– Я знаю, кто это! Джонни! А хвост-то, хвост – зеленый такой! И ведь чуть не утащила меня… Вот дела! Клянусь всеми святыми, это русалка! Ну помнишь, я говорил – та, что полюбила монаха.
– Да-да. Прекрасная песня, прекрасная русалка… – Воробушек задумчиво повернул штурвал, меняя курс корабля.
– Подожди, – встрепенулся лис. – Ты хочешь отправиться к ней? Но… русалка не рыба. Заколдует так, что не расколдуешься…
Воробушек равнодушно пожал плечами. Тревога вдруг отошла, уступив место крепкой вере, что ему следует плыть на голос. Совсем близко – на расстоянии вытянутой лапы, а может, ста сотен вытянутых лап – кто-то тоскует по нему, как тоскуют по уехавшим близким или по утерянной драгоценной игрушке. И если он сейчас не помчится на всех парусах, рассекая волны и клочья тумана, крохотное нежное сердце не выдержит их разлуки.
– Заворожила она тебя, что ли? – обиделся было лисенок и вдруг заметался по палубе. – Заворожила! Точно! Кукабара, ты как?
– Добить меня хочешь? Я еще живой. И не приближайся ко мне!
– Я не об этом! Ты что-нибудь чувствуешь?
– Крыло болит. Два крыла!
– Ты слышишь, как она поет? – не унимался монах. – Зовет? Тянет?
– Совсем ополоумел. – Кукабара нахохлился. – Ничего я не слышу. Тебя бы так по голове треснуло…
Убедившись, что на птиц колдовство не действует, лисенок отчаянно перебирал амулеты. Где тот, что отводит чары? Подкова? Крест? Святой Антоний? Как же он готовился к этой встрече! И вот – все позабыл. Кажется, нужен мел, чтобы начертить магический круг. И осиновый кол. Нет, осиновый кол – для вампиров. Святая вода? Точно! Три капли. Не взять ли целую фляжку? Но главное – не слушать ее пение. Иначе все, пропал!
Схватив пару бананов, лис спешно заткнул ими уши.
Мир изменился. Волны не шумели. Снасти не скрипели. Ветер не выл. Кукабара открывал рот. Ти-ши-на.
– Уф, получилось…
А корабль Джонни Воробушка мчался на зов. Паруса «Дженифыр» полыхали в догорающем закате.
…В нежные сети поймаю тебя,
Сожгу твои весла, порву паруса.
И звезды погаснут. Весь мир – только я.
Останься, останься со мной навсегда!
– Скала!!! Джонни! Скала!!! – отчаянно вопил монах, стараясь выхватить штурвал из лап капитана.
Завороженный песней, Джонни вел свое судно к манящему берегу. Не замечая ни царапающих борт камней, ни несущейся к ним на полной скорости скалы. Среди вылизанных водой валунов Воробушек различал одинокую фигурку девушки. Она сидела на берегу, ничуть не пугаясь волн, рассыпающихся на миллионы брызг. Ее рыжие волосы струились по плечам водопадом. А еще у нее был хвост. Огромный изумрудный рыбий хвост!
– Да вы заодно! – метался по палубе Кукабара. – Ну точно: сговор! Мечтаете раскатать меня в лепешку?
Скала неотвратимо надвигалась.
Никогда в жизни Кукабара не сделал бы этого. И уж совершенно точно лис-монах не думал, что сможет так поступить. Но только оба кинулись друг к другу, крепко обнялись и зажмурились.
– Стой!!! – закричала русалка, протягивая лапы навстречу летящему кораблю.
В то же мгновение ветер утих, корабль покорно замедлил ход и, будто сев на мель, замер.
Глава пятаяКапитан и русалка
Остров русалки никогда бы не привлек путешественника, привыкшего отдыхать с комфортом. Не было здесь ни песчаного пляжа, ни пальм, ни уютных хижин. Только скалы да валуны, вблизи похожие на застывших животных.
На одном из таких валунов сидела русалка. Она прошептала еще одно заклинание, и несколько сотен водорослей шустрыми зелеными змейками бросились к кораблю Воробушка. Путники швартовали у берега шлюпку и не заметили этой шалости. А русалка улыбалась, расчесывала волосы и лениво купала в волне изумрудный хвост.
– Ну наконец-то, – капризно сказала она Джонни, будто знала его сто лет и еще десять дней, – стоило заставлять меня ждать! Почему так долго? Я едва не умерла здесь от скуки! И почти превратилась в старуху…
– Ты совсем не похожа на старуху, – сказал Воробушек. – Скорее, на самую красивую девушку в Кошачьем море.
– Конечно! Ведь у меня красивые волосы, красивый голос и очень красивый хвост. – Русалка встряхнула рыжими кудрями и окинула недовольным взглядом лисенка: – А ты что тут делаешь?.. Джонни, вынь из его ушей бананы и скажи, чтоб убирался отсюда. Мой остров только для двоих. Для тебя и меня. А не для всяких проходимцев.
Отхлебнув из фляги святой воды, лисенок избавился от бананов сам.
– Монах – мой друг, – услышал лис. – Друзей не оставляют.
– Хорошо, – тут же согласилась русалка. – Пусть остается. На время. Кто-то же должен видеть, как мы с тобой счастливы!
– А потом она потребует от него душу, – буркнул монах Кукабаре. – Знаю я их: наплетут с три короба, а самим лишь бы душу отнять! Ни стыда ни совести.
