей | — 0,44*** |
| Кросснациональная выборка (потребность во власти по детским книгам для чтения); N = 38–40б | |
| Увеличение потребления электроэнергии (1937–1954) | 0,34** |
| Процент членов профсоюзов | — 0,38** |
| а McClelland, Davis, Kalin & Wanner (1972). | |
| бSouthwood (1969). | |
| *p<0,10.** p< 0,05. | |
| *** p< 0,01. |
Результаты вполне логичны и хорошо согласуются с тем немногим, что известно о возникновении мотивации власти у индивидов. Судя по всему, формированию ярко выраженного мотива власти способствует потребность индивида быть уверенным в себе как в борьбе за сохранение тепла, так и во время охоты, отличающейся от занятий сельским хозяйством, которое зачастую базируется на коллективных усилиях. Шкала социоэкономической простоты в табл. 11.10 есть значение фактора, сильно зависящего от таких переменных, как высокая степень зависимости от охоты, низкая степень юрисдикционной иерархии, кратковременность паттерна поселения и немногочисленность местной общины. Иными словами, в таких обществах индивиды в значительной степени предоставлены самим себе и не являются частью некой поддерживающей их большой структуры. Коэффициент корреляции паттерна родства по нисходящей с коллективным уровнем потребности во власти отрицательный; как полагают, это связано с тем, что общества, ориентированные вокруг родства по нисходящей, — это именно те общества, в которых существуют крупные кланы, связанные узами родства, и в которых от индивидов не ожидают проявления собственной решительности. Этот корреляционный паттерн согласуется с данными, представленными в главе 8 и показывающими, что родительская вседозволенность по отношению к настойчивости в сексуальной сфере и склонности к агрессии, так же как и недостаток пристального родительского контроля, ассоциируется с высокой потребностью во власти.
Для наций только две социальные переменные тесно связаны с коллективным уровнем потребности во власти — предшествующее увеличение потребления электроэнергии (коэффициент корреляции положителен) и процент членов профсоюза (коэффициент корреляции отрицателен). Оба можно интерпретировать как согласующиеся с тем, что нам уже известно: быстрый рост потребления электроэнергии означает, что в руках индивидов сосредоточена большая власть, и они могут либо производить такие товары, как радиоприемники, электрические лампочки, утюги или миксеры, либо пользоваться ими. Технологии дают людям большую власть и поощряют людскую настойчивость в их использовании, что может способствовать более высоким коллективным уровням потребности во власти. С другой стороны, принадлежность к профсоюзам является для работающих людей источником некоей солидарности, которая означает, что они получат поддержку независимо от того, проявят ли сами настойчивость или нет. В обществе с развитыми технологиями членство в профсоюзе эквивалентно системе родства в обществе, не имеющем письменности. И принадлежность к профсоюзам, и система родства могут способствовать уменьшению потребности индивидов в уверенности в самих себе и таким образом настроить их, что в них проявится склонность к менее выраженной мотивации власти. Однако эти результаты в лучшем случае лишь дают пищу для размышлений. Чтобы сделать окончательные выводы, необходимы дополнительные исследования.
Идентифицирован и еще один фактор, связанный с высоким коллективным уровнем потребности во власти (McClelland, 1976). Главным вызовом индивидуальной настойчивости является безработица; сказанное в первую очередь относится к мужчинам в то время, когда женщины преимущественно не работали. Как следует из данных, представленных в табл. 11.11, в истории США за относительно высокими уровнями безработицы всегда следовали периоды, когда уровни потребности во власти превышали уровни потребности в аффилиации.
