— Тебе нужно позавтракать, — мягко, но в то же время убедительно говорит он. — Сегодня насыщенный день, и может случиться так, что пообедать будет негде.
— Ночи вам было мало, — встревает в разговор Даня, откладывая в сторону свой бутерброд.
— Ты что-то имеешь против? — спрашиваю я, едва сдерживая злорадство.
Он смотрит на меня, и я примерно понимаю, о чем думает в этот момент. Даже могу догадаться какие чувства испытывает, ведь сама прошла через это пару дней назад. Недоумение, непонимание, обиду, легкую злость… Да какую, к черту, легкую злость… Ярость! Что он предпочел мне другую, да еще и таким вот скотским образом дал мне об этом знать!
И как же коварна жизнь, которая вот так вот поменяла нас местами… И теперь он сидит, мрачно жуя кусок колбасы и не может понять, почему это я не убиваюсь, не истерю, не валяюсь в его ногах, умоляя вернуться! Как я вообще посмела найти себе кого-то, забыв о том, что в моей жизни был такой вот прЫнц.
От этого настроение поднимается. И я послушно принимаюсь за йогурт, который протянул мне Дан.
Единственное, что меня немного напрягает, так это притихшая подруженька. Обычно она молчит, когда замышляет что-то. В остальное время ее словесный фонтан так просто не заткнешь.
22
Еще раз покосившись на Настю, я на какой-то миг задумываюсь, а после, отбросив все сомнения, делаю то, о чем буду после жалеть…
Набрав ложкой йогурт, подношу ее к губам Дана, который, кажется, немного офигел от этого жеста, и мило, почти елейно щебечу:
— Всегда мечтала тебя покормить, милый.
Нужно отдать должное Дану — он моментально включается в игру и как довольный жизнью кот, послушно облизывает ложку и щурится.
— Еще? — склоняю голову набок, стараясь изобразить из себя влюбленную по уши дуру.
— Не стоит, — улыбается Дан. — Тебе нужно хорошенько поесть, потому что на сегодня у нас очень насыщенная программа.
Вспоминаю про полицейский участок и хмурюсь. Страшно идти туда, да и не верится, что они смогут найти что-то.
— Кстати, — нагло перебивает мои мысли Дан. — Из тебя бы вышла очень хорошая мама нашему малышу!
Даня, который злобно наблюдал за нами, продолжая жевать свой бутерброд, внезапно давится. Настя судорожно вдыхает и хватается за кружку с кофе. А я же от удивления открываю рот, и Дан, воспользовавшись этим, сует мне бутерброд.
— Приятного аппетита, — ухмыляется он.
Наших вынужденных соседей буквально сдувает ветром, и я наконец-то могу выдохнуть.
— И что это было? — мрачно спрашиваю я.
— Терпеть не могу йогурты, — пожимает плечами Дан.
— А сразу сказать нельзя было?
— Не хотел портить твой план и мешать метить территорию, — смеется он.
Вздыхаю, понимая, что этот мужчина уж точно читает меня как открытую книгу. Дожевав свой бутерброд, залпом выпиваю кофе и снова вздыхаю.
— Надо ехать в полицию, но нет ни желания, ни настроения, — честно отвечаю на немой вопрос Дана.
— Не буду тебя обнадеживать… Скорее всего ничего не найдут. Наша полиция не сильно отличается от вашей, — честно признает он. — Но это формальность, и надо ее соблюсти.
— Надо, — понуро вешаю я голову. — Отдых с самого начала не задался. Наверное, после этой поездки я больше ни ногой куда-то без сопровождения.
— И зря, — подмигивает Дан.
Достает из кармана свой телефон, который тихонько вибрирует, поднимает трубку и… Я снова не понимаю, о чем он говорит.
Поднимаюсь из-за стола, унося посуду в сторону неприметного окошка, за которым находится, я так понимаю, кухня. А после иду к выходу, у которого меня и настигает Дан.
— Я отлучусь ненадолго, — тихо говорит он, пока мы поднимаемся по лестнице. — Подождешь меня в номере? А после поедем туда, куда скажешь, идет?
— Идет, — хмуро киваю я. — Только недолго, хорошо? Я не знаю, как тут работают полицейские участки, и без твоего владения итальянским я не справлюсь совсем.
Когда мы оказываемся в холле, он вдруг резко наклоняется, целует меня в висок и ослепительно улыбнувшись, уходит прочь. А я так и остаюсь стоять в замешательстве, думая, что это было…
23
Когда Дан возвращается, я уже стою на пороге. Он как-то странно улыбается, берет меня за руку и ведет на улицу. Останавливаемся около его машины.
— Куда бы ты хотела поехать? — спрашивает Дан.
— Вообще, куда угодно, но уж точно не в полицейский участок, — честно признаюсь я. — Однако ситуация сложилась такая, что мои хотелки сейчас вряд ли будут учитываться.
— Посмотрим, — подмигивает он, открывая мне дверь.
Его интонация мне не нравится. Как и его хитрый взгляд, который он даже не отводит в сторону. Хмурюсь, но выбора не остается — сажусь послушно в автомобиль и пристегиваю ремень безопасности.
Когда машина трогается, я едва ли носом не прилипаю к стеклу — хочу увидеть все, насмотреться вдоволь на красоту старой архитектуры.
— Здесь очень интересные дворы, — тихо говорю я. — Снаружи дома, словно клетка, а дворики внутри, огороженные от проезжей части. Наверное, родители не переживают, выпуская детей на улицу, ведь им с закрытой территории некуда деться. Хотя… подъезды-то выходят на улицу как раз…
— Два выхода, — коротко бросает Дан. — Подъезд имеет два выхода. Один парадный, через который люди попадают домой, идя с работы, а другой вроде черного выхода, который ведет во двор.