– Хватит болтать! – рассердилась рыжеволосая. – Не нужна мне ничья душа! Я что, по-твоему, влюбиться не могу?
– Ты? Влюбиться? Три ха-ха! – ответил монах. – Да что ты в любви понимаешь? К тому же ты совсем не знаешь моего капитана! А ну, отвечай быстро: почему он ходит в море? О чем мечтает?
– Да! И какая у него любимая футбольная команда?! – вставил Кукабара.
– Глупости! Все это не имеет значения, – рассердилась русалка. – Он красивый. Почти такой же красивый, как я. Значит, мы друг другу подходим.
Лисенок задохнулся от возмущения:
– И все?! Только это? Нет, я, конечно, слышал, что русалки на редкость глупы, но не до такой же степени! Он ведь тебя не любит!
– А вот и любит!
– Ну да, как же, совсем забыл! Конечно любит – если хорошенько заколдовать…
Хлопнув хвостом так, что лисенка с лап до головы окатило брызгами, русалка воинственно поинтересовалась у Джонни:
– Ты любишь меня, капитан?
– Ага, – ответил зачарованный Воробушек.
Русалка показала монаху язык. Лисенок скорчил равнодушную мордочку: тоже мне, удивила! Всего лишь колдовство, не по-настоящему!
– Ах так! – Русалка прикусила губу и с вызовом спросила Джонни: – А раз любишь, значит сделаешь все, что попрошу?
– Все, что пожелаешь! Луну с неба, жемчужину со дна моря…
– И восхитительную свадьбу? На берегу, рано утром… скажем, завтра?
– Свадьбу? – удивленно воскликнули Джонни и монах, а Кукабара схватился крылом за сердце.
– Ты же сам сказал, я самая красивая девушка в Кошачьем море. Разве нет? Так зачем же откладывать праздник?
На мордочке Джонни читались сомнения. Возможно, русалка была еще слишком юной и колдовство у нее выходило несильным. Одно дело – заставить путника изменить курс, нестись в неизвестность и влюбиться в русалку. Но чтобы все бросить и так вот сразу взять и жениться! На такие чары не всякая русалка способна. А может, для некоторых заклинаний нужно просто чуть больше времени?
Крепко стиснув в одном кулаке крест, а в другом – кусочек мела, лис-монах направился к русалке.
– Ну, знаешь, это слишком! Свадьбу ей подавай! Ты не сделаешь этого!
– Тебя забыла спросить. – Рыжеволосая вздернула нос. – И как ты меня остановишь?
Она снова хлопнула хвостом и хорошенько окатила лисенка водой. Мелок в лапе монаха мгновенно размяк – какая уж тут ворожба! Не то что круг – крохотный нолик не нарисуешь.
– Вот тебе! – торжествовала русака. – Олух с бананами!
– Глупая, волосатая рыба! – не остался в долгу монах.
Отвернувшись, он снова затолкал в уши бананы. Весь его вид – и скрещенные лапы, и взъерошенная шерсть, и особенно два банана – говорил о том, что разговору конец.
И конечно, он уже не услышал, как Джонни сказал:
– Хорошо. Я подумал: а что, женюсь! Праздник – это всегда очень весело.
– Я поселю тебя в лучшей пещере, – нежно пропела русалка.
Завороженный капитан даже не посмотрел в сторону корабля с золотыми парусами и не узнал, что сотворила невеста с его мечтой. Корабль походил на гнездо морского чудовища (если бы морские чудовища вили гнезда) – так плотно оплели его саргассы.
Едва Джонни Воробушек вместе с друзьями скрылся в пещере, русалка протянула лапки к морю:
– Утихни, ветер! Уймитесь, волны! Исчезните, водовороты и мели! Пусть никто до утра не погибнет в море – с восходом солнца моя свадьба!
Лис жался к слабому костерку и сушил кусочек мела. Он не знал, от чего дрожит больше: от холода или от страха. В свете огня пещера казалась пастью гигантского дракона. В глубине темной глотки то капало, то утробно урчало. Сталактиты со сталагмитами походили на острые кривые зубы.
– Добро пожаловать в уютный отель «Пасть чудовища»! – мрачно пошутил монах, бросая взгляд на капитана.
Джонни Воробушек с самым серьезным видом готовил себе ночлег: сапоги – подушка, камзол – одеяло, вот и все походное ложе. Казалось, от заклинаний русалки он не только немного сбрендил, но и напрочь лишился чувства юмора.
Кукабара облетал «восьмерками» сталагмиты. Иногда у него получалось хорошо, иногда – больно.
– Ну и денек! Не одно, так другое! То неуклюжий монах со шваброй, то капитан со скалой и любовью. А теперь еще этот холодильник! Кто я вашей русалке – замороженный цыпленок? И почему я всегда думал, что русалки живут на деревьях?
– Где живут русалки – это науке неизвестно, – отозвался монах. – Зато известно, что свои сокровища они хранят на таких вот необитаемых островах.
– Со-кро?..
От неожиданности Кукабара очередной раз врезался в сталагмит. Потеряв равновесие, он плюхнулся на Джонни.
– Угомонись, несчастная птица! – рявкнул капитан, стряхивая с себя перья. – Спать мешаешь! У меня, между прочим, утром свадьба.
Кукабара обиженно нахохлился:
– Я угомонюсь, а к утру из меня получится охлажденная тушка на праздничный стол? Нет уж! Не выйдет! Буду летать!
– Ну летай, летай… – проворчал Воробушек, натягивая на голову камзол.
Сделав несколько кругов, Кукабара вернулся к разговору.