Только теперь я почувствовал, как же сложно управлять Ци на самом деле, как она стремится хлынуть. Ци не терпела покоя и статичного положения. А сейчас я ее буквально загнал в тростинку, не позволяя шевелиться.
— Ну вот… — выдохнул я.
— А теперь мы, собственно, можем приступать к упражнению, — сказала Черепаха, — Рисуй.
Так, Бай-Гу говорила, что не важно что рисовать, так что…буду выводить свое имя.
Деликатно, как самую высшую ценность держа тростинку, я начал водить ею по песку. Самым кончиком. При этом я старался удерживать всё тот же объем Ци, чтобы мое «перо» не разлетелось на части.
— Кхм… — кашлянула Бай-Гу.
Недовольно кашлянула.
— А? — поднял я голову.
— Ну и что ты делаешь? — недовольно спросила Черепаха.
— Рисую, — ответил я.
— Ван, — грозно на меня посмотрела Бай-Гу, — Ты должен в прямом смысле рисовать с помощью своей Ци, а не просто водить по песку палочкой, в которой есть Ци.
— То есть…я должен добавлять Ци?
— Именно. Представь, будто твоя Ци — это чернила.
Понятно.
Я взял в руки палочку, хорошо, что я теперь знал, сколько примерно необходимо Ци для того, чтобы она не развалилась.
Тут-то и начались, вернее, продолжились проблемы. Одно дело отмерить дозированно Ци определенного объема, а совсем другое — продолжать через тростинку пускать поток энергии и одновременно что-то рисовать.
Палочки снова начали разлетаться в моих руках одна за другой. А когда попадались более плотные, толстые палочки, то и количество Ци приходилось менять.
Пошли осечки.
Я понимал, что тренирую. Я тренировал управление Ци очень точечное, даже филигранное. До такой тренировки я как-то сам не додумался, даже не приходило в голову что это может быть как-то полезно. Тот же Ли Бо даже не заикался о таком. А может, это просто выдумка Черепахи, а другие Практики такого не делают?
Единственное, чем немного отдаленно похожим я занимался — это лечил жучков: там тоже мне приходилось точечно отмерять свою Ци.
Я потратил больше половины своего резерва Ци, прежде чем мне удалось провести несколько линий, в которых оставалась моя Ци. Возле меня было несколько сотен взорвавшихся палочек.
Но с каждой новой попыткой мне удавалось делать всё более плавные линии на песке.
Наконец-то, часа через два такой «каллиграфии», мне удалось закончить иероглиф собственного имени. Как вдруг…
Плеськ…
Небольшая волна, которую лапой послала в мою сторону Бай-Гу, смыла плод трудов моих.
Я посмотрел на нее с легким недоумением.
— А?
— Понял? — только и спросила она.
— Что понял? — переспросил я.
— Значит, не понял. — покачала она головой, — Продолжай.
— Он у меня немного тугодум. — подал голос Ли Бо.
— Молчи, глиноголовый.
— Да ты… — начал было Бессмертный, но выразительный взгляд Бай-Гу заставил его умолкнуть.
Ну а я продолжил попытки.
Через десяток минут на песке красовалось мое имя.
Плеськ…
Ну кто бы сомневался?
Очередная волна, которую создала Черепаха, смыла мою надпись.
Я продолжил.
Раз…
Два…
Три.
Четыре…
Почти два десятка раз с моими надписями происходило одно и то же.
Бай-Гу их смывала.
Я отложил палочку.
— И что это должно значить? — спросил я, — Потому что я пока не понял.
— Ты отдаешь. — прозвучал ответ.
— Что отдаю? — переспросил я.
— Ты отдаешь свою Ци обратно в мир. Неужели ты еще не понял? Нельзя постоянно накапливать Ци и не возвращать ее Вселенной. Только если отдавать, то баланс будет соблюден.
— Но… — возразил я, — Я и так отдаю, как и другие Практики, когда трачу её на использование техник и всё остальное…
Черепаха покачала головой.
— Это, Ван, всё не то. Ты правильно сказал, «трачу». Вы не отдаете — вы тратите, а это разные вещи.
Я задумался над словами Черепахи.
— То, что вы тратите, является использованной Ци, она медленно и нехотя возвращается во Вселенную. Она испорчена вашими намерениями, вашей силой и эмоциями. Болью от того, для чего она применяется. И совсем другое дело отдать добровольно. Отпустить, не держать, понимаешь? Вернуть с благодарностью.
Мой палец как-то инстинктивно вывел знак Инь Ян на песке.
— Всё равно не совсем понимаю, — признался я после минутного размышления, — Это как вера? Или что? То есть вот я отдал Ци, и что?
— А разве должно быть что-то? — риторически спросила Черепаха.
— Ну а как я узнаю, что это работает?
Бай-Гу загадочно улыбнулась.
— Я просто пытаюсь понять, зачем это и как это работает…мне не сложно это сделать, просто…
— Вот именно, Ван, — взмахнула Бай-Гу лапой, — Ты хочешь понять, а понимать не нужно. Нужно чувствовать, ощущать…разве ты можешь объяснить как чувствуешь зарождение ветра? И каким образом этот незримый момент единения вдруг восполняет твою Ци? Разве тут тебе нужны доказательства?
— Ну с ветром… — чуть замявшись ответил я, — это можно объяснить неким…резонансом.
— Тут не нужны объяснения, Ван…просто делай.
