ачеством, и с количеством. Подарки дарит постоянно, цветы. Как и раньше. И в любви признается. И телефон не прячет. И в гости ходим, и к себе зовем. И гуляем часто.
Ну ничего не изменилось, ничего!
«Как долго они вместе?» — терзает воспаленное сознание болючий вопрос.
С тех пор, как начались его командировки? Или раньше?
Как, ну как я теперь буду смотреть ему в глаза? Как мне с ним в постель ложиться? Пытаюсь представить эту картину, и к горлу подступает тошнота. Кристально ясно понимаю: не смогу. Даже о поцелуях с Игорем думать противно.
А ведь он знает мою позицию по отношению к изменам, мы говорили с ним об этом до брака.
«Катюш, ты чего? Ты у меня одна-единственная! Разве может быть кто-то лучше тебя? Я с тобой на всю жизнь».
Шесть лет — вот и вся жизнь. Даже до шести не дотянули…
Меня бросает в дрожь, и я зябко передергиваю плечами.
А что, неплохо Игорь устроился. Я блондинка, Маша тоже. Даже девица из троллейбуса и та блондинка. Обронила одна из нас волос в машине, так и не прикопаешься.
Меня догоняет запоздалый вопрос: с той блондинкой он... тоже? Нет, вряд ли, только если раздвоился. Или если свидание у парка длилось минут пять, не больше.
А затем резкой вспышкой в памяти всплывает улыбка сестры и ее вопрос: «Кать, а какой ты краской пользуешься? Мне так нравится, тоже хочу такой цвет».
И я, конечно, делюсь названием и номером. Совпадение? Теперь я в этом сомневаюсь.
Еще какое-то время воспоминания терзают мою душу, а затем голова отключается, они тускнеют и уплывают.
— Девушка. Девушка-а-а, — возвращает меня в настоящее таксист. — Приехали. Дом.
Он указывает пальцем на подъезд.
Дом? Нет. Это больше не дом. По крайней мере не мой дом.
Перед тем как зайти в подъезд, я достаю из сумки пудру с зеркальцем и прохожусь пуховкой по лицу. Ни к чему Сашуле видеть заплаканную маму. Она у меня девочка чувствительная, сразу подключится, будет переживать.
Лифт везет меня вверх, и с каждой секундой сердце сжимается все сильнее.
Когда захожу домой, сразу слышу топот детских ножек.
— Мама, мамочка, ты почему так долго? — надувает губки дочка. — Я соскучилась.
— Я тоже, моя роднулечка.
Снимаю куртку, присаживаюсь на корточки и обнимаю дочь.
— Беги, Сашуль, я сейчас помою руки и приду. Вы ужинали?
Она кивает и вприпрыжку скачет в комнату. Беззаботно так, легко…
— Пришла наконец, — вплывает в прихожую свекровь, мерит меня недовольным взглядом, но сразу осекается, хмурится. — Что с тобой?
— Устала, работы было много, — выдаю первое, что приходит в голову.
Говорить, что ее идеальный сын ни разу не идеальный, вообще не стоит. Не те у нас отношения.
— Ой, чего там уставать? — хмыкает Инга Робертовна. — Знай себе рисуй на компьютере закорючки да углы, делов-то.
Ну да, ну да, дизайнер только этим и занимается.
Я снимаю ботинки и понимаю, что, вообще-то, и не соврала: я очень, просто дико устала. Опустошена.
Следующие слова вылетают из меня сами собой:
— Инга Робертовна, у меня к вам просьба. Пожалуйста, заберите Сашу с ночевкой. Я редко прошу, но сегодня очень нужно.
Та поджимает губы, бурчит что-то себе под нос, окидывает сомневающимся взглядом, однако в итоге выдает:
— Ладно.
— Спасибо!
Я захожу в зал, где Саша собирает лего, сидя на диване. Подсаживаюсь к ней, объясняю, что маме надо поработать, и поэтому она будет ночевать у бабушки.
Слава богу, долго ее уговаривать не приходится. Собираю ее вещи, рюкзак в садик и через пятнадцать минут закрываю за ними входную дверь. И охаю. Совсем забыла про поделку на завтра. Ладно, что уж теперь.
Я плетусь на кухню, щелкаю чайник и достаю банку с кофе.
Меня ждет одно очень важное дело. И я не лягу спать, пока его не закончу.
Глава 3. Давай разнообразим отношения
Катя
Я отхлебываю кофе и едва заметно морщусь — остыл, пока я бесцельно пялилась в окно, обнимая себя за плечи.
Голова гудит, мысли в хаотичном порядке долбят уставший мозг, отчаяние подкрадывается все ближе и стальным обручем сковывает горло.
Что делать? Как говорить с Игорем? Что он ответит?
Сразу сознается или будет отрицать до последнего, скажет, что я дурочка, ошиблась, видела не его, что он бы никогда и ни за что так со мной не поступил, и так далее и тому подобное?
Теперь очень жалею, что не догадалась снять их на телефон. Было бы доказательство, а так — мое слово против его.
Он — дизайн-директор в крупной компании. И как директор весьма красноречив и отлично владеет навыками убеждения.
А я, в отличие от него, всего лишь скромный дизайнер, работаю на полставки. И то пришлось долго уговаривать Игоря.
«Деньги есть на все, зачем тебе работать, Катюш?»
В общем, он хотел, чтобы я сидела дома с Сашей. Я и сидела первые четыре года, а потом взвыла в четырех стенах.