Таблица 11.11
Связь между возможностью трудоустройства и относительной силой потребности во власти в истории США (McClelland, 1976)
| Период | Ситуация с трудоустройством | Потребность во власти в этот период |
|---|---|---|
| менее потребности в аффилиации | более потребности в аффилиации | |
| 1820–1824 | Хужеа | + |
| 1830–1834 | Хуже | + |
| 1840–1844 | Хуже | + |
| 1850–1854 | Лучше | + |
| 1860–1864 | Хужеб | - |
| 1870–1874 | Лучше | + |
| 1880–1884 | Лучше | + |
| 1890–1894 | ХужеВ | + |
| 1900–1904 | Лучше | + |
| 1910–1914 | ?г | |
| 1920–1924 | Лучше | + |
| 1930–1934 | Хуже | + |
| 1940–1944 | Лучше | + |
| 1950–1954 | Хуже | + |
| Примечание. + означает подтверждение гипотезы; — означает неподтверждение гипотезы. Непохоже, чтобы связь между конкуренцией за рабочее место и преобладанием мотива власти носила случайный характер (р< 0,01). | ||
| а Расчеты основаны на том, выше или ниже иммиграция иностранцев за пятилетний период, чем за пятилетние периоды с 1820 по 1913 г. (Easterlin, 1968). | ||
| б Данные могут быть неверными, поскольку из-за Гражданской войны количество иммигрантов было очень невелико. | ||
| в Начиная с этого момента расчеты производились исходя из того, был ли уровень безработицы в течение четырех лет из пяти больше или меньше 5,5 % (Easterlin, 1968). | ||
| гЗа этот период данные о мотивации отсутствуют. |
Эта таблица оценивает ситуации с трудоустройством в период с 1820 по 1884 г. как более скверные или более благоприятные на основании того, была ли иммиграция в США выше или ниже средней примерно за 100 лет. В более позднее время рейтинги ситуаций с трудоустройством основаны на реальных цифрах о безработице. Оценки уровней потребности во власти и в аффилиации те же, что на рис. 11.9.
Почти во всех случаях более скверная ситуация с трудоустройством ассоциируется с более высокой потребностью во власти в этот период времени, а более благоприятная ситуация с трудоустройством — с более низким уровнем мотива власти. Разница весьма существенна. Некоторые цифры из опросов общественного мнения, проведенных в выборках по национальному принципу для выявления уровней мотивации в США, подтверждают и модифицируют этот вывод (Veroff, Atkinson, Feld & Gurin, 1960; Veroff, Depner, Kulka & Douvan, 1980). В 1976 г. уровень потребности во власти был высок у 59 % чернокожих мужчин и лишь у 48 % белых мужчин. Эту разницу можно объяснить тем, что уровень безработицы среди чернокожих мужчин был значительно выше, чем среди белых. Однако, по данным опроса, проведенного в 1957 г., этого уже не скажешь. Это позволяет предположить, что рост уровня мотива власти у чернокожих мужчин есть результат действия двух факторов — идеологического и структурного. В 1957 г., до начала активной борьбы афроамериканцев за гражданские права, безработица могла не иметь для них такого значения, какое она приобрела в 1976 г., когда они ощущали ее как еще большую несправедливость. Это обстоятельство служит важным напоминанием того, что такие средовые факторы, как безработица, действуют в сочетании с идеологическими факторами, проявляющимися в данное время.
Единственный «кросскультурный ключ» к разгадке того, что приводит к высокому уровню потребности в аффилиации, — положительная корреляция между свидетельствами мужской солидарности в данной культуре и уровнями потребности в аффилиации, определенными на основании народных сказок (r = 0,36; N = 21; р< 0,10; McClelland et al., 1972). Иными словами, в тех обществах, где мужчины склонны жить и работать сообща, уровень мотива аффилиации выше. Этот вывод подтверждается и другим свидетельством: как уже отмечалось, убийство людей в объявленных войнах сопровождается подъемом коллективного уровня потребности в аффилиации, по крайней мере в истории США было именно так. Но в целом недостаток информации об источниках мотива аффилиации на коллективном уровне аналогичен отсутствию информации о них на индивидуальном уровне.
