А тех похитителей мы нашли. И побили. Ах, как мы их били! Внушали, что детей воровать и использовать в разборках, – грех великий. Мы ж казаки, православные. Взял я тогда, правда, тоже грех на душу – главного ихнего мы всё же на ломик подвесили. Потому как нехорошо он с девочкой обошёлся.
А потом в задницу ему ломик и воткнули… Но ты не хмыкай, ему уже не больно было. Почти… На фоне всего перед тем пережитого».
Наконец, третье, после очередной стопки прихлопнул ладонью по столу Тихон. Что стало важным теперь. Россия опять проснулась и опять обнаружила у себя интересы. Но в качестве опять-таки ответственного правового государства она не всегда может позволить себе обеспечить их напрямую. Или правового поля не хватает, или светиться нельзя. И тогда некоторые патриотически настроенные люди ищут некие самостоятельные организации. Которым можно поручить представить интересы России неформально, но действенно. Либо сами создают такие организации. Ну, как действуют такие же люди, скажем, в США…
Есть тут одна закавыка: действия иногда требуются быстрые и решительные, но государственным спецслужбам поручить их нельзя. Либо специализация не позволяет, либо политические соображения. Либо законодательные ограничения, через которые государство своим спецслужбам переступить не позволяет, не то в разнос пойдут. Опыт в тридцатые годы в этом смысле большой появился.
«И вот, знаешь, были в революционные и потом годы такие особые боевые отряды ЦК, – с насторожившей Алексея ленцой сказал Тихон. – Наряду с ЧК, с частями особого назначения, всякими прочими структурами. Такой как бы личный резерв партии.
Чего этот личный резерв всего делал, – вряд ли и историки знают. Скорее всего, засекречено и по сей день. Но сам понимаешь, если есть потребность, то появится и функция. Вот мы подчас этой функцией и выступаем…»
«А кто сейчас ЦК?» – спросил Алексей.
«Тебе поимённо состав назвать? – ухмыльнулся Тихон. – Всё просто, капитан. Кто империей управляет, тот и ЦК».
«Парадоксальненько, – протянул Алексей. – Империя и ЦК? Не ЦК ли и разрушил империю?»
«Плюнь, – посоветовал вдруг очень серьёзно Ященко. – Одну разрушил, другую построил… Это – игры политиков. А Россия – всё равно империя. Только не империалистическая. То есть построенная не за счёт ограбления колоний, а соборная».
«Православная?» – хмыкнул Кравченко.
«Соборная. Общий дом. Иначе в ней жить не получается. Как только кто отдельную квартиру заводит – тут и жди гражданской войны. Холодной или горячей».
Алексей повертел эту мысль в голове. В госпитале Тихон об этом не рассуждал. А уж какие по политике разговоры вели! Опасался, а теперь нет? Вряд ли. Ведь в госпитале-то свеженького ещё, неизвестного и непонятно куда нацеливающегося Путина тот же Ященко куда как критически обсуждал! Алексею приходилось даже защищать президента – всё ж под его управлением вторая чеченская победной оказалась. Смыли позор Хасавюрта…
«Вот сильный был политик Ленин, – продолжал между тем Тихон, держа на вилке обречённо повисший солёный огурчик. – Ладно, признаем: в октябре 17-го он поднял власть, валяющуюся под ногами. Хотя если бы не он, большевики её не подобрали бы. Просто потому, что остальные главные лица в партии особо в восстание не рвались.
Но! Потом-то надо было победить в такой Гражданской, которая случилась! И победили! И вот это – мирового уровня политика. Самому Наполеону меньше трудиться пришлось ради власти!»
Чокнулись, закусили.
«Но Ленин был доктринёр, – ого, какими словами оперирует казачина сошный-почвенный! – Потому настоял на совершенно дурацком и, как показала история, преступно-идиотском решении – разделить империю на союзные республики. Единое тело – на несамостоятельные огрызки. Пока Сталин правил – это не имело большого значения. А как только инерция его правления закончилась – всё и развалилось. Ибо – можно! КПСС разрешила!
Вот только история последних двадцати лет доказала, что самостоятельными отвалившиеся куски империи быть не могут. И не потому, что не умеют – в конце концов в подавляющем большинстве бывших республик у власти бывшие коммунисты остались, даже в Прибалтике. А где-то, как в Казахстане или Узбекистане, и вовсе прежние члены политбюро. В непрофессионализме политическом не упрекнёшь. А кого? Ислам-акэ Кяримовэ? Нурсултан-ата Назар-бая? Гейдар-муаллим Алиева, покойничка? Те ещё монстры политические! А вот не выходит ни у кого каменный цветок!»
«Прибалтика хорошо живёт…» – попытался возразить Алексей.
«Да брось! – поморщился Тихон. – Только за счёт перевалки наших грузов. Порты убери, империей, кстати, построенные, – и амба всей твоей Прибалтике. Да все, все бывшие республики живут только за счёт остающейся привязки к России. А кто отвязался – тот не живёт, а телепается. Вон как Грузия или Молдавия. Казахстан хорош, не спорю, но опять-таки на три четверти жив за счёт неразрывной привязки к Уральскому экономическому району. Туркестанские малыши, сам видишь, наполовину в феодализм вернулись, а второй половиной опять-таки за Россию цепляются. Туркмения разве что на газе своём вполне самостоятельна. Но только до тех пор, покамест в мире существует негласное признание, что в пределах границ Союза – зона исключительных интересов России. Или, думаешь, отчего иначе Запад подёргался, да бросил Грузию после Пятидневной войны? Потому что Путин зубы показал: моё, мол, не нарушай установленного порядка».
