легким налетом иронии скрывалось что-то суровое, строгое. В его взгляде порой сквозил и ветер севера, и холодная сталь настоящей мужской работы, и что-то еще… пустота какая-то, вроде.
– А ты не так уверен в себе, как пытаешься показать другим, – прервал вдруг наш бессмысленный обмен словами Игорь.
– Опа, и че?
– Да, в тебе есть какие-то зачатки уверенности, – замявшись на секунду от моего «и че», продолжил давить Игорь, – но на самом деле ты жутко боишься.
– Чего боюсь? – возмущенно спросил я, переворачиваясь на бок, приподнимаясь на локте.
Игорь лишь усмехнулся и сделал знак официанту повторить наши напитки.
– Все мы чего-то боимся. И ты, и я. (Я)
– Да, всё так. Но кто-то умело прячет свой страх. А кто-то не умеет – (Игорь)
– А я?
– Ты сам можешь ответить на свой вопрос.
– Я умело это прячу!
– Значит, так и есть, – флегматично отозвался Игорь и пристально посмотрел на меня. – Главное для любого мужика – это уверенность. Нет ничего этого важнее. Не важно, что ты делаешь: идешь за пивом, удовлетворяешь женщину или правишь империей. Все дело именно в ней, в уверенности.
– Пожалуй, соглашусь.
– Пожалуй? Ты это серьезно?
– Конечно, ведь это ж какой удар для моего самолюбия – соглашаться с другим человеком.
– А ты все же в теме, – усмехнулся Игорь и отвлекся на принесенный ром.
– Естественно. Я же такой, как и все остальные.
– Может, и так, – рассеянно ответил Игорь, потому что мысли его были где-то в стороне от нашего мини-клинча. – Ты в детстве любил плавать?
– Конечно, все ж любили! Речка, пруд, жара, прохладная водичка.
– А вы прыгали так: залезаешь на плечи товарищу и оттуда сигаешь в воду?
– Эм-м, наверное, да.
– Мне всегда было интересно, а какого это – прыгать в высокую волну.
– Пошли проверим, че мы, не мужики, что ли?
– Хех, пойдем!
И следующий неопределенно долгий, но явно весомый по продолжительности на фоне сегодняшнего дня, отрезок времени мы провели, сигая в высокие волны, непробиваемыми стенами валившими на нас.
Давно я так не отрывался; последний раз, наверное, на втором-третьем курсе универа, когда было еще не зазорно побеситься, покидаться снежками, побороться в шутку или срубиться в царя горы.
И где я свернул не туда, что меня теперь окружают сверхсерьезные люди, которые позабыли о простых и незатейливых радостях жизни?
Уставшие, но жутко довольные мы вывалились на берег под вой мегафона, установленного на красном джипе спасателей, курсировавшего туда-сюда по пляжу и предупреждавшего о том, что сегодня в море купаться нельзя – опасно.
– Надо будет повторить!
– Обязательно!
– Я щас в хотель…
– Куда?
– Ну, хотель – в отель по-русски.
– А-а-а.
– Подтягивайся в «Классику» через пару часов, бухнем! Знаешь, где это?
– Знаю! Заметано!
Игорь ушел, а я остался обсохнуть на ветру. Оранжевая побрякушка солнца трудно различалась через пепельную дымку и не вызывала того пиетета, с каким принято говорить о солнце в закатной стадии. Волны становились все выше, по берегу потянулась редкая цепь рыбаков или кого-то там еще, забрасывавших на веревке какие-то сачки с верхом из той же сетки в прибрежную воду и резко вытягивавших их наружу.
Гид рассказывал, что среди миллионного пантеона индийских богов есть один зловред, который отвечает за то, чтобы хватать бедных индийцев за пятки, стоит им зайти в морскую воду. Оттого индийцы в море не купаются и предпочитают неизведанным пучинам загаженную жидкость бассейнов. Им же хуже.
В отель я вернулся приподнято-разбитый. Сказывалась усталость от скачек по волнам, но драйв от активного отдыха, тем не менее, не отпускал. Плюс, наверное, сказывалось снижение уровня алкоголя в крови: когда я начинал трезветь, меня тут же пробивало на сон.
Наскоро помывшись холодной водой (кран под тепленькую тоже предусмотрен, но в ответ на поворачивания барашка из трубы доносилось только злобное шипение, наверное, одного из миллиона божеств, отвечавшего за отключение горячей воды), я выкурил на балконе сигаретку, пересчитал наличность в сейфе, положив в карман пару бумажек по тысяче и ворох мелочи, и отправился на улицу.
В ресторан было идти еще рано, так что я решил зайти в крупный супермаркет неподалеку, принадлежавший сети Ньютонс.
В Ньютонсе меня настигло сожаление: я так отчаянно торговался с продавцом в палатке, когда покупал шорты и тапки, и был так горд собой, что сбил цену почти втрое, но в Ньютонсе прямо следом за входом обнаружились точно такие же шорты и точно такие же тапки, только в два с половиной раза дешевле, чем я купил их днем после торга.
Но мое разбитое сердце мигом склеилось. За стеллажами с пляжной одеждой увидел ряд сувенирки: благовония, деревянные слоны, магнитики, но мое внимание привлекла она! Фляжка! Тонкая, но вытянутая, обернутая в мягкую кожу и с удобной крышкой! Всегда о такой мечтал! Ее можно удобно спрятать под одеждой, и в нее может влезть немалый запас топлива для веселой жизни.