Трудности, возникающие при интерпретации мотивационных тенденций в обществе
Для упрощения задачи в обзоре исследований исторических тенденций в изменении уровней коллективных мотивов основное внимание уделяется тем данным, которые могут быть легко объяснены, но они — всего лишь полдела. При проведении каждого исследования возникали трудности, преодоленные способом, который представляется разумным и дает поддающиеся интерпретации результаты, но это вовсе не значит, что на эти трудности можно не обращать внимания (McClelland, 1981b). Рассмотрение некоторых проблем, возникающих при проведении исследований такого рода, заслуживает внимания; это следует сделать хотя бы ради того, чтобы было понятно: выводы, к которым пришли их авторы, зависят от решений, открытых для дискуссии.
Основная проблема связана с промежутками времени между мотивационными сдвигами и последующими историческими событиями. При изучении связи уровней потребности в достижениях и последующего экономического роста время протекания процесса варьируется от нескольких веков (изучение Древней Греции) до нескольких лет (изучение современных государств, табл. 11.4). Разве может одна и та же переменная — коллективный уровень потребности в достижениях — оказывать одинаковое влияние по прошествии целого века и пяти лет? Часть проблемы может быть обусловлена исследованиями отсроченных периодов времени, когда уровни потребности в достижениях были высоки. Оценки уровня выставляются в середине столетних периодов, но это не дает представления о том, насколько высоким уровень был в конце этого периода или в следующем веке. Для периодов, более близких к нашему времени, удалось получить оценки уровней мотивов, более точно «привязанных» к определенному времени; когда это было сделано, промежутки времени до последующих социальных изменений стали короче, возможно, это произошло потому, что оценки того, когда существовали данные уровни мотивов, стали более точными.
Однако подобная трактовка не объясняет того факта, что в истории США на основании отношения коллективных уровней потребности во власти к коллективным уровням потребности в аффилиации войны прогнозируются примерно через 15 лет (до Первой мировой войны) и через 5-10 лет после нее. Является ли изменение этого периода времени всего лишь методом подгонки данных к гипотезе, доказанной применительно к более раннему периоду истории? Возможно, но с развитием средств коммуникации и транспорта изменения мотивов будут быстрее воплощаться в социальные перемены. Сравнение деятельности японских и американских автомобильных компаний ясно показывает, что уровни мотивации проявляются в результатах труда коллективов спустя разные промежутки времени, в зависимости от того, насколько хорошо эти коллективы организованы. По крайней мере, какие бы «подгонки» в периодах времени ни делались, очевидно одно: чем ближе к современности, тем короче они становились.
Вторая возникающая проблема связана с интерпретацией разных оценок коллективных уровней мотива, полученных на основании разных источников популярной литературы. Значительная разница в уровнях потребности во власти, определенных по разным источникам в Англии между 1600 и 1700 гг., была объяснена классовыми различиями между аристократией и низшим сословием, однако не было предпринято никаких системных усилий для того, чтобы выяснить, коррелируют ли различия в уровнях других мотивов, определенные по тем же источникам, с различиями между этими двумя классами в поведении иного типа. Мы можем даже усомниться в том, что пьесы в большей мере, чем уличные баллады, выражают умонастроения аристократии.
Более того, зачастую различия в оценках уровней мотивов, сделанных на основании разных источников, вообще никак не интерпретировались. Например, согласно оценкам, сделанным на основании детских учебников и гимнов, в США между 1880 и 1900 гг. уровень потребности в достижениях был высок, но если верить результатам обработки выборки произведений художественной литературы, он был низким (McClelland, 1975). Хотя представляется логичным полагать, что уровень потребности в достижениях должен быть высоким на основании обоих источников, вопрос о том, почему уровень, определенный на основании художественной литературы, невысок, остается открытым. Можно ли полагать, что художественная литература в первую очередь предназначается для женщин, а их уровень потребности в достижениях невысок? Или что ее преимущественно читают более образованные люди, чей уровень потребности в достижениях ниже, чем у менее образованной публики, которая более активно участвует в религиозной жизни общины, демонстрируя свой более высокий уровень потребности в достижениях в сочиняемых и исполняемых ею гимнах, и чаще обращается к успешному предпринимательству? Ответы на эти вопросы могут быть получены только в результате более активного изучения проявления классовых и групповых различий в уровнях мотивов на основании популярной литературы разного жанра.