— А ты бывал внутри? — поворачиваюсь к нему. — Интересно было бы посмотреть, как выглядит именно дворик.
— Стремишься увидеть Рим глазами местных? — усмехается Дан. — Не выйдет. Для того, чтобы понять этот город, в нем нужно, как минимум, часто бывать. Как максимум — жить.
— Я реально смотрю на жизнь, — улыбаюсь я в ответ. — А потому знаю, что скорее всего сюда уже не вернусь. И, наверное, поэтому мне хочется разом объять необъятное.
Дан некоторое время молчит, а после вдруг спрашивает:
— А ты хотела бы тут жить?
— Шутишь? Какой дурак бы не хотел жить в Риме? — удивленно перевожу на него взгляд.
Он удовлетворенно кивает, а я снова поворачиваюсь к окну и… начинаю чувствовать что-то неладное. За стеклом дома становятся меньше, районы — менее людными, да и вообще создается впечатление, что мы покидаем пределы города, направляясь куда-то… Куда?
— Все в порядке, — отвечает Дан на мой немой вопрос. — Главное, не цепляйся коготками мне в лицо, пока я выжимаю педаль газа. Потом, как приедем, разрешаю себя даже покусать.
— То есть, ты это спланировал заранее? — выдыхаю я, едва сдерживая себя. — Ты идиот, вот скажи мне? Мне же в участок надо!
— Бардачок открой, — отвечает мужчина.
— Зачем?
— Боже, женщина, не задавай глупых вопросов, — устало выдыхает он. — Просто берешь и открываешь бардачок. Это так сложно?
— Нет, — дуюсь я.
Но послушно открываю и… Застываю. В бардачке лежит моя сумочка. Целая и невредимая. Трясущимися руками хватаю ее, открываю — точно моя. Мой телефон, хоть и разряженный полностью. Небольшой кошелек с набором карт и некрупной суммой денег, которую я брала с собой в Рим. Этого вполне должно было хватить бы на пару экскурсий, оплату обедов и ужинов, а также на прогулку по Виа дель Корсо — крупнейшей улице Рима, где сосредоточились все магазинчики.
— Но… как? — выдыхаю я, боясь выпустить из пальцев свое сокровище.
— Каком к верху, — шутит Дан. — Вчера попросил друзей помочь. Помогли.
— Ничего не понимаю, — качаю головой я. — Ты, либо пришибленный на голову альтруист, который живет во имя добра, либо же…
— Ну? — усмехается он. — Продолжай!
Мотаю головой и молчу. Не буду же я говорить человеку, который меня вывез за пределы Рима, что думаю о нем не очень хорошо…
24
— Куда мы едем? — наконец решаюсь спросить я. — Если ты меня похитил, то дай хотя бы зарядить телефон, чтобы я смогла позвонить родным и наврать с три короба, что все в порядке.
— А если не похитил? — задает встречный вопрос Дан.
— А давай без «если»? Похитил и точка! — выдыхаю я раздраженно.
И даже чувствую, что начинаю нервничать сильнее обычного.
— И какое же это похищение? — смеется Дан. — Ты села в машину добровольно, сама пристегнула ремень, а когда поняла, что что-то не так, даже не попросила остановиться, чтобы выйти. Так что…
— И ты бы остановил?
— Остановил, — кивает Дан. — И даже позволил бы уйти. Но обратно тебе пришлось бы добираться пешком, а мы от Рима уехали уже километров на двадцать точно.
— И это нас возвращает к первому вопросу… Куда мы едем, Дан? — жалобно повторяю я. — Если честно, то мне немного страшно!
— Просто доверься мне, — отвечает мужчина, сворачивая с трассы на небольшую дорогу, уводящую нас в сторону горных массивов.
Умолкаю, хотя и не доверяю. Ловлю себя на том, что оставаться с ним в номере на ночь не боялась, а сейчас почему-то боюсь. Вчитываюсь в слова на указателях, пытаясь хоть как-то сориентироваться и понять, где же сейчас нахожусь… Абсолютно бесполезное занятие, учитывая, что я распространенный экземпляр, страдающий географическим кретинизмом.
Наконец, впереди показывается небольшое поселение. Осторожно перевожу взгляд на Дана, который расслаблен и выглядит сейчас совсем иначе — не таким веселым балагуром, способным дать мне фору в чудачествах разного рода. Он спокоен и уверен в себе, в том, что делает и это подкупает.
Расслабляюсь, позволив ему руководить ситуацией. Внутри зреет уверенность, что этот мужчина меня не обидит. И, вопреки своим убеждениям, понимаю, что могу ему доверять, как бы странно это не звучало. Особенно после всего, что сделали мне близкие люди.
Мы останавливаемся у небольшого магазинчика.
— Побудешь в машине или пойдешь со мной? — спрашивает Дан, глуша мотор.
— Пойду с тобой, — отвечаю я, ожидая, пока щелкнет замок на заблокированной двери. — Раз уж добровольно, значит до конца!
25
Войдя следом в небольшой магазинчик, удивленно присвистываю — в относительно небольшом пространстве повсюду стоят стеллажи, забитые снизу доверху винами различных сортов. Посреди зала стоит пожилой итальянец, который завидев нас расплывается в широкой улыбке. По выражению его лица легко читается, что мы — его самые любимые клиенты на ближайшие десять-пятнадцать минут.