янет его вниз. Обычный конфликт в мозгу предстает в виде независимого поведения двух полушарий.
Как правило, синдром чужой руки проходит через несколько недель после операции, по мере того как два полушария используют оставшиеся связи для восстановления координации. Но это нарушение служит доказательством того, что наши действия являются результатом огромного количества битв, которые непрерывно начинаются и заканчиваются во тьме нашего черепа.
Информация из левой половины поля зрения поступает в правое полушарие и наоборот. В результате если появляющееся на мгновение слово делится полем зрения пополам, то каждое полушарие пациента с разделенным мозгом увидит только половину слова.
Дилемма трамвая. Когда людей спрашивают, как они поступят в этой ситуации, почти все говорят, что переведут стрелку. В конце концов, лучше погибнет один, чем четверо, правда?
Дилемма трамвая, сценарий 2. В данной ситуации почти никто не выражает желания столкнуть человека. Почему? На этот вопрос отвечают так: «Это будет убийство» или «Это просто неправильно».
Постойте. Разве в обоих случаях вы решаете не одно и то же уравнение? Пожертвовать одной жизнью ради спасения четырех? Почему же при втором сценарии результаты так сильно отличаются? Сторонники этики и морали рассматривали эту проблему с разных сторон, но нейровизуализация смогла дать вполне определенный ответ. Первый сценарий мозг воспринимает как чисто математическую проблему. Дилемма активирует зоны мозга, связанные с решением логических задач.
Несколько областей мозга наиболее активно участвуют в решении логических задач.
При втором сценарии вы должны вступить в физический контакт с человеком и толкнуть его навстречу смерти. Это подключает к принятию решения дополнительные нейронные сети: зоны мозга, связанные с эмоциями.
В решении, толкнуть ли невинного человека навстречу гибели, активное участие принимают сети, связанные с эмоциями, и они могут изменить результат.
При втором сценарии мы оказываемся в центре конфликта двух систем с противоположными мнениями. Сети, связанные с рациональным мышлением, говорят, что одна смерть предпочтительнее четырех, но сети, управляющие эмоциями, включают инстинктивное чувство – невинного человека убивать нельзя. Вы разрываетесь между двумя противоположными побуждениями, и результат ваших размышлений, скорее всего, будет не таким, как при первом сценарии.
Дилемма трамвая проливает свет на ситуации, с которыми мы сталкиваемся в реальной жизни. Примером может служить современная война, которая теперь больше похожа на перевод стрелки, чем на сталкивание человека на рельсы. Когда человек нажимает кнопку запуска стратегической ракеты, в этом участвуют только нейронные сети, связанные с решением логических задач. Управление беспилотным аппаратом может превратиться в разновидность видеоигры; кибератаки наносят ущерб на расстоянии. Здесь в работу включаются сети, связанные с рациональным мышлением, но не обязательно с эмоциями. Дистанционная война снижает остроту внутреннего конфликта, облегчая принятие решения.
Один мудрец предложил имплантировать кнопку запуска ракет с ядерными боеголовками в грудную клетку лучшего друга президента. В таком случае президент, решивший запустить ракеты, был бы вынужден прибегнуть к физическому насилию над другом, вскрыв ему грудь. Это привлекло бы к принятию решения нейронные сети, связанные с эмоциями. В решениях, касающихся жизни и смерти, чистая логика может быть опасна; наши эмоции – это влиятельный и зачастую мудрый электорат, и мы проявили бы беспечность, исключив их из парламентского голосования. Мир не станет лучше, если мы все будем вести себя как роботы.
Нейробиология – новая наука, но интуиция имеет долгую историю. Древние греки считали, что мы должны смотреть на свою жизнь как на колесницу. Мы все возницы, пытающиеся сдержать двух лошадей: белую лошадь рассудка и черную лошадь страсти. Каждая из них тянет в свою сторону. Наша задача – управлять обеими так, чтобы держаться по центру дороги.
В нейробиологии мы часто сталкиваемся со следующей ситуацией: значение эмоций мы можем понять, понаблюдав за тем, что происходит, когда человек лишается способности включать их в принятие решений.
Состояние тела помогает принять решение
Эмоции не просто обогащают нашу жизнь – они необходимы для принятия решений о наших действиях. Это иллюстрирует случай Тэмми Майерс, бывшего инженера, которая разбилась на мотоцикле. Следствием аварии стало повреждение орбитофронтальной коры, зоны, расположенной непосредственно над глазницами. Этот участок мозга играет важную роль в объединении сигналов, поступающих от тела. Эти сигналы сообщают другим отделам мозга о состоянии тела – голод, тревога, волнение, смущение, жажда, радость.
Тэмми не похожа на человека с серьезным повреждением мозга. Но, проведя с нею даже пять минут, вы поймете, что она с трудом справляется с повседневными жизненными проблемами. Она может описать все за и против того или иного варианта действий, но даже в простейших ситуациях не в состоянии сделать выбор. Утрата способности суммировать свои чувства значительно затруднила принятие решений. Теперь Тэмми не чувствует разницы между вариантами действий. Результатом становится пассивность – Тэмми сообщает, что может целый день пролежать на диване.