И последнее. Немало вопросов может возникнуть и в связи с оценками коллективной производственной деятельности, использованными в этих исследованиях. Экономистов, заинтересованных в оценках темпов экономического роста, никогда не удовлетворяло использование таких показателей, как импорт угля в лондонский порт или потребление электроэнергии. По их мнению, оценки экономического роста должны включать все его составляющие, в том числе вклады сельскохозяйственного и индустриального секторов, а также сектора услуг. Когда используются некоторые из этих более типичных оценок валового национального дохода (продукта), получают другие результаты, и уже не так ясно, что периодам экономического роста предшествуют подъемы уровня потребности в достижениях.
Макклелланд считает, что совокупные оценки валового национального дохода (продукта) не столь точны, как конкретные показатели, особенно для периодов, отделенных от нас одним или двумя веками, или для современных слаборазвитых стран, для которых многие данные недоступны (McClelland, 1961). Однако этот вопрос остается дискуссионным. Даже в случае автомобильных компаний Диас использовал три разные оценки экономической деятельности: продажи, активы и прибыль на инвестированный капитал (Diaz, 1982). Как следует из данных, представленных на рис. 11.12 и 11.13, характер взаимосвязи между уровнями мотивации и активами говорит о достаточно тесной корреляции. Аналогичная связь была выявлена и для продаж и прибыли на инвестированный капитал, но в корреляциях из года в год выявилось больше исключений. Можно утверждать, что активы — лучший всеохватывающий показатель развития компании, тем более, что последние могут утаивать прибыль, чтобы избежать налогообложения, или вкладывать больше финансов в перспективное производство. Можно также утверждать, что и продажи и прибыль на инвестированный капитал — одинаково важные показатели успеха компании и что коллективные уровни мотива недостаточно тесно коррелируют с ними. Эти проблемы могут быть решены только в ходе проведения дальнейших исследований других компаний и с помощью более тщательного теоретического анализа лучшего способа оценки экономического успеха. Исследования, о которых рассказано в этой главе, — лишь первые шаги в работе, которую необходимо продолжить, чтобы более четко сформулировать правила получения информации и ее интерпретации.
В интерпретации оценок коллективных мотивов наиболее важная проблема возникает при попытках понять, какие именно характеристики (или характеристику) они отражают. Практика изучения народных сказок, произведений ораторского искусства и произведений других жанров популярной литературы на предмет выявления содержащихся в них образов различных мотивов возникла как естественное продолжение аналогичного обсчета произведений, созданных конкретными людьми. Но что означают эти оценки коллективных мотивов? В какой мере они дают представление об уровне мотива нации или культуры? Можно ли сказать, что коллективные и индивидуальные мотивы «работают» одинаково? Зависят ли оценки двух типов от одной и той же переменной?
Вспомните, что системы полного обсчета мотива, разработанные для индивидов, не годятся для обсчета произведений популярной литературы или произведений ораторского искусства. Вместо них используется только число образов мотива на стандартную единицу текста. Не является ли это свидетельством того, что оценки, полученные этими двумя способами, не эквивалентны? Винтер и Хили определили обсчет образов как подстрочную текстовую систему (running text system) и тщательно изучили, какие результаты она дает по сравнению с более сложными системами обсчета, когда оба эти метода используются в отношении одного и того же исходного материала (Winter & Healy, 1981/1982). Они нашли, что упрощенная подстрочная текстовая система отражает влияние пробуждения мотивов в экспериментальных условиях, хотя и справляется с этой задачей хуже, чем системы полного обсчета. Коэффициенты корреляции упрощенных и полных оценок для индивидуальных протоколов колеблются в пределах 0,40-0,70. Достоверность (надежность) метода расщепления совокупности на две половины изменяется для разных мотивационных систем в пределах от 0,43 до 0,70. Пожалуй, достоверность (надежность) подстрочной текстовой системы выше. Возможно, это связано с тем, что такие оценки основаны на больших выборках текста, чем доступные из индивидуальных протоколов. Например, при кросснациональном изучении детских книг для чтения Макклелланд нашел, что коэффициенты корреляции оценок потребности в достижении в случайных и однотипных произведениях были в 1925 и в 1950 гг. 0,67 и 0,59 соответственно (McClelland, 1961). В то время как случайные — однотипные коэффициенты корреляции для потребности в достижениях и потребности во власти были значительно ниже, эти величины, взятые вместе, выше тех, которые обычно получают для индивидов, когда их настраивают «быть креативными». Достоверность (надежность) метода расщепления совокупности на две половины для публичных выступлений и пресс-конференций колеблется от 0,62 до 0,77 (Hermann, 1980; Winter & Healy, 1981/1982).
