– Премного обязан, – ответил Хейз и зашагал обратно в сторону офиса.
У самого входа Хейз обернулся – мужчина шел за ним футах в четырех.
– Можем поторговаться чуток, – предложил он и отвел Хейза обратно к машине. – Такой автомобиль не каждый день встретишь.
Мужчина присел на подножку того самого автомобиля, от которого прогнал помощника – его Хейз не видел, но помощник никуда не делся. Он сидел неподалеку на крыше одной из машин через два ряда, ссутулившись, словно бы от холода. Лицо его имело мрачный, сосредоточенный вид.
– Все колеса новые, – продолжил мужчина.
– Были новые, когда тачку только собрали, – заметил Хейз.
– Еще пару лет назад делали хорошие авто. Больше таких не собирают.
– Сколько вы за нее хотите? – вновь спросил Хейз.
Продавец задумчиво посмотрел в сторону.
– Мог бы отдать вам ее за шисят пять.
Облокотившись на машину, Хейз принялся сворачивать себе самокрутку, но табак сыпался у него из рук, и в конце концов Хейз отбросил бумажку.
– Ладно, – сдался мужчина. – Сколько вы готовы выложить? Учтите, я бы такой «эссекс» и за «крайслер» не отдал бы. Тачка-то не черномазой выделки. Сейчас в Детройте одни черные машины клепают, – добавил он для поддержания разговора. – Я был в Детройте, сам видел. Когда домой ездил.
– Тридцать – красная цена.
– Живет в Детройте один черный, почти белый, как вы или я.
Мужчина снял шляпу и провел пальцем по ленте на внутренней стороне. На макушке у него имелся небольшой хохолок волос морковного цвета.
– Можете прокатиться на ней, – предложил продавец. – Или хотите под нее залезть, проверить?
– Нет, – сказал Хейз.
Мужчина искоса глянул на него.
– Заплатите, когда уйдете, – с легкостью произнес он. – А в других салонах – ищите, не ищите, такой тачки да за такую цену нет.
Парнишка, сидя на крыше автомобиля, опять принялся изрыгать проклятия, похожие на сухой кашель. Хейз резко развернулся и пнул по переднему колесу глянувшейся ему машины.
– Не лопнут, не сумлевайтесь, – пообещал продавец.
– Так сколько? – спросил Хейз.
– За писят долларов договоримся.
Перед тем как взять плату, продавец залил в бак «эссекса» немного бензина и прокатил Хейза по нескольким кварталам – просто показать, что машина на ходу. Его помощник в это время сидел на заднем «сиденье».
– Что-то с ним не так, – заметил продавец. – Уж больно много ругается. Но вы не обращайте на него внимания.
Машина издавала высокий рычащий звук. Продавец нажал на тормоза – показать, как хорошо они срабатывают, и паренька бросило на спинки передних сидений.
– Черт бы тебя задрал, – выругался мужчина. – Не кидайся на нас. Сиди себе смирно на скамейке.
Парнишка не ответил, не издал ни звука. Обернувшись, Хейз увидел, что он сидит, по-прежнему сгорбившись и надвинув кепку почти на самые глаза. Единственное – пепел упал с кончика его сигареты.
Машину Хейз взял за сорок долларов, приплатив оставшиеся десять за пять галлонов бензина. Мужчина отослал помощника в офис – за канистрой с топливом, и тот вернулся, волоча желтую емкость, ругаясь.
– Давай сюда, – попросил Хейз. – Сам все сделаю.
Он жутко торопился покинуть салон.
Помощник продавца выпрямился, подтащив канистру. Она оказалась лишь наполовину заполнена, однако парень опрокинул ее над баком и терпеливо заливал топливо, не переставая при этом бубнить:
– Боже правый, Боже правый, Боже правый…
– Чего он бормочет? – резко спросил Хейз. – Заткнулся бы.
– Понятия не имею, что его беспокоит, – пожал плечами владелец салона.
Когда машина была готова, он с помощником отошел в сторону. Хейз не садился за руль уже лет пять и не хотел позориться перед ними. Когда же он попытался завести мотор, продавец и механик ничего не сказали – они лишь смотрели на Хейза.
– Мне машина пригодится в качестве дома, – признался Хейз. – Пойти некуда.
– Вы с ручника не снялись, – ответил продавец.
Стоило снять машину с ручного тормоза, как она пошла назад – владелец салона не выключил заднюю передачу. Переключившись, Хейз криво повел автомобиль прочь – хозяин и парнишка продолжали смотреть. Хейз управлял машиной, стараясь ни о чем не думать и сильно потея, держась улицы, на которую выехал. Ему стоило огромных трудов просто двигаться прямо.
С полмили он ехал вдоль сортировочных станций, мимо складов. Когда же он попробовал сбавить скорость, заглох мотор. Пришлось заводиться снова. Дальше Хейз ехал мимо длинных кварталов серых домов, потом пошли дома лучшего качества, желтоватого оттенка. Заморосил дождь, и Хейз включил «дворники», издававшие громкий звук – словно два идиота, хлопающие в ладоши на церковной службе.
Начались кварталы белых домов, перед каждым из которых на квадратике газона сидело по уродливой собаке. Наконец белые строения закончились, пошел виадук, а за ним – шоссе, где Хейз прибавил скорости.
