Сижу в холле гостиницы, жду соратников. Многих я уже знала по какой-то совместной работе, о ком-то слышала. И вы знаете, на что я обратила внимание, сидя в этой гостинице? Входил человек в гостиницу, и я сразу понимала: редактор газеты! Обязательно с дефицитным тогда дипломатом, обязательно в костюме, несмотря на июнь, а июнь был жаркий! В костюме, потный такой, серьезный, и мимо всей очереди сразу туда, на ресепшн.
Радийцы. Они какие-то такие мышки, незаметно проникали через дверь и тихонько-тихонько вставали в очередь, даже если ее не было. Я очень люблю журналистов, которые работают на радио. Они мастера слушать. И у них гонора никакого нет, хотя порой в интервью они дадут сто очков вперед любому телевизионному журналисту.
Ну и мои собратья. Как они входили – хлопая дверями – и сразу вынимали из портфеля какую-то выпивку. Где они ее брали? В это время, время дефицита. Обнимались, целовались, притворялись, что все знают друг друга. Получался шурум-бурум.
Среди них был такой Гена из Калининграда. Немножко легенда, потому что его несколько раз показывали по Центральному телевидению, как, впрочем, и меня. Меня тоже все знали. Гена кинулся ко мне:
– Нинка, я знал, что ты будешь! Я приехал ради тебя!
И еще раз пять разным девушкам и юношам он повторил: «Я приехал только ради тебя! Будет весело». Я всегда хотела учиться и приехала за этим, а Гена был настроен на другую волну.
Начался семинар. Он шел то скучно, то интересно. В первый же день Гена предложил устроить конкурс «Мистер и мисс» (или «миссис», не помню). В общем, надо было выбрать самых красивых. Народу было много, человек, наверное, 100. И он придумал, как все организовать, – раздал всем билетики, надо было только назвать имя. Я никогда не думала о победе в таком конкурсе, но я победила! Естественно, он и я, мы оба победили. Нас вывели на сцену, осыпали какими-то теплыми словами, даже какой-то приз успели купить, все веселились и поздравляли.
Вот так я выглядела примерно в 25–30 лет
И в это время принимающая сторона, то есть Кировский горком комсомола, сообщает, что у них есть для участников семинара подарок – мы поедем на огромный комбинат в Кирово-Чепецк. Туда никого не пускают, а нам покажут производство. Я, честно говоря, не очень люблю ходить по производствам, поэтому с тоской посмотрела на свой веселый костюмчик. Но оказалось, что, кроме производства, будет еще встреча с местной молодежью в клубе. В общем, все должно быть знатно: и музыка, и танцы.
И вот нас всех действительно посадили в какой-то дряхленький пазик, и мы поехали. Это было довольно далеко, километров 150, думаю, потому что два часа пути точно было. Но когда мы приехали на комбинат, оказалось, что мы ехали слишком долго, что нас уже ждали-переждали, устали ждать, поэтому лучше уже сразу в клуб.
А в клубе столы просто ломились. Мы голодные, конечно, да и вообще время такое, ничего не было, а там – аж рыба красная (или белая – в общем, вкусная), колбаски какие-то. А мне-то и в очередях вообще ничего не доставалось. Помню, все время стояла в очереди за курицей – и она заканчивалась передо мной. Это были грустные моменты моей жизни.
Но в автобусе после неожиданной победы в конкурсе я чувствовала себя немножко королевой, смотрела на всех несколько свысока. Доехали. Мне дали слово. Вы знаете, я это люблю. Сказала речь, была в центре внимания.
Особенно в центре внимания местного горкома комсомола в лице парня, который его возглавлял. Он не отводил от меня глаз! И это стало немножко напрягать. Я всегда всем сообщаю, что у меня муж и трое детей и что я навеки, навсегда замужем и никаких интрижек. Но его это тем не менее не останавливало. Он пошел к руководителям нашего семинара из ЦК ВЛКСМ, о чем-то с ними долго разговаривал, затем руководители подошли ко мне и сказали, что Николай очень хочет показать мне город. Теплый июнь, теплый вечер. Я ответила, что нет, не хочу. Мне так было хорошо там, народу много, я уже что-то и выпила, и закусила, и с Геной мы отплясывали как «мистер и миссис». Но мне очень настоятельно сказали, что это только на полчаса, только дойти до реки, мы не видели ни производства, ни города, ему очень обидно. И я от лица всех должна обязательно это проделать.
Красавицей я себя не считала, но поклонников было много всегда
Я очень долго училась говорить «нет». В ту пору, в тот момент я чувствовала внутри себя орущее такое «нет». И не понимала, как мы выйдем вдвоем, как пойдем по чужому городу? Ну полчаса, мне сказали, полчаса, только до речки и назад. И я вышла из этого клуба, где мне было тепло и весело, и мы пошли по темному-темному Кирово-Чепецку куда-то в сторону реки. Мы шли, он рассказывал, как у них организован горком комсомола, сколько важных молодежных дел они делают, еще что-то такое непонятное. От зажатости и неловкости ситуации он говорил совсем не то, что хотел. Я его не слушала. Мы дошли до реки, я посмотрела на нее, кивнула и повернулась в обратную сторону.
