— Дела, — Арванте встал. — Я не нашёл данных её обследования. Полного. Только общий осмотр.
— Никто не проводил, — подтвердил ассистент. — Да и зачем?
— Надо провести. Мне тут намекнули, что выйти отсюда она должна живой и здоровой. Директор, похоже, её до смерти боится.
— Так это же в центр везти, — скривился ассистент. — Это действительно нужно?
— Нужно. Спросят-то с нас.
— Доброе утро, — первое, что увидела эль-Неренн, открыв глаза, была дежурная по этажу. — Хорошо выглядишь, девочка.
Эль-Неренн с трудом уселась. Сжала зубы — заболело горло. Но боль была намного слабее, чем… когда она заснула? Вчера? Позавчера?
— Спасибо, — она не в своей комнате. Что-то, куда более роскошное. Да, говорили, есть здесь такие комнаты — для тех «клиентов», что располагают деньгами. Интересно, это тоже — за счёт учреждения?
— Какое сегодня число?
— Двадцатое. Двадцатое Вассео тысяча двести пятого года, — охранница улыбалась. — Помочь тебе или сама оденешься?
— Сама, — охранница кивнула, вышла в коридор, прикрыла за собой дверь. Ноги плохо держали; одеться удалось не сразу. Эль-Неренн поспешно уселась на кровать — силёнок пока маловато. Долго же она спала. Двадцатое… почти двое суток?
Одеться и умыться было нелегко, но она справилась. Два подвига, за одно утро.
— Сейчас будет завтрак, — дежурная поддерживала её под локоть. — После обеда тебя отвезут на медосмотр.
— Ненавижу медосмотры, — эль-Неренн качнулась, охранница поймала её за локоть.
— Ничего страшного, поверь. Прокатимся в столицу и обратно. Поговорим, если захочешь.
— Вас разжаловали в сиделки? — усмехнулась эль-Неренн.
Дежурная рассмеялась. Хрипло, неприятно.
— Нет, я сама попросила.
— Но почему?
Женщина придвинулась поближе, присела. Перестала улыбаться. Запрокинула голову — указала на два едва заметных шрама, по обе стороны горла, у самой шеи.
— Ты сумела сбежать от Старухи, — женщина взяла эль-Неренн за руку, пристально смотрела ей в глаза. — Оставила её с носом. Я — не сумела.
Эль-Неренн ощутила холодок, проползающий по спине.
— Я поклялась, что отпраздную тот день, когда она заплатит за всё, — дежурная усмехнулась, поднялась на ноги. — Можешь звать меня Хольте. Похоже, сегодня тот самый день. Впрочем, можно отпраздновать позже. Я хотела увидеть тебя, своими глазами.
Эль-Неренн вспомнила слова Виккера. Тогда, вечером, под огнями праздничного салюта.
— Но как вы… как она вас отпустила?
— Думаю, ты догадываешься.
— «Кровь за кровь», — предположила эль-Неренн, тихо. Хольте кивнула. Она вовсе не старуха, поняла девушка. Просто выглядит очень старой. Глаза, голос, походка… ей едва ли за тридцать.
— Я расскажу, если хочешь. Завтракай, я уйду, — дежурная поднялась. — Прогулка через полчаса.
— Что стало с вашей дочерью? — поинтересовалась эль-Неренн, когда охранница была уже на пороге. Хольте вздрогнула, обернулась. Медленно вернулась к столу, присела на корточки.
— Я не говорила, что это была дочь.
Эль-Неренн улыбнулась, выдерживая её взгляд. Дежурная прищурилась, кивнула.
— Я выкупила её. Как раз под Новый год. Собиралась разобраться со Старухой, — встала, тряхнула головой. — Ты успела раньше, но я не в обиде. Я знаю, где её содержат. Зайду как-нибудь, передам привет.
Прогулка — в том самом саду — оказалась приятной. Эль-Неренн ощущала взгляды всех, кто был вокруг. Ощущала почти физически. Но — ни одного презрительного. Некоторые смотрели с уважением, но поспешно опускали глаза, стоило встретиться с ними взглядом.
Эль-Неренн прислонилась спиной к тому самому дереву. Всё ещё видны брызги краски, в самом низу ствола. На душе было и приятно, и мерзко одновременно. Приятно — потому что все, кто хотели ей зла, получили по заслугам. Поделом. Мерзко — по той же причине. Она помнила, смутно, выражение лица «толстого». Он явно хотел мне что-то сказать, неожиданно поняла девушка. Но побоялся.
— Разрешите? — голос директора.
Эль-Неренн рывком поднялась на ноги (горло тут же отозвалось болью), учтиво поклонилась.
— Можно без формальностей, — «Пугало», как звали директора за его спиной, поправило очки и улыбнулось — одними лишь краешками губ. — Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, теариан-то. Хорошо.
— Я хотел бы извиниться, теарин. Вас едва не похитили — у нас никогда такого не случалось. Нет худа без добра, мы взяли почти всех. Двое или трое сбежали, но их, думаю, поймают.
Эль-Неренн кивнула. Директор был не очень приятным человеком, раздражительным и щедрым на наказания. Походил на скелет, обтянутый кожей.
— В случае неприятностей прошу связываться лично со мной, — директор протянул ей карточку. Ого! — Надеюсь, мы с вами будем видеться редко. В этих стенах.
Надо полагать, это была шутка. Эль-Неренн опустила глаза и улыбнулась.