Шоссе было буквально утыкано заправочными станциями, фургонными городками и психушками. Через некоторое время пошли красные насыпи по бокам от дороги, а за ними – участки земли, соединенные столбиками с числом 666 на них. Небо лило на землю воду, и наконец вода начала просачиваться в салон машины. Тут из канавы, задрав рыло, показалась свинья во главе целой колонны сородичей. Пришлось Хейзу затормозить и ждать, пока последнее животное скроется в канаве на противоположной стороне трассы.
Хейзу казалось, будто происходящее вокруг – осколок чего-то крупного и бесцветного, чего-то, что некогда случилось с Хейзом и о чем он успел позабыть. В этот момент с боковой дороги на шоссе, прямо перед Хейзом, вывернул черный пикап. В кузове он вез привязанные медную кровать, стул и стол, а поверх них – клетку с полосатыми плимутроками. Пикап еле-еле тащился посреди трассы, и Хейз принялся жать на клаксон. Он трижды ударил по кнопке, пока не понял: сигнал не работает. Клетку так плотно набили цыплятами, что головы крайних птенцов выступали за прутья. Грузовичок ехал очень медленно, и Хейз был вынужден принять его темп. По обеим сторонам тянулись размокшие поля; потом – сосновые рощи.
Дорога повернула и пошла под гору; по одну ее сторону высилась насыпь с соснами, по другую – серый валун, выпирающий из склона оврага. На камне красными буквами значилась надпись: «ГОРЕ БОГОХУЛЬНИКАМ И РАЗВРАТНИКАМ! ДА ПОГЛОТИТ ВАС АД!» Пикап еще больше замедлил ход, словно водитель читал послание. Хейз снова принялся колотить по нерабочему клаксону – бил и бил, но сигнала не воспоследовало. Наконец пикап, трясясь и увозя мрачных цыплят, свернул за следующий холм, а Хейз остановил машину. Под самой надписью имелась приписка меньшими буквами: «Иисус спасет».
Зачитавшись, Хейз не услышал гудка. Позади остановился длинный, как железнодорожный вагон, нефтевоз. Буквально через секунду в окно к Хейзу заглянула красная квадратная морда – человек оглядел затылок Хейза и его шляпу.
– Ты чего это встал посреди дороги? – спросил водитель грузовика, похлопав Хейза по плечу. Хейз обернулся и посмотрел на водителя, состряпав на лице недавнее хрупкое выражение.
– Уберите руку, – ответил он. – Я знак читаю.
Водитель руку не убрал и выражение на морде сохранил прежнее. Как будто не расслышал слов Хейза.
– Развратник греховен еще до разврата, – произнес Хейз. – Разврат – не порок, не богохульство. Порок был до него.
Водитель грузовика молча смотрел на Хейза все тем же взглядом.
– Иисус – обман для черных.
Водитель положил обе руки на окно, словно намереваясь перевернуть «эссекс».
– Так ты уберешь с дороги свой сортир на колесах, нет?
– Я не обязан бежать от чего-либо, потому что я ни во что не верю.
С минуту Хейз и водитель смотрели друг на друга, и в это время в голове у юноши созрел новый план.
– В какую сторону зоопарк? – спросил Хейз.
– Ты из него сбежал? – ответил водитель. – Тогда возвращайся.
– Хочу проведать одного малого, который там работает.
Заведя мотор, Хейз поехал своей дорогой, оставив водителя грузовика у размалеванного камня.
Глава 5
В то утро, едва проснувшись, Енох Эмери уже знал, что придет нужный человек. Знал благодаря мудрой крови, унаследованной от папани.
В два часа пополудни он встретил сторожа из второй смены.
– На пятнадцать минут опоздал, – раздраженно произнес Енох. – Но я дождался тебя, хотя мог спокойно уйти.
На работе Енох носил зеленую униформу с желтой обтачкой воротника и рукавов и желтыми же полосками на брюках. Парень из второй смены, с выпуклым землистым лицом и зубочисткой, торчащей изо рта, носил то же самое.
Ворота зоопарка были изготовлены из металлических прутьев и подвешивались к бетонной арке, образованной двумя скульптурами деревьев. Там, где сходились «кроны», изогнутые буквы складывались в надпись: «Городской парк». Паренек из второй смены прислонился к одной из сторон арки и принялся ковырять в зубах.
– Каждый день, – жаловался Енох, – я трачу целых пятнадцать минут своего времени, пока жду тебя.
Ежедневно, сдавая пост, он шел в парк; и, заступая на смену, проделывал привычный ритуал. Первым делом Енох отправился к бассейну. Воды он страшился, но любил – если в бассейне плещутся дамы – присесть на лавочку и наблюдать за ними. Каждый понедельник приходила одна мадама в купальнике с разрезами на бедрах. Енох сначала думал, что мадама о разрезах не знает, и наблюдал за ней не с берега, а из кустов. Люди обычно приходят купаться к четырем, и потому некому было указать мадаме на разрезы; наплескавшись в воде, она выходила на берег и лежала там, уснув, примерно с час. Даже не подозревая о подглядывающем парне в кустах.
В другой день, задержавшись чуть дольше, Енох увидел еще трех мадам – с точно такими же разрезами на купальниках. Народу собралось прилично, однако никому не было дела до женщин и отверстий в их костюмах. Город не уставал поражать Еноха. Время от времени, испытывая соответствующее желание, он шел к шлюхе и всякий раз дивился доступности разврата. Енох и в кустах-то прятался из чувства стыда: очень часто мадамы нежились на берегу бассейна, спустив с плеч бретельки купальников.