Он прикинул, что охранников где-то под сотню. У вертолета собралось человек двенадцать, на ферме и в поселке работали порядка тысячи двухсот пеонов. С учетом того, что часть охранников отдыхала, прибавив к ним обслугу особняка и человек двадцать техников, которые работали в генераторной и различных мастерских, не связанных с аэродромом, Декстер понял, какая ему противостоит армия. При этом он еще не видел особняк и его оборонительные укрепления. В том, что они есть, Декстер не сомневался.
Перед полуднем Пол Деверо позвонил своему заместителю:
– Кевин, ты должен поехать к нашему другу. Я с ним говорил. Он рассержен. Могу тебе сказать, что его роль в проекте «Сапсан» главнейшая. Он не должен дать задний ход. Придет день, и ты все узнаешь. А сейчас побудь с ним, пока незваного гостя поймают и нейтрализуют. Похоже, вертолет серба сломался. Попроси у полковника джип и поезжай на полуостров. Позвони, как только доберешься туда.
В середине дня Декстер увидел, как небольшое судно подошло к самым скалам. Портовые краны подхватывали большие ящики с палубы и из трюмов и переносили их на бетонную площадку, где уже стояли пикапы с плоскими платформами вместо кузовов. На полуостров завозилось все то, что не росло на полях и в садах фермы. Последней кран переправил на сушу тысячегаллоновую алюминиевую цистерну. Точно такая же, но пустая, отправилась на палубу корабля, который тут же отошел от берега, развернулся и лег на обратный курс.
В начале второго внедорожник, пройдя проверку в седловине, спустился к поселку-колонии. С надписями «Полиция Сан-Мартина» на бортах. Рядом с водителем сидел пассажир.
Проехав по поселку, синий «Лендровер» остановился у ворот. Водитель вылез из кабины, показал свое удостоверение охранникам. Те позвонили, вероятно, в особняк за инструкциями.
Тем временем пассажир тоже вылез из кабины и с любопытством огляделся. Повернулся, чтобы получше рассмотреть горный хребет, через который только что проехал. Декстер навел бинокль на его лицо.
На Кевина Макбрайда увиденное произвело не меньшее впечатление, чем на наблюдателя, затаившегося на вершине горы. Проектом «Сапсан» Кевин под началом Пола Деверо занимался уже два года, с первых контактов и вербовки серба. Он видел все материалы, полагал, что знает все, однако с сербом никогда не встречался. Это сомнительное удовольствие Деверо зарезервировал за собой.
Синий полицейский джип покатил к стене, огораживающей особняк, которая вздымалась все выше по мере приближения к воротам.
В левой половине ворот открылась маленькая дверца, из нее вышел мужчина крепкого телосложения, в брюках и цветастой рубашке навыпуск. Полы прикрывали ремень, на котором висел «глок» калибра 9 мм. Макбрайд мужчину узнал, видел его фотографию в досье серба: Кулач, единственный, кого серб привез с собой из Белграда, постоянный телохранитель бандита.
Мужчина подошел к пассажирскому сиденью, взмахом руки предложил Кевину выйти. Проведя на чужбине два года, он по-прежнему говорил только на сербскохорватским.
– Muchac gracias. Adios,[57] – попрощался с водителем-полицейским Макбрайд.
Тот кивнул, стремясь побыстрее вернуться в столицу.
За громадными воротами из дубового бруса, которые открывались мощным электродвигателем, стоял стол. Макбрайда обыскали на наличие оружия. Вещи из дорожной сумки досмотрели на столе. Дворецкий, весь в белом, спустился с верхней террасы, дожидаясь, пока закончится проверка.
Кулач что-то буркнул, кивнул. С дворецким во главе, он подхватил дорожную сумку, все трое поднялись по ступенькам. Вот тут Макбрайд и смог рассмотреть особняк.
Трехэтажный, высившийся среди ухоженных лужаек. Два пеона, одетые в белое, возились вдалеке на цветочной клумбе. Особняк не так уж и отличался от многих роскошных вилл на французской, итальянской и хорватской Ривьерах, каждая комната на втором и третьем этаже имела отдельный, глубокий балкон, так что жаркие солнечные лучи до самой комнаты не добирались.
Выложенный каменными плитками внутренний дворик на несколько футов возвышался над основанием ворот, но находился ниже верхнего уровня огораживающей оконечность полуострова стены. С гребня хребта внутренний дворик, конечно, просматривался, но с более близкого расстояния ни один снайпер не смог бы взять на мушку тех, кто там находился.
Во дворике поблескивал синевой бассейн, позади него стоял большой стол из белого каррарского мрамора, на каменных ножках. Стол накрыли к ленчу, на белоснежной скатерти сверкали хрусталь и серебряные столовые приборы. Рядом, на маленьком столике, окруженном плетеными креслами, стояло серебряное ведерко со льдом, в котором охлаждалась бутылка шампанского «Дом Периньон». Дворецкий с поклоном предложил Макбрайду сесть. Телохранитель остался на ногах. А через минуту-другую из глубокой тени, отбрасываемой виллой, вышел мужчина в белых слаксах и кремовой шелковой рубашке с короткими рукавами.