Повреждение мозга Тэмми указывает нам на важный аспект принятия решений. Вопреки распространенному мнению о том, что мозг управляет телом с верхнего уровня, существует непрерывная обратная связь. Сигналы о физическом состоянии позволяют быстро оценить, что происходит и что с этим делать. Тело и мозг должны поддерживать тесную связь, чтобы мы могли сделать выбор.
Представьте такую ситуацию: вы хотите передать соседям посылку, по ошибке доставленную вам. Но, когда вы приближаетесь к воротам, соседская собака начинает рычать, оскалив зубы. Откроете ли вы ворота, чтобы подойти к входной двери дома? Решающим фактором будет вовсе не знание статистики нападений собак. Угрожающая поза животного запустит физиологические реакции в вашем организме: учащенный пульс, спазмы в животе, напряжение мышц, расширение зрачков, изменение уровней гормонов в крови, раскрытие потовых желез и т. д. Эта реакция является автоматической и бессознательной.
В тот момент, когда вы стоите у ворот, взявшись за задвижку, вы можете воспринимать самую разную информацию (например, цвет собачьего ошейника), но мозгу требуется знать только одно: встречаться ли вам с собакой или передать посылку другим способом. Решить эту задачу помогает ваше физическое состояние, которое служит суммарной оценкой ситуации. Физиологическую сигнатуру можно рассматривать как сообщение общего характера: «Дело плохо» или «Это не проблема», – которое подсказывает мозгу ответ.
Мы ежедневно оцениваем свое физиологическое состояние. В большинстве случаев эти сигналы довольно слабые, и мы их не замечаем. Однако они играют важную роль в нашем выборе. Возьмем, к примеру, супермаркет: именно здесь Тэмми буквально впадает в ступор, не в состоянии принять решение. Какие взять яблоки? Какой хлеб? Какое мороженое? На покупателей обрушиваются тысячи вариантов выбора, и в результате мы тратим драгоценные часы жизни, стоя в проходах между полками и пытаясь заставить свои нейронные сети сделать выбор. Обычно мы этого не осознаем, но справиться с этой пугающей задачей нам помогает тело.
В большинстве ситуаций внешней информации слишком много, и поэтому невозможно принять решение исключительно при помощи логики. Для управления этим процессом нам требуется общий вывод: «Здесь мне ничто не угрожает» или «Здесь опасно». Физиологическое состояние организма поддерживает двусторонний диалог с мозгом.
Допустим, вы хотите купить суп. Информации, которую требуется оценить, слишком много: калории, цена, содержание соли, вкус, упаковка и т. д. Будь на вашем месте робот, он застрял бы в супермаркете на целый день, пытаясь сделать выбор, поскольку нет никакого очевидного способа понять, какая информация более значима. Чтобы принять решение, необходимо некое резюме. Его помогает составить обратная связь с телом. Мысль о цене может бросить вас в пот, воспоминание о супе из курицы с лапшой может вызвать слюноотделение, а от мысли о густоте другого супа к горлу может подступить тошнота. Вы симулируете ощущения от разных супов, которые помогают быстро дать оценку супу А, затем супу Б, и эти оценки смещают баланс в ту или иную сторону. Вы не извлекаете данные из надписей на банках, а чувствуете их. Эти эмоциональные сигнатуры слабее, чем те, которые связаны с лающей собакой, но смысл остается тот же: любой выбор связан с физиологическим состоянием. Организм помогает принять решение.
В предыдущем примере, когда вы выбирали между мятным и лимонным вкусом йогурта, битва шла между нейронными сетями. Именно физиологические сигналы организма сыграли решающую роль и помогли одной нейронной сети взять верх над другой. Травма мозга лишила Тэмми способности вовлекать физиологические сигналы в процесс принятия решений. Женщина может быстро дать общую оценку вариантам выбора или расставить приоритеты для разнообразной информации, которую она в состоянии артикулировать. Вот почему Тэмми бо́льшую часть времени проводит на диване: ни один из вариантов выбора не имеет для нее эмоциональной ценности. В результате нет никакого способа склонить чашу весов в пользу той или иной группы нейронов. Дебаты в ее «нейронном парламенте» могут длиться бесконечно.
Поскольку нашему сознанию доступно далеко не все, мы обычно не имеем полного доступа к сигналам тела, которые определяют наши решения. Бо́льшая часть происходящего в организме находится гораздо ниже уровня сознания, тем не менее эти сигналы влияют на то, как мы сами себя воспринимаем. Например, нейробиолог Рид Монтегю обнаружил связь между политическими взглядами человека и его эмоциональной реакцией. Он сканировал мозг участников эксперимента, измеряя их реакцию на серию картинок, которые должны были вызывать отвращение: от фекалий до трупов или кишащей насекомыми еды. Потом испытуемым предлагали участие еще в одном эксперименте, и, если они соглашались, им приходилось десять минут отвечать на вопросы, связанные с их политическими взглядами: их спрашивали об отношении к запрету на владение оружием, абортам, добрачному сексу и т. д. Монтегю выяснил, что чем сильнее отвращение, испытанное в первой части эксперимента, тем более консервативен человек в своих взглядах, а чем слабее отвращение, тем либеральнее взгляды. Эта связь настолько сильна, что реакция мозга на единственное неприятное изображение предсказывает результаты идеологического теста с точностью до 95 %. Политические убеждения рождаются на стыке духовного и телесного.