Смена у Чичи закончилась, но она мешкает.
— Ой, ты что, накрасилась?
— Да.
— В честь чего?
— Просто захотелось…
— Чудеса, да и только! Столько тональника наложила!
Страшно хочется вытащить влажные салфетки из сумки и смыть к черту весь макияж.
— Ты бойфренда завела, да?
— Что?
— Мне ты можешь сказать. Я твоя подруга.
Не могу я ей сказать! Чичи разнесет новость по больнице, не успею я рот закрыть. И мы с ней не подруги. Она улыбается в надежде меня раскрепостить, но выходит фальшиво. Лоб и щеки у Чичи облеплены чересчур светлым консилером, призванным скрыть воспаленные прыщи (хотя из подросткового возраста Чичи вышла задолго до моего рождения), ярко-красная помада подчеркивает трещины на губах. Да я скорее от улыбки Джокера раскрепостилась бы.
Тейд приходит ровно в девять. Халат он еще не надел, поэтому заметно, как под рубашкой играют мышцы. Я стараюсь не глазеть на них. Я стараюсь не думать о том, что ими Тейд напоминает мне Феми.
— Как Айюла? — первым делом спрашивает он. Раньше Тейд интересовался, как дела у меня. Я отвечаю, что у Айюлы все хорошо. Тейд с любопытством вглядывается в мое лицо. — Не знал, что ты пользуешься косметикой.
— Вообще-то не пользуюсь, но захотела попробовать что-то новое… Тебе нравится?
Тейд рассматривает результат моих трудов и хмурится.
— Пожалуй, без косметики тебе лучше. У тебя прекрасная кожа. Такая гладкая…
Тейд обращает внимание на мою кожу!
При первой же возможности я ускользаю в туалет, чтобы снять макияж, но замираю: у зеркала над раковиной поджимает губки Йинка. Я беззвучно отступаю на пару шагов, но она поворачивается ко мне и вскидывает брови.
— Ты что делаешь?
— Ничего. Уже ухожу.
— Но ты же только что вошла… — Йинка прищуривается и, мгновенно насторожившись, придвигается ко мне. Сообразив, что я накрашена, она ухмыляется. — Боже, боже, вот тебе и о натюрель!
— Это просто эксперимент.
— Эксперимент по завоеванию сердца доктора Тейда?
— Нет! Конечно нет!
— Да я прикалываюсь! Мы обе знаем, что Айюла и Тейд созданы друг для друга. Они такая красивая пара!
— Да, да, так и есть.
Йинка улыбается, но в той улыбке насмешка. Она проносится мимо меня к выходу, и я наконец выдыхаю. Я бросаюсь к раковине, вынимаю салфетку из сумки и вытираю лицо. Удалив самое страшное, я обильно споласкиваю лицо водой, чтобы смыть остатки косметики и слезы.
Орхидеи
Домой нам привозят букет ярких-преярких орхидей. Доставка для Айюлы. Наклонившись вперед, она вытаскивает карточку, зажатую между стеблями. Айюла улыбается.
— Цветы от Тейда!
Такой он ее видит? Экзотичной красавицей? Я утешаюсь тем, что даже прекраснейшие цветы вянут.
Айюла берет телефон и набирает эсэмэску, проговаривая ее вслух.
— Мне. Больше. Нравятся. Розы.
Мне следует остановить ее. Еще как следует. Тейд тщательно обдумывает каждый свой поступок. Я представляю его в цветочном салоне: он разглядывает букет за букетом, спрашивает про сорта, про подкормку и лишь потом определяется. Я выбираю вазу и ставлю цветы в центр стола. Стены у нас нейтрально-кремовые, так что орхидеи оживляют гостиную.
— Отправляй!
Эсэмэска ошарашит Тейда, разочарует, обидит. Но, может, он наконец поймет, что Айюла не для него, и отступится.
В полдень нам доставляют пышный букет из роз — микс красных и белых. Айюла уехала закупать ткани, поэтому домработница, прекрасно зная, для кого цветы, передает их мне. Это не поникшие розочки от Айюлиных ухажеров, частенько украшающие наш стол, — красные и белые бутоны полны жизни. Я стараюсь не вдыхать их приторно-сладкий аромат и стараюсь не плакать.
Мама замечает розы, едва успев войти в гостиную.
— От кого они?
— От Тейда, — бездумно отвечаю я, хотя Айюлы дома нет и на карточку с подписью я не смотрела.
— От доктора?
— Да.
— Но разве он утром не присылал орхидеи?
— Присылал, — со вздохом говорю я. — А теперь он шлет розы.
Мама расплывается в мечтательной улыбке — мысленно она уже выбирает асо эби[13] и набрасывает список гостей, которых пригласит на свадьбу. Оставив ее наедине с цветами и мечтами, я ухожу к себе в комнату. Никогда прежде моя спальня не казалась мне такой безжизненной, как сейчас.
Вернувшись домой вечером, Айюла ощупывает розы, фотографирует и собирается выложить фото в сеть, когда я в очередной раз напоминаю, что у нее есть бойфренд, который уже месяц числится пропавшим без вести. Ей следует скорбеть и носить траур.
Айюла надувается.
— Как долго я должна постить грустную тягомотину?
— Можно вообще ничего не постить.
— Нет, скажи, как долго?
— Наверное, год.
— Да ты шутишь?!
— Если не выдержишь, тебя сочтут жалким подобием человека.