Другие методологические проблемы связаны с тем, как решать вопрос с выборками материала, чтобы получить надежную оценку уровней коллективной мотивации. Макклелланд сформулировал 10 правил получения представительных и надежных оценок уровней коллективной мотивации на основании популярной литературы (McClelland, 1975). Среди них следующие: необходимо убедиться в том, что произведения действительно популярны, включить в выборку несколько разных авторов и текстов, убедиться в том, что кодирование проводится вслепую, чтобы кодировщик не знал, какой период времени представлен или какая гипотеза проверяется, убедиться в том, что для определения каждого показателя мотива использовано по меньшей мере 10 фрагментов текста из 100 строк каждый или 10 000 слов. Данные, представленные на рис. 11.14, показывают, что две совокупности таких данных дают очень близкие оценки потребности во власти для различных периодов английской истории. Интерпретация тенденций мотива власти будет одинаковой вне зависимости от того, какая выборка данных использовалась.
Винтер и Хили показывают также, что системы обсчета текста подстрочным методом прогнозируют индивидуальное поведение, связанное с мотивами, примерно так же хорошо, как и системы полного обсчета мотивов (Winter & Healy, 1981/1982). Но они идут дальше и делают важное замечание: когда система обсчета текста подстрочным методом применяется для того материала, для которого она разработана — в данном случае речь идет о продолжительном, напряженном интервью, — полученные оценки потребности во власти лучше прогнозируют поведение, ассоциирующееся с лидерством на производстве, чем оценки потребности во власти, полученные на основании стандартного теста «Рассказ по картинке». Следовательно, возможно, что системы обсчета текста подстрочным методом могут быть (при использовании для стандартизированных интервью) более надежными и более валидными, чем системы полного обсчета, если их применяют для обсчета протоколов, полученных в результате проведения теста при условиях, о которых известно, что они влияют на результаты (см. главу 6).
Рис. 11.14. Сравнение оценок потребности во власти в разные периоды английской истории, полученных в результате обсчета текстов подстрочным методом на основании двух выборок фрагментов драматических произведений (McClelland, 1975)
Основная причина веры в то, что два типа оценок свидетельствуют о чем-то сходном, заключается в следующем: поведение, которое ассоциируется с оценками индивидуальных и коллективных мотивов, тоже сходно. Высокая потребность в достижениях ассоциируется с большей предпринимательской активностью и с более впечатляющими экономическими результатами; высокая потребность во власти в сочетании с низким подавлением активности ассоциируется со злоупотреблением алкоголем как на коллективном, так и на индивидуальном уровнях; высокая потребность во власти в сочетании с высоким подавлением активности также на обоих уровнях ассоциируется с имперским мышлением и т. д.
Какие возможности раскрывает перед нами это сходство? Одна возможность заключается в том, что оценка коллективного мотива есть показатель процента людей (или групп) в обществе, которым рассматриваемый мотив присущ в исключительной степени. Раннее сравнение не смогло выявить связь между средними уровнями потребности в достижениях для групп индивидов в государстве и уровнем потребности в достижениях, определенным по детской литературе (McClelland, 1961). Однако протестированные выборки индивидов были совершенно нерепрезентативными.
