Развитие навыков речи
Разговор – наша основная форма общения и, следовательно, важная веха в развитии детей. Особенно в первый период развития речи родителям трудно расшифровать, что же говорит их ребенок. Иногда дело просто в разнице поколений. На днях во время ужина Кристиан заговорил об «Акинаторе, человеке из Египта, который знает все». Мы подумали, что он говорит о том, что узнал в школе, и стали рассуждать на тему оракула, Тутанхамона и других слов, которые он мог иметь в виду под словом «Акинатор», предполагая, что он не совсем правильно его произносит. Оказалось, что это просто название приложения для мобильных телефонов, которое угадывает, какого человека вы задумали. В любом случае, независимо от разницы между поколениями, речь развивается от совершенно неразборчивой через милые промахи к впечатляющим предложениям. И опять же, этот процесс идет рука об руку с развитием сложного механизма в мозге.
Сразу после рождения дети уже чувствительны к звукам речи. Многочисленные языки, существующие в нашем мире, можно разделить на категории, связанные с ритмом. Большинство языков либо изосиллабические (например, нидерландский, английский и немецкий), либо изохронические (например, французский и испанский). Ритм изосиллабических языков определяется ударением, а изохронических – слогами. Новорожденные дети умеют различать языки из разных категорий, а те, что входят в одну категорию, им различить не удается. Поэтому они слышат разницу между нидерландским и испанским, а между нидерландским и немецким – нет. Этот навык развивается довольно быстро. Примерно через пять месяцев моноязычные младенцы могут отличать свой собственный язык от языка из той же ритмической категории, но еще не могут различить два неизвестных им языка, которые входят в одну и ту же категорию.
Область Брокá и область Вéрнике
Мозг взрослого человека оказывается чрезвычайно приспособленным для создания и понимания речи.
Различные аспекты речи, например семантика (значение слов) и синтаксис (структура слов и предложений), активизируют определенные, разнообразные области мозга. Две важнейшие части мозга, связанные с речью, – это область Брока и область Вернике. Обе они были названы в честь тех, кто их открыл, – французского врача Поля Брока и немецкого врача Карла Вернике, живших в XIX веке. Область Брока расположена в лобной доле мозга с той стороны, которая играет доминирующую роль в том, что связано с речью. У большинства людей доминирующим является левое полушарие, но не у всех. Левое полушарие доминирует примерно у 95 % правшей и у 60 % левшей. Когда в речевой деятельности доминирует правое полушарие, область Брока, соответственно, тоже оказывается справа. Область Брока – самая важная область для формирования речи. Область Вернике расположена в височной доле того полушария мозга, которое доминирует в речевой деятельности, и является самой важной областью, когда мы изучаем понимание речи. У людей с повреждениями мозга в одной из этих областей часто развивается состояние, называемое афазией. Афазия – это расстройство речи, но, поскольку речь, как физиологический процесс, состоит из невероятного количества различных компонентов, существуют и различные формы афазии. При афазии Брока с пониманием речи обычно не возникает проблем, зато нарушены продуктивные речевые навыки. При формировании предложений люди все еще могут вспомнить самые важные слова, но это стоит им больших усилий. Они больше не могут соединять их в связные, грамматически правильные фразы и говорят в телеграфном стиле. Например, если попросить человека с афазией Брока описать, какую работу он раньше выполнял, можно получить подобный ответ: «Э-э-э… продажами… за рабочим столом… офисе. Э-э-э… клиенты. Звонить. Товары в…» При афазии Вернике навыки продукции речи сохранены, но предложения бессмысленны, поскольку слова никак не связаны друг с другом или с контекстом повествования. Поэтому речь беглая и во многих случаях даже непрерывная, но расшифровать ее невозможно. Такой феномен еще называют словесным салатом. Тот факт, что повреждение этих областей мозга приводит к таким специфическим речевым проблемам, подтверждает предположение о том, что наш мозг высоко специализирован для создания и понимания речи и что конкретные «речевые» области выполняют специфические функции – каждая свою.
Столь ярко выраженной специализации мозга еще нет у маленьких детей. Она развивается в ответ на приобретаемый опыт. Как объяснялось ранее, мозг маленьких детей еще очень пластичен. Когда ребенок узнает новое слово (опыт), в мозге образуются новые синапсы. В долгосрочной перспективе этот процесс определяет, как будут выглядеть речевые области мозга. Словарный запас детей обычно начинает развиваться на втором году жизни. Первые (понятные) слова ребенок произносит в возрасте от 12 до 18 месяцев. В этом отношении навыки восприятия речи значительно опережают навыки ее продукции. Дети понимают гораздо больше, чем могут выразить словами. Это полезно иметь в виду, если, например, вы, как и я, часто не в восторге от других участников дорожного движения, а ваши дети в это время сидят на заднем сиденье. В возрасте от 18 до 30 месяцев увеличивается словарный запас, а понимание речи выходит за рамки простого осознания того, на какие предметы указывают окружающие, произнося то или иное слово. Начиная с этого возраста непосредственный контекст становится менее важен для понимания сказанного. Теперь дети понимают слова, которые относятся к вещам, не находящимся в их непосредственном поле зрения. Кроме того, в этом возрасте дети начинают формировать предложения, а значит, применять грамматические правила.