«Я, кстати, с тобой эту тему не зря обсуждаю, – подхватив на вилку шматок капустки, заметил Ященко, совершенно трезвыми глазами глядя на собеседника. – Нам в том числе и в этих вопросах приходится иногда работать. Поэтому ты про газетки и телевизор забудь, а мыслить начинай реально».
«Да я и так», – пожал плечами Алексей. Газеты он действительно не читал ещё с армии, а по телевизору смотрел в последнее время только «Интернов».
«Вот и правильно, – одобрил шеф. – Кто у нас ещё? Азербайджан ничего, тянет. Ильхам, хотя и шалопаем был в юности, оказался достойным сыном своего отца. Да и школу МГИМО не спрячешь…»
«Шалопаем? – не сразу догнал Алексей. – Я слыхал, что он даже преподавал в МГИМО…»
«Дамы, ваше высокоблагородие, дамы, – ухмыльнулся Тихон. – Хороший, наш человек. При том, что жена у него – ой, красавица! Мехрибан Ариф Кызы…»
Он поднял глаза к потолку.
«Подожди, когда же я её в первый раз видел? А! В 94-м году. Я ещё молодой, а ей было тридцать лет тогда. Так я сомлел, как мальчишка, когда её увидел! Но дело не в этом! – позже Алексей убедился, что это была одна из наиболее часто употреблявшихся присказок шефа. – У Азербайджана проблема в том, что ресурсов – нефти и газа – не так много осталось, как про то в Баку говорят. Европу запитать не хватит. Потому Ильхам, при всех тёрках с Арменией, чётко оглядывается на Москву и не дёргается.
Заметь себе: не потому, что боится не справиться – хотя этого боится тоже. Азеры – не воины, я это ещё в армии увидел. Это не мешает им быть хорошими людьми. Торговцы вон замечательные. Ну вот специализация такая, что поделать. Армяне тоже большими победами не знамениты, но это – куда больше бойцы. Особенно карабахские.
А потому умница Ильхам резких движений не совершает, что знает: негласно международно-правовая система поддерживается на всей системе прежних договоров. Понимаешь? Не на свеженьких, а на тех, что по результатам войн заключены были. И отменяют их только результаты новых войн. Или ликвидация правосубъектности соответствующего государства…»
Нет, непростой Тихон казачок, ой непростой! – ещё раз подумал Алексей.
«Потому Азербайджан у нас продолжает находиться “под крышей” Гюлистанского договора, то есть по-прежнему считается российским правовым пространством, – продолжил Тихон. – По той же причине никто не хватал Армению или Молдавию после развала Союза. Другие договоры, но принцип тот же. А Прибалтику пиндосы забрали, потому что Россия от неё в 1920 году сама отказалась. Как от Финляндии и Польши.
Словом, экономически и политически все к России привязаны. И отделиться от неё окончательно могут только с её согласия. Скажем, договориться о каком-то разумном процессе развязывания экономик – а что ты сделаешь, коли все друг к другу намертво привязаны? Экономически-то республика всё равно остаётся частью организма России. Пусть большой России, Российской империи. Но остаётся.
А без согласия… Не, даже и думать страшно. Гражданская война, как минимум…»
Ох, как прав был тогда шеф! Вот она, гражданская война…
Дальнейшие годы были интересным временем. Разумеется, задачи перед Алексеем Кравченко поначалу ставили несложные. Навести справки о человеке. Проследить за его «лёжками». Поработать в силовом прикрытии.
Алексей исполнял всё старательно и вдумчиво, даже предусмотрительно. Ему всегда по жизни хватало одного урока для продуктивных выводов. А шатойский урок был весьма действенным.
Наряду с вполне рутинной для любого ЧОПа деятельностью – «Антей», конечно, овощебазы не охранял, но эскортные и подобные услуги оказывал, – кое в каких делах он был полезен людям весьма влиятельным. Выступавшим как от своего имени, так и от имени государства. В последнем случае конечно же – сугубо неформально.
В политику, впрочем, «Антей» не вмешивался – «мозгов у нас мало для политики», говаривал Ященко. Но поучаствовали в дискредитации «белоленточных» протестов: посодействовали минимизации их финансирования, проследили и частично пресекли ряд схем взаимодействия между политизированными НКО и заграницей. Пару раз Алексей в группах туристов выезжал за границу. Ничего незаконного – только встречи и договорённости с некими «коллегами», указанными «в ЦК». Чисто гражданская работа. Ну, разве что один раз вытаскивали двоих неких с сопредельной территории Грузии. Прошли, как по ниточке. Причём операцию планировал и проводил как раз Алексей.
Старания нового сотрудника не остались незамеченными. Уже через год Кравченко стал десятником – в «Антее» была собственная «табель о рангах», взятая, впрочем,