И все-таки Верофф с соавторами смогли получить оценки мотивации, работая с репрезентативными выборками взрослых граждан США сначала в 1957-м, а затем и в 1976 г. (Veroff et al., 1960’ Veroff & al., 1981). Процент индивидов с высокими оценками каждого из трех социальных мотивов в 1957 и в 1976 гг. можно сравнить с национальными уровнями мотивации, определенными в 50-е и 60-е гг. XX в. на основании популярной литературы (табл. 11.12). Интерпретации поддается только сравнение сдвигов в уровнях мотивов, поскольку стандартные оценки, полученные на основании популярной литературы, базируются на восемнадцати десятилетиях американской истории, а выборки индивидуальных оценок — только на двух декадах. Характеристики обоих типов свидетельствуют о том, что для мужчин и для женщин вместе взятых после 50-х гг. наблюдается рост коллективных уровней потребности в достижениях и потребности во власти и снижение коллективного уровня потребности в аффилиации.
Таблица 11.12
Сравнение изменений уровней мотивов в США, определенных с помощью репрезентативных выборок индивидов и на основании популярной литературы (Veroff, Atkinson, Feld & Gurin, 1960; Veroff & Veroff, 1981; McClelland, 1975)
| Оцененный (измеренный) мотив | 1957а | 1976а | Разница |
|---|---|---|---|
| Потребность в достижениях | |||
| Мужчины (процент индивидов с высокой оценкой) | 47 | 53 | +6 |
| Женщины (процент индивидов с высокой оценкой) | 41 | 60 | +19 |
| Популярная литература (стандартная оценка) | 54 | 55б | +1 |
| Потребность в аффилиации | |||
| Мужчины (процент индивидов с высокой оценкой) | 58 | 39 | — 19 |
| Женщины (процент индивидов с высокой оценкой) | 48 | 50 | +2 |
| Популярная литература (стандартная оценка) | 53 | 47б | — 6 |
| Потребность во властив | |||
| Мужчины (процент индивидов с высокой оценкой) | 46 | 53 | +7 |
| Женщины (процент индивидов с высокой оценкой) | 48 | 49 | +1 |
| Популярная литература (стандартная оценка)в | 49 | 63б | + 14 |
| а Число респондентов: в 1957 г. — 595 мужчин и 774 женщины, в 1976 г. — 508 мужчин и 700 женщин. | |||
| б В 1965 г., в середине десятилетия между 1960 и 1970 гг. | |||
| в Расчет выполнен по системе Винера (Winer, 1973). |
Более того, если сравнение ограничить только результатами, полученными для мужчин, оба «набора» оценок свидетельствуют о том, что наибольший рост приходится на уровень потребности во власти, что на втором месте — уровень потребности в достижениях и что снижение уровня потребности в аффилиации было значительным. Однако оценки, сделанные на основании детской литературы, не смогли уловить большого подъема индивидуального уровня потребности в достижениях; возможно, это связано с тем, что рост потребности в достижениях у женщин, явившийся результатом их борьбы за свои права, еще не отразился в популярной литературе, образцы которой были отобраны в 1960 г. И падение оценки потребности в достижениях, сделанной на основании популярной литературы, не отразило того факта, что между 1957 и 1966 гг. у женщин, пожалуй, возрос уровень потребности в достижениях (Veroff, Douvan & Kulka, 1982).
Эти сведения базируются на слишком небольшом количестве данных, чтобы их можно было считать убедительными и не вызывающими сомнений. Более того, есть веские основания считать, что показатели коллективных индексов могут не быть показателями процента населения, обычно имеющего в данный период времени ярко выраженную мотивацию, поскольку данные об индивидуальных уровнях мотивов, представленные в главах 7, 8 и 9, позволяют предположить, что последние достаточно стабильны в течение периодов продолжительностью от 15 до 25 лет. Сдвиги в показателях коллективных мотивов зачастую весьма существенны и происходят быстро, так что, когда стандартная оценка потребности во власти (по популярной литературе) изменяется в США с 49 в 50-е гг. до 63 — в 60-е, представляется маловероятным, что относительное количество индивидов с устойчиво высокой потребностью во власти настолько возросло. И действительно, данные, основанные на оценках мотива власти (по репрезентативным выборкам индивидов) и представленные в табл. 11.12, наводят на мысль, что этого не было.