Качественный скачок в развитии речи
Известный качественный скачок в развитии речи обычно происходит в возрасте от 13 месяцев до двух лет. Однако он встречается не у всех детей. У многих детей наблюдается не столько качественный скачок, сколько устойчивая тенденция к увеличению словарного запаса с течением времени. Дети, у которых скачок действительно наблюдается, внезапно, за очень короткое время, узнают значительно больше слов по сравнению с предыдущим периодом. В это время мозг переживает довольно радикальную перестройку. Подобная перестройка происходит независимо от хронологического возраста. Это означает, что «стандартного возраста», в котором мозг начинает специально развивать речевые навыки, не существует. Эта специализация, однако, связана с размером словарного запаса. Ребенок, который начинает говорить рано и уже пережил скачок в развитии речи (например, в 15 месяцев), демонстрирует такую же активацию мозга, как и ребенок, который начинает говорить поздно и переживает тот же скачок только в два года. Это ничего не говорит о конечном результате. Оба ребенка с одинаковой вероятностью будут хорошо учиться в школе и станут умными взрослыми, которые ясно выражают свои мысли. Все это говорит о том, что формирование мозга в этом направлении зависит не от хронологического возраста ребенка, а от его когнитивного развития. Перестройка мозга подразумевает огромное увеличение количества аксонов и дендритов и ускорение миелинизации. Аксоны – это нервные волокна, которые передают информацию от одной клетки мозга к другой. Дендриты – отростки на нервной клетке, которые получают информацию от других клеток мозга. Большинство клеток мозга имеют всего один аксон и множество дендритов. Миелинизация – это процесс, который начинается еще до рождения и продолжается до подросткового возраста. Во время этого процесса вокруг аксонов образуется жировая прослойка (миелиновая оболочка). Благодаря этому жировому слою информация, которую должны передавать аксоны, проходит гораздо быстрее от одной клетки мозга к другой, что позволяет быстрее обрабатывать информацию. Поэтому логично, что скачок в развитии речевых навыков идет рука об руку с ускорением этого процесса, поскольку миелинизация делает мозг гораздо более эффективным. Примерно на 18-м месяце, например, процесс миелинизации в областях Брока и Вернике почти завершается. Кроме того, в это время дети начинают активно использовать продуктивные речевые навыки и понимать грамматические правила – за них отвечают области Брока и Вернике. Таким образом, скачок в формировании речевых навыков – это сложное взаимодействие опыта и развития мозга на физиологическом уровне. Именно в это время начинается сенситивный период в областях мозга, связанных с речью. Они приобретают оптимальную способность к адаптации в ответ на опыт. При нормальных обстоятельствах этот процесс проходит гладко, и четырехлетний ребенок начинает обучение в первой группе детского сада со значительным арсеналом слов и (неосознанным) знанием грамматических правил.
Билингвизм
Кристиан и Макс воспитываются в двуязычной среде. Я всегда говорю по-английски, а мой муж – по-нидерландски. Я начала с Кристиана, потому что мой отец родом из Тринидада и Тобаго и у нас много членов семьи, которые не говорят на нидерландском языке. О билингвизме много говорят и пишут. Считается, что это замедляет развитие доминирующего языка, но в то же время делает детей умнее. Дело в том, что в мультикультурных Нидерландах многие дети воспитываются на двух языках. Поэтому стоит вкратце рассмотреть языковое развитие многоязычных детей. Исследования показывают, что дети, которых полностью воспитывают на двух языках, различают языки с самого начала. Важным источником информации, которую эти дети используют для различения языков, является ритм языка. Если одноязычные дети способны различать свой собственный язык и другие языки в рамках одной категории (изосиллабической или изохронической), то многоязычные дети способны делать это с несколькими языками. Момент появления многоязычия влияет на последующее развитие мозга. У детей, которые начинают изучать второй язык до пяти лет, при использовании этого (второго) языка наблюдается активация в тех же областях, что и у моноязычных взрослых при использовании единственного знакомого языка. Когда дети изучают второй язык после пяти лет, их мозг во взрослом возрасте ведет себя иначе. Хорошо это или плохо – сказать сложно. Например, у них наблюдается более яркая активация в обоих полушариях мозга, в то время как у ранних билингвов и монолингвов активнее оказывается доминирующее полушарие. Подобную активацию у поздних билингвов можно было бы истолковать так, будто «мозг работает интенсивнее», но эта фраза чрезмерно упрощает работу такого сложного органа, как наш мозг. Ясно одно: для оптимального развития двух языков лучше всего начинать изучать второй язык как можно раньше и в любом случае до пяти лет.