Айюла вглядывается в меня: вдруг я уже записала ее в жалкое подобие человека? В последнее время я не знаю ни что делать, ни даже что думать. Феми везде меня преследует, без спроса вторгаясь в мои мысли. Оставил бы он меня в покое! Словами — манерой выражаться — и красотой он выделяется на фоне остальных. А еще Айюлино поведение… Первые два раза она хотя бы плакала.
Розы
Не спится. Я лежу в постели, ворочаясь с боку на бок. То включу кондиционер, то выключу. В итоге встаю и выбираюсь из комнаты. В доме тишина. Домработница спит. Я пробираюсь в гостиную: кажется, цветы своей красотой рассеивают даже ночную тьму. Я подхожу к розам и касаюсь лепестков. Отрываю один. Потом еще один. И еще. Медленно текут минуты, а я стою в ночнушке и обдираю цветок за цветком, пока все лепестки не оказываются у моих ног.
Утром я слышу мамины вопли: они врываются в мой сон, тянут на поверхность сознания. Я откидываю одеяло и выскакиваю в холл. Дверь в Айюлину комнату распахивается, следом за мной сестра несется вниз по лестнице. Похоже, у меня разболится голова. Накануне ночью я разодрала два прекрасных букета, и теперь мама стоит у их останков, уверенная, что кто-то вломился к нам в дом.
В гостиную влетает домработница.
— Мэм, парадная дверь до сих пор заперта! — жалобно сообщает она моей маме.
— Тогда… кто мог… ты?! — обрушивается на нее мама.
— Нет, мэм, я ни за что бы так не сделала.
— Тогда как это случилось?
Если сейчас же не вмешаюсь, мама решит, что это домработница, и уволит ее. В конце концов, кто еще мог разодрать букеты? Я кусаю губы, а мама разносит съежившуюся девушку — у той косички с бусами трясутся вместе с телом. Нагоняй она не заслуживает, и я понимаю, что должна сказать правду. Но как объяснить чувство, которому я поддалась? Нужно признаться, что ревную Тейда?
— Я букеты испортила, — говорит вместо меня Айюла.
Мамин гневный спич обрывается на полуслове.
— Но… зачем?
— Вчера вечером мы поссорились. Ну, мы с Тейдом. Он меня подначил, и я испортила его букеты. Надо было сразу их выкинуть. Простите.
Она знает. Айюла знает, что это я сделала. Я не поднимаю глаз, рассматривая лепестки на полу. Почему я не убрала их? Я ведь ненавижу бардак. Мама качает головой, пытаясь осмыслить услышанное.
— Надеюсь… перед ним ты извинилась?
— Да, мы уже помирились.
Домработница уходит за метлой, чтобы смести следы моей ярости.
Мы с Айюлой случившееся не обсуждаем.
Отец
Однажды он навис надо мной, буквально захлебываясь от злости. Он уже потянулся за жезлом, но вдруг сгорбился и, падая на пол, ударился головой о журнальный столик из толстого стекла. Кровь у него оказалась куда ярче, чем мы видели по телевизору. Я опасливо поднялась, Айюла вылезла из-за дивана, за которым пряталась. Мы стояли над ним, впервые оказавшись выше. Мы смотрели, как из него вытекает жизнь. Через какое-то время я разбудила маму от золпидемового[14] сна и сказала, что все закончилось.
С тех пор прошло десять лет, и сейчас мы должны устроить ему торжественные поминки. Если не устроим, придется отвечать на трудные вопросы, а так-то сбивать окружающих с толку мы умеем здорово.
— Может, провести поминки дома? — предлагает мама, когда наш лицемерный оргкомитет собирается в гостиной.
— Мало пышности, — качает головой тетя Тайво. — Мой брат заслуживает торжества.
В аду-то ему точно пышное торжество обеспечили! Айюла закатывает глаза, жует жвачку и отмалчивается. Тетя Тайво периодически бросает на нее встревоженные взгляды.
— Тетя, где вы хотите провести поминки? — интересуюсь я с ледяной вежливостью.
— В Лекки[15] есть отличное место. — Тетя Тайво называет его, и у меня перехватывает дыхание. Сумма, которую она предложила внести, не покроет и половины расходов. Тетя, конечно, надеется, что мы используем деньги, которые оставил он, а она покрасуется перед друзьями, повыпендривается, напьется шампанского. Он ни единой найры не заслуживает, но мама хочет соблюсти внешние приличия, поэтому соглашается. Вот переговоры закончены — тетя Тайво откидывается на спинку дивана и улыбается.
— Ну что, девочки, встречаетесь с кем-нибудь?
— За Айюлой доктор ухаживает! — объявляет мама.
— Ах, замечательно! А то ведь вы стареете, а конкурентки не дремлют. Девчонки нынче бойкие, решительные. Некоторые у жен мужей уводят! — Тетя Тайво — из тех самых бойких девчонок. Она вышла замуж за бывшего губернатора штата, который на момент их знакомства был женат. Очень любопытная, она навещает нас всякий раз, когда летит из Дубая домой, упорно не замечая нашей неприязни. Собственных детей у нее нет, зато она миллион раз говорила нам с Айюлой, что считает нас своими суррогатными дочерями. Мы себя таковыми не считаем.
— Тайво, хоть ты им скажи! А то их на волах из этого дома не вытащишь.
— Девочки, мужчины очень капризны. Чтобы плясали под вашу дудку, им нужно потакать. Следите, чтобы волосы блестели, или потратьтесь на хороший парик. Готовьте для своего избранника, отправляйте домашнюю еду ему на службу. Нахваливайте его при его друзьях, дружите с ними ради него. Почитайте его родителей, звоните им по праздникам. Справитесь с этим — мигом в женах окажетесь.