Однако нет ничего невозможного в том, что в какой-либо стране относительное количество индивидов с ярко выраженным мотивом существенно изменяется с течением времени; об этом свидетельствуют данные о потребности в достижениях у женщин, представленные в табл. 11.12. Отчасти это связано с «эффектом когорты» — с изменением состава «взрослого населения» за счет того, что подрастает молодежь и умирают старики, а отчасти — с влиянием на отдельные группы населения особых обстоятельств, таких, например, как женское движение. Верофф полагает, что возрастание уровня потребности в достижениях у женщин в период с 1957 по 1976 г., судя по всему, является следствием «эффекта когорты» — поддержания потребности в достижениях на высоком уровне и в более зрелом возрасте у тех женщин, которые принадлежали к поколению, более всего ощутившему влияние женского движения, — и естественной убыли старшего поколения, у которого в 1957 г. потребность в достижениях была на очень низком уровне (Veroff, 1982).
В целом представляется предпочтительным судить об оценках коллективных мотивов как о показателях возбужденных мотивационных состояний, которые могут очень быстро изменяться под влиянием таких факторов, как, например, женское движение или период массовой безработицы. Эти возбужденные мотивационные состояния способны влиять на групповое поведение во многом точно так же, как и хронические состояния возбуждения, которые мы назвали мотивационными диспозициями, — на индивидов. Идет ли речь о нации, о культуре или о коммерческой фирме, подобные состояния коллективного мотивационного возбуждения можно рассматривать как часть идеологии коллективизма.
До известной степени мотивационная идеология не настолько ясна, чтобы люди могли точно ответить на вопрос, что это такое, или чтобы при проведении опросов общественного мнения давать такие ответы, которые позволили бы исследователям ответить на этот вопрос. Однако, как показывает материал, рассмотренный в этой главе, она весьма важна для определения действий, которые предпринимаются той или другой группой.
Примечания и вопросы
1. Систематизируйте образец своих машинальных рисунков и оцените его с точки зрения потребности в достижениях, используя модель кодирования (расшифровки) Аронсона (Aronson, 1958). Сравните свои результаты с чьими-нибудь еще. Согласуются ли полученные вами данные со сравнительным уровнем потребности в достижениях, выявленным при расшифровке ваших образных историй?
2. Пойдите в магазин, внимательно рассмотрите имеющиеся там вазы, выберите ту, которая вам больше всего понравилась, и посмотрите, имеет ли она узоры, соответствующие высокому или низкому уровню потребности в успехе по системе Аронсона. Есть ли на вазах, которые вам больше всего понравились, те же узоры, что и на ваших машинальных рисунках? Объясните, почему узоры, которые вам понравились на вазах, могут отличаться от ваших машинальных узоров.
3. Считается, что популярные песни отражают коллективный мотивационный интерес или хотя бы интерес тех, кто их слушает. Проанализируйте на потребность в достижениях слова 10 наиболее популярных в Америке песен двух разных периодов, один из которых предшествует периоду экономического роста (допустим, в начале 60-х гг. XX в.), а другой предшествует экономическому упадку (допустим, в середине 70-х гг. XX в.). Получилась ли ожидаемая разница между уровнями потребности в достижениях? Если нет, то почему? Если песни отражают интересы молодых людей, возможно ли, что отставание эффекта будет большим, пока эти молодые люди не начнут играть в обществе центральную роль?
4. В «Манифесте Коммунистической партии» (Marx & Engels, 1848) Карл Маркс и Фридрих Энгельс утверждают следующее: «Открытие Америки и проход вдоль мыса Доброй Надежды открыли новые горизонты для развития буржуазии. Рынки Восточной Индии и Китая, колонизация Америки, торговля с колониями, увеличение способов обмена и предметов потребления вообще дали невиданный доселе толчок к развитию торговли, навигации и промышленности… Между тем рынок рос, спрос поднимался… В свою очередь, это развитие реагировало на расширение промышленности: буржуазия развивалась в той же пропорции, что и промышленность, торговля, навигация, железные дороги, наращивая свой капитал и отодвигая на задний план все классы, полученные по наследству от Средневековья». Критически рассмотрите этот мотивационный анализ, исходя из эмпирических исследований (которые представлены в этой главе) мотивации, стоящей за экономическим ростом.