Предположение о том, что воспитание на двух языках нарушит развитие доминирующего языка, настойчиво распространяется. Однако ряд исследований показал, что это предположение неверно. Многоязычные дети достигают важных этапов в развитии обоих языков так же быстро, как и одноязычные дети. Введение второго языка не нарушает развитие доминирующего языка. Вопрос о том, делает ли многоязычие детей умнее, открыт для обсуждения. Не потому, что неясно, дает ли изучение сразу нескольких языков когнитивное преимущество, так как это факт, а потому, что наличие этого когнитивного преимущества не всегда означает, что ребенок еще и более умен. Интеллект – чрезвычайно субъективное понятие. Эта тема будет подробно рассмотрена в следующей главе. Когнитивное преимущество относится к способности переключаться между различными задачами, которые приходится выполнять одновременно. У многоязычных детей это получается лучше. Однако это очень специфический когнитивный навык, и поэтому он не является показателем общего интеллекта.
Развитие памяти
Наша память невероятно сложна. Она состоит из множества различных типов, таких как сенсорная, кратковременная и долговременная память. Долговременную память можно разделить на эксплицитную и имплицитную, при этом эксплицитная память состоит из эпизодической и семантической, а имплицитная – из процедурной памяти и кондиционирования среди прочего. О развитии памяти написано бесчисленное количество книг, и если бы я стала подробно рассматривать каждую часть, то этого хватило бы на отдельную книгу. Поэтому я ограничусь одним конкретным, чудесным явлением, которое узнает каждый: инфантильная амнезия. Это одна из форм амнезии, от которой мы все страдаем. Суть состоит в потере памяти почти обо всех событиях, произошедших до возраста четырех лет. Это происходит в результате ограничений в автобиографической памяти, которая хранит воспоминания о нашей собственной жизни. Поэтому у нас возникает амнезия только на воспоминания о конкретных событиях, при которых мы присутствовали. Например, у нас (к счастью) не бывает амнезии процедурной памяти, иначе жизнь была бы гораздо сложнее. Процедурная память связана с навыками, которым мы обучаемся, поэтому ее еще называют мышечной памятью. Если бы у нас была инфантильная амнезия в этой области, то, став взрослыми, мы бы забыли, как ездить на велосипеде, ходить и есть. К счастью, эта амнезия ограничивается автобиографическим вариантом. Зигмунд Фрейд был первым, кто заговорил об инфантильной амнезии. По его словам, это результат подавления травмирующих событий из раннего детства. Так Фрейд объяснял практически все, но конкретных доказательств он так и не представил, поэтому в современной психологии его объяснения не воспринимают так уж серьезно. Сложность исследований потери памяти заключается в отсутствии информации о том, что именно люди забывают. В течение долгого времени для построения карт памяти детей с целью лучше понять инфантильную амнезию использовались различные методы. Существует несколько возможных объяснений. Одно из них заключается в том, что маленькие дети еще не умеют описывать события в открытой, декларативной форме. Это означает, что они еще не способны сохранять их в памяти таким образом, чтобы потом активно вспоминать и выражать словами. Это обязательное условие для работы автобиографической памяти, потому что, не имея возможности активно вспомнить и выразить что-то словами, пересказать это тоже не получится. Однако есть исследования, которые показывают, что дети уже в возрасте шести месяцев демонстрируют навыки декларативного или открытого запоминания. Поэтому оно опровергает это утверждение.
Другое объяснение заключается в том, что с возрастом резко увеличивается так называемый интервал удержания информации. Интервал удержания – это срок, в течение которого мы можем хранить информацию. Это период между тем, когда что-то происходит, и тем, когда мы пытаемся это вспомнить. Если младенцы и маленькие дети за несколько дней или недель забывают, что они что-то видели, неудивительно, что, став взрослыми, они не имеют доступа к воспоминаниям того периода много лет или даже десятилетий спустя. Верно и то, что с годами мы все более гибко подходим к извлечению воспоминаний. У маленьких детей объем памяти тесно связан с обстоятельствами, при которых произошло событие. Событие и обстоятельства объединяются, так сказать, в единый пакет, и весь этот пакет сохраняется в памяти. Поэтому для повторного доступа к нему нужно оказаться в абсолютно таких же обстоятельствах. Таким образом, изменения нарушают процесс восстановления памяти. От этого маленьким детям труднее получить доступ к воспоминаниям на основании обстоятельств, которые не имеют отношения к первоначальному событию. Поскольку точь-в-точь повторить обстоятельства почти невозможно, воспоминания раннего детства восстанавливаются очень слабо. В конце концов они теряются.
Еще одно, последнее объяснение связано с развитием гиппокампа, центра памяти в нашем мозге. События, которые мы сохраняем в памяти, всегда сначала попадают в гиппокамп. Там они задерживаются ненадолго, пока не перейдут в долговременную память в других областях мозга. Временное сохранение информации в гиппокампе у маленьких детей затруднено, поскольку он все еще продолжает развиваться. Это означает постоянное образование новых нейронов, что приводит к изменению гиппокампа. Вследствие подобных непрерывных изменений временно хранящиеся в гиппокампе события теряются и не попадают в долговременную память. При этом нельзя утверждать, что одно из этих объяснений истинно, а остальные – нет. Вполне вероятно, что, как и в случае со многими другими вопросами о нашем мозге, все эти объяснения вместе составляют одну целую часть головоломки.