Кевин Макбрайд с трудом узнал человека, который не так уж и давно был Зораном Зиличем, бандитом из белградского района Земан, приближенным Милошевича, известным представителем преступного мира Германии и Швеции, убийцей на боснийской войне, торговцем наркотиками и оружием, казнокрадом, по которому давно плакала тюрьма, а то и электрический стул.
Новое лицо сильно отличалось от фотографии в досье Зилича, хранившемся в ЦРУ. Этой весной швейцарские хирурги потрудились на славу. Славянскую бледность заменил тропический загар, и только тончайшие белые линии шрамов отказывались темнеть.
Но Макбрайду как-то сказали, что уши, так же как отпечатки пальцев, индивидуальны у каждого человека, и изменить их можно только хирургически. У Зилича уши остались прежними, как и отпечатки пальцев, а когда они обменивались рукопожатием, Макбрайд заметил, что у хозяина поместья красновато-коричневые, звериные глаза.
Зилич сел за мраморный стол, кивком предложил Макбрайду занять второй пустующий стул. Последовал быстрый обмен фразами на сербскохорватском между Зиличем и телохранителем. Мускулистый головорез отправился куда-то еще.
Очень молодая несимпатичная местная девушка в голубой униформе наполнила два бокала шампанским. Зилич не стал произносить тост. Несколько мгновений смотрел на искрящуюся пузырьками желтоватую жидкость, а потом залпом осушил бокал.
– Этот человек, – говорил он на хорошем, пусть и не безупречном английском, – кто он?
– Точно мы не знаем. Выполняет частные заказы. Очень скрытный. Известен только по выбранному им самим кодовому имени.
– И какое же оно?
– Мститель.
Серб на мгновение задумался, потом пожал плечами. Появились еще две девушки, начали обслуживать хозяина и гостя. На закуску подали тарталетки с перепелиными яйцами и спаржу в сливочном масле.
– Все местное? – спросил Макбрайд.
Зилич кивнул.
– Хлеб, салаты, яйца, молоко, оливковое масло, виноград… Я все видел, когда мы проезжали по поместью.
Вновь кивок.
– Почему он охотится за мной? – спросил серб.
Макбрайд не мог назвать истинную причину. В этом случае серб наверняка бы решил, что ему больше нет нужды сотрудничать с США или одним из федеральных ведомств, понял бы, что прощения не будет. А Деверо строго-настрого наказал успокоить серба, дабы тот не вышел из проекта «Сапсан».
– Мы не знаем. Но кто-то вас заказал. Возможно, давний враг из Югославии.
Зилич, обдумав его слова, кивнул. В Югославии у него осталось немало врагов.
– Почему вы так поздно спохватились, Макбрайд?
– Потому что не подозревали о его существовании, пока вы не пожаловались на самолет, который пролетел над вашим поместьем и сфотографировал его. Вы записали регистрационный номер. И правильно сделали. Потом послали людей в Гайану. Мистер Деверо думал, что нам удастся его найти, опознать и остановить. Но он ускользнул от нас.
Лобстеров подали холодными, в майонезе, который тоже приготавливали в поместье из местных ингредиентов. На десерт принесли виноград, персики и очень крепкий кофе. Дворецкий предложил кубинские сигары, удалился лишь после того, как мужчины их раскурили. Серб молчал, глубоко задумавшись.
Три симпатичные официантки стояли у стены дома. Зилич повернулся, указал на одну, щелкнул пальцами. Девушка побледнела, но повернулась и ушла в дом, вероятно, чтобы подготовиться к приходу хозяина.
– В этот час я отдыхаю. Таков местный обычай, и очень неплохой. Но, прежде чем я уйду, позвольте мне кое-что вам сказать. Я создал эту крепость вместе с майором ван Ренсбергом, с которым вы сейчас встретитесь. Я не сомневаюсь, что это самое безопасное место на земле. Я не верю, что ваш наемник сможет проникнуть сюда. Если проникнет, то не выйдет отсюда живым. Система безопасности проверялась не один раз. Этот человек мог уйти от вас, но ко мне ему подобраться не удастся. Пока я буду наслаждаться сиестой, ван Ренсберг договорится с вами об осмотре поместья. А потом вы сможете позвонить мистеру Деверо и сказать, что кризис миновал. И пока волноваться ему не о чем.
У Адриана ван Ренсберга тоже было богатое прошлое. В период правления в ЮАР Националистической партии и проведения политики апартеида он служил в Бюро государственной безопасности, ненавистном БГБ, и продвигался по службе благодаря тому, что не гнушался экстремальных методов дознания.
После передачи власти Нельсону Манделе он присоединился к ультраправой партии, возглавляемой Эженом Терри-Бланшем, а после ее развала счел за благо покинуть страну. Несколько лет работал экспертом по безопасности в мелких фашистских партиях Европы, а потом попался на глаза Зорану Зиличу и получил работу, о которой не мог и мечтать: продумать, спроектировать и построить гасиенду-крепость на полуострове Эль-Пунто, а потом обеспечить ее функционирование.
Фигурой южноафриканец отчасти напоминал полковника Морено, но место жира в основном занимали мышцы. И только живот, нависающий над широким кожаным ремнем, выдавал любителя пива.