Тем более что моя работа не сказывается на наших отношениях. Я люблю свое дело, черпаю оттуда энергию.
Да и вообще, до сегодняшнего вечера я была самой счастливой на свете: любящий и горячо любимый муж, дочка — мамина и папина радость, творческая работа. Чего еще желать?
Счастье, оказывается, хрупкая субстанция. Как хрустальная ваза. Разбилась — обратно не склеишь, а если и склеишь, то противные трещины уже никогда никуда не исчезнут.
Что теперь делать? Одно знаю точно: остаться с Игорем после измены я не смогу.
Может, и есть женщины, которые находят в себе силы простить и забыть, но я не из них. Это всегда будет стоять между нами, я не смогу доверять, а какие отношения без доверия?
В этот момент я твердо принимаю единственно верное на мой взгляд решение: я ухожу, мы разводимся. Вердикт однозначный и обжалованию не подлежит. Ему придется меня отпустить.
Только вот квартиру, в которой мы живем, Игорь купил до брака. Дорогущий ремонт тоже был на его деньги, значит, претендовать на это жилье я не могу.
Если понадобится, съеду с Сашей на съемную. Так, а сколько это стоит?
Я включаю ноутбук и через полчаса прихожу к неутешительным выводам.
Аренда квартиры, учитывая, что я работаю на полставки, мне не по карману. Точнее, по карману, но есть же еще и еда, и одежда, и траты на дорогу, и на Сашу, и на ее развивашки… И так далее.
Переехать к родителям не вариант от слова совсем, там и так в одной комнате мама с папой, а в другой — старший брат Ваня. Мне и Саше там места нет.
Раньше я бы не раздумывая поехала к Маше, любимой сестре. Ну, сестричка… Родная кровь, называется. Ничего, с ней я тоже обязательно поговорю, и разговор будет не из приятных.
Даже не знаю, чье предательство ранило сильнее: его или ее.
Мысли снова возвращаются к дочери. Саша… Бедная моя девочка…
Я знаю, она будет очень переживать, что мама и папа не вместе. Но я не из тех, кто хранит ошметки семьи ради детей. Дети умные, все чувствуют. Уж лучше пусть Игорь общается с ней когда хочет и сколько хочет. Мама и папа у нее останутся в любом случае.
По позвоночнику бежит холодок от внезапной мысли: что, если Игорь не отдаст мне дочь при разводе? Жилья у меня нет, работа и та не на полный день. Отец он любящий, о дочери заботится. Сашуля его искренне обожает. Стоит только вечером открыться двери, она радостно мчится встречать любимого отца: «Папа, папочка!»
«Да ну, — возражаю сама себе, — Игорь ведь не зверь, в конце-то концов, не поступит так со мной, не отнимет дочь».
И горько усмехаюсь. Еще сегодня днем я и подумать не могла, что муж может мне изменять с сестрой, и нате вам, пожалуйста. Я понятия не имею, на что он способен на самом деле. Но раз способен на измену не просто с абы какой девицей, а с родным мне человеком, то…
Значит, нужно быть осторожной. Не пороть горячку, подойти к делу с холодным сердцем, тщательно подготовиться.
Только как? Сказать-то легко, а на практике… Как смотреть ему в глаза? Как не вспылить, не высказать все в сердцах?
На столе вибрирует телефон. Сердце сжимается до боли от надписи на экране: «Любимый муж». Как записала его так в день свадьбы, так и не меняла.
Смотрю на время: девять вечера. Наверное, звонит, чтобы как обычно пожелать спокойной ночи дочери.
Рука зависает над мобильным, но в итоге я все-таки отвечаю.
— Катюнь, — слышу обеспокоенный голос мужа, — у тебя все хорошо? Ты чего трубку так долго не берешь?
— Все хорошо, просто была в спальне, а телефон на кухне. — Голос дрожит, как и руки. Черт, надеюсь, он не заметил.
— Понял. Я соскучился, любимая.
«А я нет, сволочь! Гад! Предатель!» — кричит мое сердце, и я зажмуриваюсь, чтобы не высказать ему все вслух.
— Скорее бы завтра, — продолжает Игорь, его голос становится томным. — Что на тебе?
На мне? Боль, отчаяние и тоска, скотина ты такая! Передергиваю плечами от мерзкого ощущения брезгливости. Маши не хватило, что ли? Как, ну как можно вести себя как ни в чем не бывало?
Раньше мы частенько заводили друг друга по телефону, а сейчас этот разговор вызывает лишь отвращение.
Молчу.
— Знаешь, — продолжает муж, словно моей заминки не было, — я тут подумал. Давай разнообразим отношения?
— В смысле? — выпадаю в осадок я, округляю глаза.
Ты, дорогой, и так их разнообразил по самое не балуй!
— Ну, костюмчик какой прикупи, что ли… — игривым тоном объясняет Игорь. — Медсестры там, училки. Или еще какой. Хочется чего-нибудь этакого.
Глава 4. Н — неожиданность
Катя
— Кать, ты тут? Чего молчишь? — вкрадчиво интересуется муж.
Тут я, тут. Не слышно, что ли, как скриплю зубами от злости?
Разнообразия тебе мало, милый? Чего-нибудь этакого подавай?
В голове пока только одна картинка: муж привязан к кровати, а в моих руках плетка. Или розги. Нет, в правой руке розги, а в левой — плетка.
Я от души фигачу его, приговаривая: «Вот тебе разнообразие, кобелина, вот!»