Подруги выполнили свое намерение. Обе нашли женихов, была сыграна одна грандиозная свадьба с двумя невестами и двумя женихами. И как-то так удачно сошлось, что им удалось поселиться в одном дворе.
Через год у обеих было по младенцу, мальчик родился у Ани, а девочка – у Светы, и с момента рождения наследников мамы-подружки затеяли игру в Ромео и Джульетту.
Сколько себя помнила Марина, ей без конца твердили: поделись с Андрюшечкой яблочком, поиграй с Андрюшечкой в песочнице, не лупи Андрюшечку лопаткой, в школу иди с Андрюшечкой. И Андрюшечку без конца наставляли: не отбирай у Мариночки куклу, угости Мариночку конфеткой, не толкай ее!
Каждый Новый год малышам шились костюмы: кошечки и собачки, Руслана и Людмилы, мушкетера и королевы и так далее, и тому подобное. В приступе умиления мамы-подружки записали своих пятилетних чад на бальные танцы – это выглядело несуразно и очаровательно: танцующие пухлые малыши в костюмах для латинского страстного танго!
И в школу дети мам-подружек пошли вместе. Они сидели за одной партой, в школу и из школы ходили парочкой, умильно держась за руки.
В результате особенностей воспитания, примерно к пятому году своей жизни, Маринка замкнулась на друге детства, считая его единственным в мире единовозрастным существом, годным для общения. Только с Андрюшкой ей было легко и просто, а остальные дети превратились в угрозу ее спокойствию. Она охраняла свой мир от вторжений как могла: если в их круг пытался вписаться кто-то третий, она отпихивала чужака и обзывала его какашкой.
Слегка овладев родным языком, Маринка научилась действовать хитрее: она ябедничала на третьих лишних, будь то мальчик или девочка, воспитателям, родителям и просто старшим. Хрупкой девочке с золотисто-каштановыми кудрями и большими карими глазами, из которых капали огромные хрустальные слезы, не мог не поверить даже самый проницательный педагог. Вторженца, ложно обвиненного в употреблении непристойных слов или драчливости, наказывали, а Маринка уводила Андрюшку играть в другую песочницу. Ябедничество было действенным способом удержать друга при себе.
Игра по правилам мам-подружек сопровождалась противным побочным эффектом. С тех пор как сверстники Маринки и Андрюшки более или менее научились говорить, они без продыху пищали, бубнили, выкрикивали «тили-тили-тесто» с различными продолжениями: «тесто засохло, а невеста сдохла», «у невесты нос большой, подавилась колбасой» и еще с такими словами, что краснели грузчики овощного магазина.
Волей-неволей оказавшись на одной стороне баррикад, мальчик и девочка оборонялись всеми доступными способами. Андрюшка был крепеньким пацаном, далеко не безобидным, да и Маринка не подводила, ловко огрызаясь под защитой друга. Испытав в словесных битвах множество вариаций точечных вербальных контрударов, она выбрала самый убийственный:
– А тебе завидно?!
Девчонок при этом она называла уродинами, а мальчишек дураками. Прочие оскорбления отбивала короткой фразой: «Сам такой!» Это действовало безотказно, что было и хорошо и плохо. Обреченные входить в любое детское сообщество дуплетом, вызывая в первые же часы общения агрессию со стороны потенциальных приятелей обоих полов, Маришка с Андрюхой не стремились заводить других друзей, играя вдвоем все дни до вечера. И как это обычно случается, внешняя угроза объединила детей, заставив «жениха» и «невесту» придумывать игры, интересные для обоих. Например, дочки-матери, где каждый из парочки играл по две роли: Маринка – жены и верного оруженосца (штурмана, второго помощника, второго пилота, вратаря), Андрюшка – отважного рыцаря и послушного сына (мужа, подружки – по образцу и подобию дружбы их мам).
В тандеме царил мир и взаимопонимание, да и мамы-подружки выработали четкую стратегию поведения, не поощряющую разлады: не важно, кто затеял безобразие, если дети жалуются, то оба виноваты! А раз виноваты оба, значит, в воскресенье не идем гулять в парк (не покупаем вам конфеты, воздушные шары, запрещаем включать телевизор до вечера и т. д.).
Зато, если дети не доставляли проблем, мамы-подружки снова превращались в девчонок, начинали хихикать, шептаться, портить на кухне продукты, пытаясь соорудить блюда из «Бурды», объедаться мороженым, превращаясь из вредноватых беспокойных родительниц в развеселых старших сестер для обоих своих детей.
Первые десять лет жизни были самыми счастливыми годами в жизни Маринки, а ощущение счастья спроецировалось на друге детства навсегда. Уже тогда она очень любила Андрюшку и была уверена, что обязательно выйдет за него замуж. Андрюшка вспоминал о себе то же самое.
Что-то случилось в третьем классе. Маринка и Андрей не то чтобы поссорились, но в броне их отношений стали образовываться сначала малозаметные, а потом все растущие бреши. Дети стали отдаляться друг от друга, скучать вместе, искать повода удрать к другим друзьям – Андрей бежал к пацанам, а Маринка – к девочкам. Они оба просто взрослели, превращаясь из малышей в подростков.