Я вздохнул. Делать, так делать. Возможно, потом я и сам разберусь, как это работает, потому что как-то оно работать должно. Сейчас нужно просто делать как говорит Черепаха и, возможно, понимание придет само.
Взяв очередную тростинку я начал рисовать иероглифы на песке.
Я рисовал.
Бай-Гу стирала.
И так раз за разом.
Пока я, наконец, полностью не истощил свой запас Ци.
☯☯☯
Четыре дня бесконечного рисования на песке, — а по ощущениям целый месяц, — прежде чем я ощутил, что делаю то, что нужно.
Интуитивно я перешел на рисунок Инь Ян — мне казалось, что так будет правильнее.
Ци мне хватало всего на один рисунок. С каким-то странным ощущением я отпускал ее обратно в мир, опустошая себя. И едва моя рука вывела последнюю линию и наполнила ее Ци, как очередная волна Черепахи смыла и Ци, и мое изображение, разгладив песок. Будто там никогда и ничего не было нарисовано.
И тут-то я ощутил «это». Странное облегчение, будто я избавился от всего накопленного телом и сознанием негатива, я даже почувствовал зажатость собственных меридиан, и в этот момент они расслабились.
Я глубоко вздохнул и ощутил благодарность…природы? Вселенной? Неба? Не знаю.
В это мгновение я понял, что сейчас впервые отдал Ци от всего сердца. Вернул обратно, и в следующий раз Вселенная даст мне взаймы охотнее… Именно «взаймы», потому что вся эта Ци вокруг — не наша. Мы просто неблагодарные пользователи.
Так вот что имела в виду Черепаха?
Вдруг в голове вспомнилось Дао того монаха, который пел в горах и наполнял свой голос Ци. А ведь когда я проживал то воспоминание, то я так и подумал, что он отдает Ци горам, природе, но почему-то я не понял, что-то, что делал он, и то, что меня заставляла делать Черепаха — одно и то же.
— Вот теперь ты понял, — сказала Бай-Гу, — Теперь ты почувствовал «это» и разве нужны тут слова и доказательства?
Я покачал головой. Теперь мне доказательства были не нужны, доказательствами были мои собственные ощущения.
— Теперь редко кто «отдает» — продолжила Черепаха, — И поэтому Вселенная отдает таким существам стократно больше, понимаешь?
— Сплошная выгода, — пошутил я.
— Какие мерзкие слова, — скривилась Бай-Гу. — Над тобой еще работать и работать. Ладно, на сегодня хватит, пожалуй, можно и чай попить, ты его недурно готовишь.
Я улыбнулся и поднялся с берега.
☯☯☯
Через пару минут я уже сидел на каменном островке, а возле меня был котелок «Драконьи Грёзы», в котором была вода из этого озера, отражающая Небо и солнце. Рядом устроился выглядывающий из воды Лянг, который внимательно наблюдал за тем, как я с помощью Ци грею воду. Спасибо Белке Сонгшу, которая меня научила. Конечно, с ее нагревающим камнем было удобнее, но пока я справлялся и так.
Лянг был немного не в духе, потому что золотые рыбки его снова донимали, и он настойчиво предлагал сварить парочку из них, мол, так чай станет еще вкуснее. Естественно, ему тут же прилетело «потоком ветра» от черепахи, что положило конец его предложениям.
Еще через несколько минут я, Бай-Гу и Лянг распивали чай. Он выплюнул из себя небольшой набор фарфоровых чашек, неизвестно как уцелевших в его желудке и все мы могли насладиться чаем. Было даже две крошечных чашечки, как раз для лис.
— А если б не мой котелок, — заявил Лянг, сделав глоток, — Вам было бы не в чем заваривать чай.
— Кстати, — вдруг спросил я, — А где ты его взял? Только честно.
Лянг застыл, а потом ответил:
— Дед мне рассказывал…
— А? При чем тут дед? — встряла Хрули.
— Тсссс… — цыкнули на нее я и Ли Бо.
— Так вот, дед мне рассказывал, что владельца этого котелка звали Шан-Цзюнь, он был великим алхимиком и…кулинаром. Говорят, он готовил так, что даже духи забывали, что они умерли и, слетаясь на запах, начинали спорить о рецептах самых вкусных блюд.
— И готовил он…в этом котелке? — прикоснулся я к увитому драконами котелку.
— Нет, — фыркнул Лянг. — Это был его тренировочный котел. Первый. Говорят, он оставил в нём свою душу вкуса. А потом… исчез.
— Исчез? — поднял я бровь.
— Да, — кивнул Лянг.
— А где? — спросила Джинг.
— Полагаю, в желудке моего прадеда, — захохотал Лянг, — Потому что он мне рассказывал эту историю, и передал свой котелок.
Удивительно, но сейчас он не врал, но ведь когда мы встретились, он рассказывал трогательную историю как тяжело выживал мальком в озере, и ни слова ни про каких родственников и, тем более, прадедов. Эх, жаль тогда я не умел отличать правду от лжи. Ну да ладно, сейчас он говорит правду, а это главное.
— Знаешь Ван, — вдруг сказал Лянг, — После твоего чая, я чувствую себя прямо драконом-философом. Мудрым и великим.
— А мы девятихвостыми лисами! — воскликнули Хрули и Джинг.
Лянг лег на спину и так замер не двигаясь. Наслаждаясь моментом.