И когда я развернулась, то увидела, как наш веселый пазик отъезжает от клуба. Это точно был наш автобус, и оттуда издалека доносились какие-то крики и песни. Я думала, что там же есть Гена, руководители наши, другие люди, они же должны спохватиться – где же Нина-то? Но пазик на всех парах завернул за угол здания и уехал в Киров.
Рядом со мной стоял Николай, комсомольский вожак из Кирово-Чепецка. Я не могу сказать, что он очень сильно обрадовался. Мне вдруг показалось: а может, они сговорились? Но нет, он не обрадовался, оставшись со мной вдвоем. Видимо, вид у меня был такой, что весь флер его влюбленности полностью спал, потому что я была в отчаянии и гневе. А когда я в гневе, то очень далека от королевы красоты, такой меня лучше не видеть. Слава Богу, я довольно редко бываю в таком состоянии, но тогда я была просто в ярости.
И я человек действия. Что мне делать? Он сказал, что он парень неженатый и можно пойти к нему. Но вы понимаете, как я ответила на это. Я сказала, чтобы он шел один к себе домой, где он, неженатый, живет, а я тут как-нибудь справлюсь.
Тут вывернула какая-то машинка, которая ехала в сторону Кирова. Я бросилась к ней, но Николай рядом, и машина на всех парах унеслась. Я решила:
– Если я одна пойду по этой трассе в Киров (а времени где-то час ночи), то меня кто-нибудь подберет.
Кто меня подберет в час ночи? Как? Трасса пустая. Николай не хотел уходить, прятался где-то в кустах, чтобы водители, которые ехали в город, его не видели, но никто не останавливался. Я орала на него, чтобы он шел домой, чтобы даже не подходил. И шла. Сбила ноги, у меня были туфли на каблуках, я их сняла и шла босиком по трассе в город Киров. Парень в последний раз сделал попытку пойти со мной, развернулся и ушел. И без него стало даже легче.
Я шла. Думала, что всякое бывает. Внутри меня постоянно светит какой-то прожектор, что все будет хорошо. Со мной плохого быть не может. Вы уже знаете про эту установку, которая меня много раз выручала, когда ситуация была прямо совсем на грани. Не может быть ничего плохого! Кругом люди, людей много, я человек хороший, и людей много хороших. Абсолютно безлюдное, пустое шоссе. Никогда не знала, каково это – ходить босиком по асфальту, ноги стираются, не замечаешь как, но вот уже больно ступать.
И вдруг едет навстречу жигуленок. Я встала, как вратарь у ворот, в этом своем костюмчике, босая. Сколько мне было лет? В 82 году было 30. За рулем молодой человек, он от неожиданности остановился – откуда я тут могла взяться? Там совсем недалеко город уже светится. Я открыла дверцу и сказала, что мне надо в Киров. Он ответил, что это невозможно:
– Я еду домой после работы, меня дома жена ждет, ребенок маленький!
– Я поеду с вами.
– Как я объясню жене, если мы сейчас с вами явимся, время почти два часа ночи? Нет.
– Как же я тут?
И я рассказала ему про уехавший автобус, а потом показала фотографии своих детей. У меня была какая-то маленькая сумочка, но какой бы маленькой сумочка ни была, пусть даже кошелек, со мной всегда фото детей. Везде – в больнице, роддоме. Там, где я, должны быть и они. Я показала ему эти фото, и что-то у него щелкнуло.
– Если вы сами расскажете эту историю моей жене и если она меня отпустит, хотя я очень устал, я вас отвезу…
И вот мы снова в Кирово-Чепецке, на той же улице, где я недавно бродила с моим горе-поклонником. Мы зашли в какой-то блочный дом, на какой-то этаж, в какую-то квартирку, где навстречу мужу бросилась жена. Увидев меня, оторопела: она в ночной рубашке, ребеночек совсем маленький, месяца два, крякает в кроватке. И парень говорит:
– Тут такая история. Девушка стояла на дороге, я не мог ее одну оставить. Ей надо в Киров.
– Как в Киров? Ты не можешь сейчас, ты устал. Зачем в Киров?
– Она сама тебе расскажет.
Но я не стала рассказывать. Я подошла к кроватке, взяла фланелевую пеленку, которая там лежала, смяла ее, подсунула под пузико малышу и устроила его так, чтобы газики выходили. Это давнишний способ, мне его когда-то показал хороший врач для первого моего ребенка. Я умею устраивать ребенка так, что он выдыхает и засыпает. Девушка – ребенок у них был первый – смотрела на меня как на фею какую-то, потому что, видимо, он так крякал и не давал никому спать, а тут вдруг выдохнул, ручки раскинул и уснул.
– Как вы это сделали?
Я начала рассказывать как. Потом проверила бутылки, соски, которые оказались неправильными, поделилась еще некоторыми секретами. Дальше мы смотрели фотографии, пока парень не сказал, что он сейчас уснет. Его жена Маша дала нам бутербродов, мы сели в машину, и он скомандовал:
– А теперь, Нина, рассказывайте мне все что угодно, чтобы я не заснул.
И я ему рассказывала. Всю дорогу. Честно говоря, когда мы приближались к Кирову, он замедлил ход машины, потому что я увлеклась, рассказывала про первую любовь, про какие-то книги, фильмы, читала стихи. Рассказывать я могу долго. И когда мы приехали, он, смеясь, сказал, что у него только один вопрос – как он поедет назад.