Андрюшка вдруг сообразил, что гонять на велосипеде веселее с Борькой и Мишкой, чем с трусливой Маринкой, которая боялась покидать пределы их двора. К тому же пацаны могли оценить его новый автомат, стреляющий пульками. Мальчишки рассказывали похабные анекдоты, отчего было ужасно весело, а если Андрей пересказывал эти истории Маринке, она называла Андрея дураком и никогда не смеялась. Иногда Андрею хотелось элементарно подраться, бить же Маринку было совсем не круто.
А Маринка умела шить куклам наряды. И это были не просто платья, это были такие изумительные вещички, от которых она сама не могла глаз отвести. Андюшка гардероб кукол оценить не мог, а вот Валя и Галя – восхищались талантом Маринки и просили сшить платья и для их принцесс и замарашек.
С девочками Маринка могла потрещать о всяких взрослых делах. Откуда берутся дети? И что такое месячные? А как это – целоваться? И с девчонками было намного интереснее: они гуляли по магазинам, играли в «богатых дам», рассматривали журналы для девочек.
Это был единственный период в жизни Марины, когда она предпочла мальчикам девочек.
И именно тогда в жизни Андрюшки и Маришки появились те самые Мишка и Борька, двое мужчин из Маришкиного будущего.
Андрей и Марина взрослели на глазах, но мамы-подружки понимать этого не желали. В первую очередь они заметили, что, как только их чада стали проводить больше времени в обществе других детей, они тут же распоясались, научились говорить плохие слова (Андрюшка), стали требовать тряпки и деньги (Маринка). Только вчера они оба были совсем еще крошками, а тут вдруг пошли такие разговоры!
– Маринка хочет подстричься! – жаловалась мама «невесты». – У нее коса такая густенькая, такая хорошая, а она – стричься! Я запретила, она – в слезы. Я ее наказала, а она со мной теперь вообще не хочет разговаривать, маленькая нахалка!
– А мой вчера сказал слово из четырех букв на букву «б», – вторила ей мама «жениха». – Я ему по губам дала, а он ушел из дома. Мы с мужем весь день его искали. Не знаю, что делать.
Мамы-подружки решили запретить Маринке и Андрюхе гульки с чужими, что, конечно, привело к взаимным ссорам и новым непоняткам. Но даже теперь все шло так, как нравилось мамам-подружкам, – они вместе искали решение общей проблемы!
Так завершилось первое десятилетие Маринкиной жизни, в котором главным ее мужчиной был Андрей.
Маринке было одиннадцать лет и три месяца, когда ее родители погибли.
В тот день возле школы ее встречала тетя Аня. Она же и провожала Марину утром, потому что девочка ночевала у Рубахиных. Мама-подружка Света целых два месяца провела на курсах повышения квалификации в Москве. Возвращалась она самым первым рейсом самолета, прибывавшим в Гродин в семь утра. Маринкин папа собирался встретить ее на машине, поэтому заботы о дочери поручил лучшей подруге жены.
По дороге домой «москвич» Абакумовых на полной скорости врезался в бетонное ограждение дороги. Возможно, водитель заснул или не справился с управлением. Может быть, отказали тормоза. Причины аварии так и остались тайной.
Увидев на школьном дворе тетю Аню, Маринка поискала глазами и маму, но мамы не было. Зато, приблизившись к тете Ане, Маринка заметила, что она сегодня была очень интересной: пришла в школу в строгой юбке и в кроссовках на босу ногу, а кроме того, полосатая блуза маминой лучшей подружки была надета наизнанку. Маринка не стала всматриваться в привычное лицо тети Ани, а иначе она увидела бы на нем огромное беспокойство, растерянность и предчувствие беды.
Андрюшка, несшийся во главе вопящей своры пацанов, в которой промелькнули и черный ежик Борьки, и мягкий русый взвихренный ветром чубчик Миши, увидев мать, остановился в паре шагов от нее. Он был уверен, что она пришла в связи с каким-нибудь новым его подвигом, возможно им уже позабытым.
Встретившись глазами с сыном, тетя Аня сделала жест, который означал: «Иди пока, не до тебя…»
Проводив Андрюху глазами, она сказала Маришке:
– Уроки сегодня можешь не делать. Я предупрежу учительницу. Надо ехать в больницу. Твои мама и папа попали в автомобильную катастрофу.
Они приехали в больницу, но Маринку к родителям не пустили, а потом тетя Аня убежала куда-то наверх, накинув неизвестно откуда взявшийся белый халат. Вернулась она через час, если не больше. Застывшая от испуга Маринка сидела в самом дальнем углу холла.
А вот теперь Маринка разглядела лицо тети Ани: ее глаза были красными, лицо распухло от слез. Хриплым голосом, как будто она вдруг заболела фолликулярной ангиной, тетя Аня прошептала, что папа Маринки умер, а к маме они сейчас поднимутся.
Маринка не поняла тогда, что к маме они идут прощаться. Она еще не знала, что ей делать с вестью о смерти отца, и на фоне этой новости решила, что раз можно увидеть маму, значит, с мамой все гораздо лучше. И она совсем не была готова увидеть мать такой, какой та стала после аварии, несмотря на предупреждение тети Ани: мама ударилась лицом, у нее синяки, ты не пугайся.