5. Тщательно сравните мотивационные уровни американских президентов данного десятилетия (см. табл. 8.8) с мотивационными уровнями этой декады, определенными на основании художественной литературы (рис. 11.9). Сколько соответствий вы обнаружили? Попытайтесь объяснить полученные результаты. Проследите также за систематическим лидерством и отставанием: мотивационные уровни президентов регулярно предшествуют или следуют за мотивационными уровнями художественной литературы? Вы можете провести также более детальный анализ, сравнив мотивационные уровни президентов с мотивационными уровнями, определенными по разным литературным жанрам (см. McClelland, 1975).
6. Постарайтесь получить данные Международной амнистии (Amnesty International) о количестве смертей в стране по политическим причинам и сопоставьте их (возможно, соотнеся с численностью населения) с оценкой уровня потребности в аффилиации. Есть ли какая-либо зависимость? Постарайтесь объяснить основные расхождения.
7. В этой главе предполагается, что Римская империя развилась в ответ на коллективную модель имперского паттерна мотива власти. Разработайте план исследования, предназначенного для проверки данной гипотезы. Постарайтесь быть конкретными в своих планах и составьте таблицу, включающую число образов, которые подтвердили бы эту гипотезу.
8. Инкелес и Левинсон (Inkeles & Levinson, 1954) доказали, что термин групповое мышление относится к средним или модальным психологическим характеристикам репрезентативной выборки индивидов из данной группы. Предложите альтернативные объяснения термина и обсудите его возможное отношение к характеристикам индивидов, входящих в эту группу.
9. Считаете ли вы, что коллективные уровни мотивации способны предсказывать периоды социальных реформ и насилия только в таких странах с демократическим строем, как США или Великобритания? Если да, аргументируйте свое мнение. Разработайте план исследования, которое позволит ответить на вопрос, справедливо ли подобное утверждение относительно стран с другим режимом.
10. Определите коэффициент корреляции уровней мотивации президента (см. табл. 8.8) и процентной доли бюджета, которую он предлагал потратить на оборону. Если существуют большие расхождения между предложением президента и тем, за что проголосовали сенаторы, подумайте, можно ли объяснить это расхождением мотивов президента и коллективными мотивами, определенными на основании художественной литературы?
И. Разработайте план исследования, в ходе которого можно было бы выяснить, предшествовали ли изменения в уровне потребности в достижениях изменениям в правительственной системе швейцарских округов (некоторые из округов стали протестантскими, а некоторые остались католическими) или следовали за ними (см. Swanson, 1967). Как вы можете интерпретировать результаты, какими бы они ни были?
12. Коллективные данные предполагают, что в США за основными периодами безработицы следовал рост уровня потребности во власти в популярной литературе. Разработайте план исследования, задача которого заключается в том, чтобы проследить эту зависимость на индивидуальном уровне. Рассчитываете ли вы обнаружить гендерные различия?
13. В 1982 г. уровень безработицы в США был самым высоким с 30-х гг. XX в. Используя данные о влиянии мотивационных уровней на историю Соединенных Штатов, представленные в этой главе, составьте сценарий влияния безработицы 1982 г. на мотивационные уровни, которые, в свою очередь, повлияют на коллективные действия американцев в последующие годы.
14. На основании результатов изучения различий между странами (см. табл. 11.6 или McClelland, 1975), сдвигов в уровнях мотивации в американской истории или на основании теории попытайтесь создать гипотезу о том, какие факторы (помимо войн) могут увеличить коллективную потребность в аффилиации. Для будущего здоровья и благополучия людей очень важно сформулировать и протестировать данную гипотезу. Объясните почему.
Глава 12