— Выздоравливайте, — директор прикоснулся к её правому запястью и отбыл.
Он меня боится, подумала эль-Неренн. Хорошо это или плохо? В случае с новой комнатой, обслуживанием и расходами на операцию — несомненно, хорошо.
— Думаешь о чём-то неприятном? — Хольте, охранница, сопровождала эль-Неренн. Терапевт — темнокожий коренастый парень лет двадцати пяти — ехал в кабине, с водителем. Они с Хольте — в отделении для «груза», как его обычно называли.
— Да, — отозвалась эль-Неренн. Детектив, взятый в библиотеке учреждения, не читался. С огромным трудом осилила две страницы — и отложила.
— Расскажи, как тебе удалось, — Хольте взглянула девушке в глаза. — Не бойся, никто не слушает. Я умею хранить тайны.
Да, наверное. Эль-Неренн успела связаться с Виккером и попросила выяснить, кто такая Хольте. Тот позвонил, в том числе, инспектору и минут через двадцать подтвердил. Да, всё верно, та же история. «Поймалась» таким же образом. Подавать в суд не стала, даже после того, как покинула дом Рекенте. Да, дочь, шести лет, сейчас живёт у двоюродной сестры. Всё совпало.
Никому не доверяй, эль-Неренн.
— Не люблю вспоминать это.
— Понимаю. Мне непонятно — как ты выбралась из дома. Старуха всегда ходила с двумя мордоворотами. Охрана в доме. Как ты сумела? Это было под Новый год, верно?
— Верно, — эль-Неренн опустила голову. — Под Новый год. Шесть месяцев назад.
Вообще-то прислуге в доме Рекенте покидать поместье не позволялось. Почти никогда. С другой стороны, если следовать прихотям «Старухи», жить можно. У всех людей есть странности. Странности госпожи Рекенте были не настолько сильными, чтобы превращать жизнь в кошмар.
А под Новый год случилось неслыханное — прислуге разрешили съездить в город. Отпраздновать начало года. Не всем — двое остались дежурить, до утра. Ходили слухи, что вся семья Рекенте также отмечает праздник вне дома — оттого и послабление. Так или иначе, но эль-Неренн, выпив минеральной воды, переоделась в выходное — собственное — платье и осталась в своей комнатке, ждать машины.
Проснулась — рывком — примерно за час до Нового года. И похолодела — машина уже уехала. Почему ей не сказали? Дверь не заперта — могли войти и окликнуть.
Стакан с минералкой ещё стоял на столе. Эль-Неренн отхлебнула и поморщилась — вода выдохлась. Неприятный металлический привкус. Гадость, в общем, эта выдохшаяся минералка.
Она выскочила в коридор. Всё в порядке — слышны голоса, охранники. Её действительно не позвали. Что за… Настроение сразу же испортилось. Вот так. А ещё сегодня у неё — день рождения. Ровно в полночь. Мама шутила — всегда можешь сказать, что тебе на год меньше. Родилась ровно в полночь, секунда в секунду.
— Эль-Неренн? — охранник. — Госпожа просила подойти к ней.
Вот оно что. Старуха придумала поручение. Ну конечно, подумала девушка, начиная злиться. И так всю жизнь.
Охранник проводил её по ступенькам вниз, в первый подземный этаж. Общий зал прислуги — прямо. Ей же указали на вторую дверь слева. Охранник держался необычайно почтительно. С чего бы это?
— Входите, — кивнула госпожа Рекенте. Она тоже была в праздничном. Почему не уехала?
Кроме неё, в комнате были два «мордоворота» — личная охрана — и врач. Низкорослый, широкоплечий. Не знай эль-Неренн, что это личный врач госпожи, при встрече на улице приняла бы за бандита.
— Вас не стали будить по моему распоряжению, — пояснила госпожа. Не такая она на вид и старуха. Среднего роста, всё ещё стройная и крепкая. Чёрные глаза — глубоко посаженные, цепкие. В молодости должна была быть красавицей редкой — раз осталась красивой. О такой коже и чертах лица многие лишь мечтают. Не скажешь, что ей почти восемьдесят. Только глаза — взгляд — да руки, когда она снимает перчатки, выдают возраст. А так — больше пятидесяти и не дашь. И голос. Необычайно красивый, полный. По слухам, госпожа в молодости пела в опере. И была знаменита.
— Эль-Неренн, — госпожа закашлялась и врач поспешил к ней. Ясно, зачем он здесь. Опять у госпожи приступ астмы. — Вы проявили себя очень хорошо. Я редко бываю так довольна теми, кто служит мне. Я хотела бы предложить вам остаться у меня ещё на полгода. Сейчас редко найдёшь надёжных людей.
Эль-Неренн оторопела. Слушать подобное было приятно, но почему сейчас?
— Я повышаю вам жалованье, — продолжала госпожа, — и предлагаю новую должность. Я пока ещё не решила, что именно вам предложить. Думаю, вы выберете сами.
— Спасибо, — эль-Неренн поклонилась. — Это честь для меня.
Она так и думала. В тот момент.
Госпожа кивнула.
— Я рада, что вы согласны. Там, на столе, лежит договор. Ознакомьтесь с ним. Это формальность — точно такой же договор вы подписывали, когда я нанимала вас, три месяца назад. Просто формальность. Поставьте подпись, если согласны.
Эль-Неренн думала. Подписывать, вот так, с ходу… Виккер категорически запретил так поступать. Прочитаем — а там посмотрим.