Улыбаясь, как идиот, я пошел на кассы с флягой, колой и тремя бутылками рома OldMonk по 0,7 каждая.
Фляжка обошлась мне в сущие копейки, едва ли не по цене пузыря выпивки. И бонусом к ней, оказывается, прилагалась воронка для удобной заправки! Представляете?!
Дрожащими от радости, вперемешку с возбуждением, руками я заполнил свое новое приобретение до краев универсальным коктейлем ром+кола, намешав его пожестче и, нацепив все ту же универсальную белую рубашку и удобные брюки, двинул в сторону ресторана.
В «Классике» Игорь сидел не один. Когда я оглядывал зал, задав себе программу «найти одинокую спину или морду моего нового знакомого», пять раз пропустил его. Только когда одна из девушек за столом Игоря помахала мне рукой (видимо, по его просьбе, этому ж мачо, наверное, махать было не с руки), опознал нужное для посадки место.
– Дамы, – вежливо кивнул головой я, подойдя ближе в сторону двух девушек, – Игорь, – еще один кивок, – разрешите усталому путнику присесть.
– Да садись ты уже! – хлопнул меня по спине Игорь.
– Я Вера, – с улыбкой до ушей и ярко светящими, от выпитого алкоголя и радости от приятного вечера, глазами представилась мне худенькая русая девчонка с прямыми волосами, которые под воздействием влажности воздуха уже начали виться в кудряшки. На ее хрупко-кукольном личике ярко-красным акцентом выделялись алые напомаженные в несколько слоев губы. Не скажу, что не красиво, но целовать такое можно только после предварительной обработки салфеткой. Пока она представлялась, Игорь чуть заметным перемещением стула подвинулся к ней поближе.
«Ок, намек понял», – подумал я про себя.
– Ира, – протянула мне руку для поцелуя вторая девушка. Взглянув на нее со стороны, я бы не сказал, что она прям красавица, но стоило только ей заговорить, как черты ее лица оживали и делали ее обворожительной, особенно на фоне кукольно-напудренного личика Веры. Ну и третий с половиной размер в глубоком декольте – глубоком, возможно, чтобы подчеркнуть его настоящесть, – тоже говорил в ее, Иры, пользу.
– А я Макс, – начал я, церемониально поцеловав руку Иры и садясь на стул.
– Макс! Дружище! – хлопнул звучно, так, что задрожали стекла бокалов на столе и в ближайших окнах, меня по спине Игорь, вышибая из меня весь имеющийся в наличии дух, даже тот, что я приберегал на последнее предсмертное издыхание, – я уже рассказал девчонкам про наш смолл бизнес в Гоа.
– Аб… кхе… уф… буе… аб… пффффф… гкхм, – разразился я многозначительной тирадой, пытаясь протолкнуть в легкие воздух. А потом, что есть силы, вдарил каблуком (люблю я классические туфли с твердым каблуком) под столом по ноге Игоря. Судя по тому, как он залился краской, точнее, судя по тому, что этот процесс был виден даже в тускло-скудно-романтичном освещении ресторанчика, ему такое угощение пришлось по душе.
Ира, откинувшись на спинку стула, внимательно изучала нас обоих, переводя взгляд то на одного идиота, то на другого полудурка. Вера же, то ли притворяясь, то ли будучи на самом деле простушкой, с тревогой смотрела на нас… ну на Игоря по большей части.
– Мальчики, все хорошо? – обеспокоенно спросила Вера.
– Да, Верунь, э-э-э, все отлично. Москиты тут ядреные, в ногу щас один тяпнул, паршивец, я думал половину ступни утащит в свое гнездо… Ну так вот, наш смолл бизнес; я уже рассказал девушкам о том, как мы гоняем партии шмоток сюда из Тая, так что можешь не строить из себя важную шишку и нефтяного магната по совместительству.
– Понял я уже, Игорь, что мой план провалился. А вы, дамы? Давно в Гоа?
– Ой, ну мы тут всего на недельку, только вчера прилетели, – радостно защебетала Вера, – Но мы пока в шоке… в шоке… Тут такие крысы! И коровы! И грязь такая!
– А где вы остановились? – вмешался я.
– Там такое название сложное, – Вера надула губки, – я даже и не запомнила.
Я перевел взгляд на Иру, но та лишь кивнула, будто подтверждая слова подруги, что название и правда сложное, и его не выговорить обычному человеку.
– Что будете заказывать? – обратился подошедший официант.
– Дамы? – посмотрел я вопросительно на девушек.
– Мы уже заказали, – ответила Ира.
– Пасту с морепродуктами, ананасовый фреш и бокал ром-колы, плиз.
– Бур-бур-бур, – спросил что-то официант.
– Пардон?
– Бур-бур-бур-бур? – переспросил официант.
– Он спрашивает, заказ нести по готовности или в каком-то определенном порядке, – с улыбкой пояснила мне Ира
– А, итс окей, сэнкс, ин э спот дисижн, – махнул рукой я, в надежде, что официант понял, о чем речь.
– Окей, сэр.
– Были уже на море? – продолжил светскую беседу Игорь.
– Были, да, – огорченно отозвалась Вера, – но там такие волны кошмарные, красный флаг на пляже…
– Ну-у-у, да. Но, кстати, среди местных бытует поверье, что если прикоснуться к белому человеку, то тебе непременно будет счастье на ближайший год, – с элегантностью слона перескочил на новую тему Игорь, – или прикоснуться, или сфотографироваться с белым. Некоторые аборигены с материковой части специально копят деньги, чтобы приехать и сделать заветную фотку.