– Или выдернуть семь перьев из хвоста: шесть – из правого крыла, а потом еще три – из левого! – предположил лисенок.
– А может, семь раз треснуть монаха по голове, потом еще шесть раз, а затем три раза клюнуть?.. – не остался в долгу Кукабара и обиженно отвернулся к стене. – Ай! Тут что-то написано. Кажется, «ай-ай-ай», «ай-ай-ай»… Белиберда какая-то!
Воробушек с лисенком тоже кинулись к стене и радостно переглянулись.
– Нет, птица! Это не белиберда!
– Это вообще не буквы, – пояснил монах, разглядывая вырезанные на камнях знаки. – Это цифры такие.
– Буквами?!
– Ну да, буквами. А что такое? Римские называются… Так, где у них тут семь? Ага, а вот шесть и три…
– Ну!
– Подожди, Кукабара. – Джонни разглядывал надписи. – У нас есть ключ, у нас есть дверь. Только мы не знаем, как этим ключом воспользоваться.
Воробушек задумчиво постучал по камню с надписью «III»: «тук-тук-тук». Стена неожиданно ответила. Раздался легкий шорох, будто внизу протекала песочная река.
– Давай теперь я попробую, – попросил лисенок.
Он подошел к камню с цифрой «VII» и постучал так: «тук-тук-тук, тук-тук, тук-тук».
И снова стена откликнулась.
– Уф. – Воробушек отер со лба пот. – Осталась одна цифра. Где она, кстати?
Надпись «VI» была так высоко, что ни капитан, ни лисенок не смогли бы достать до камня.
– Я стучать не буду! – быстро отказался Кукабара. – И нечего на меня так смотреть. Знаем, пробовали: я стукну, а стена грохнется и выдернет мне последние перья!
– Не глупи, птица, – тихо приказал Воробушек. – Живо бери клюв в лапы!
– Что я вам, дятел, что ли? – проворчал Кукабара, но перечить капитану не посмел.
Наверное, Кукабара родился в неудачный день. Или на невезучем острове, легенда о котором переходит из поколения в поколение. А может, в тот день было извержение вулкана вместе с цунами. Потому что едва Кукабара постучал «тук-тук-тук, тук-тук-тук», как сверху на несчастную птицу посыпались камни.
– Я же говорил: она рухнет! – кричал Кукабара, уворачиваясь от камнепада.
Но стена не рухнула. Она просто опустилась, как опускается ведро в колодец, и подняла приличное облако пыли.
– Вот видишь, ничего не случилось, – заметил Джонни.
– А-а-апчхи! – согласился лис. – Если не считать того, что мы выглядим как дураки на мельнице.
Джонни Воробушек небрежно стряхнул белую пыль с плеча.
– Так, что у нас дальше по плану?
Глава девятаяКоварство лабиринта
Говоря откровенно, и Джонни, и лис читали о коварстве устроителей лабиринтов. Они были готовы оказаться в мрачном подземелье или спасаться от хлынувшей из стены воды… Но того, что произошло дальше, они точно не ждали.
За их спиной, шурша песком, опустилась каменная плита, закрывая пути к отступлению.
– Не к добру, – заметил лис.
И был совершенно прав. Если бы он чуть раньше поднял любопытный нос, то заметил бы странные отверстия, словно прогрызенные в высоком потолке мышами-камнеедами. И теперь из этих дыр – то из одной, то из другой – начали падать тяжелые колья.
Кукабара мгновенно затосковал по солнцу, морю и кораблю. Любой шторм, с волнами и брызгами, казался ему теперь легкой разминкой: «раз-два-три-четыре – крылья в боки, перья шире». Но оставался только один путь – вперед, к широкой темной арке в конце огромного зала. Добраться до нее живыми надо еще постараться!
– Это ты хотел заданий посложнее? – спросил лис Воробушка. – Вот и получи.
– Мне и самому задачка по математике больше понравилась. Запросто отгадал бы еще парочку… или поугадывал буквы… А это – для о-о-очень умных…
– Умные в лабиринтах не ползают, – проворчал Кукабара.
– Правильно. – Джонни легко согласился. – В лабиринтах ползают храбрые! Так, главное – смотреть вверх. И следить, откуда что падает. Это почти как уводить корабль от ядер. Только расстояние меньше. Справимся?
– Я – нет, – ответил пернатый.
Но Джонни Воробушек уже ринулся навстречу опасности. Лисенок – за ним. Со стороны могло показаться, что оба танцуют странный танец. Они то прыгали, как лягушки, то подскакивали на полроста, как кузнечики, то кидались вправо и влево.
Зажмурившись, Кукабара припустил следом. Лязг железа придавал ему скорости. Дважды колья пронеслись в опасной близости от клюва и четырнадцать раз – совсем рядом с хвостом. А последний все-таки выдрал очередное перо.
– Да сколько можно! – завопил Кукабара, падая в лапы Воробушка.
Но капитан не обратил на жалобы птицы внимания.
– Ого! – восхищенно воскликнул Джонни.
Было чему восхищаться: спасительная арка вела в новый зал. В три раза огромней прежнего, окруженный не менее чем пятьюдесятью колоннами, между которыми возвышались каменные атланты. В неверном свете факелов на стенах можно было различить барельефы грифонов.
– Сокровища близко! – прошептал лисенок.
– С чего ты взял? – с сомнением протянул Кукабара.
– Грифоны – стражи богатств и сокровищ! Ты что, не знаешь эту легенду?
– Честно сказать, и знать не хочу, – проворчал Кукабара, крепче прижимаясь к Воробушку. – С вашими легендами – одни неприятности.
Идти под пристальными взглядами атлантов и грифонов было не очень-то и здорово. Несмотря на крылья, грифоны не вызывали у Кукабары родственных чувств. Потому что не все, что с крыльями, – птица! И уж совершенно точно у приличных птиц не бывает таких страшных морд. А атланты… про них и говорить нечего! Вот-вот испепелят взглядами.
– Кукабара! Только порви мне когтями последний камзол – я из тебя все перья выщипаю… – пригрозил Джонни.
– Давай! Обижай Кукабарочку! – заныл пернатый друг, но когти постарался разжать. – Щипай! Их и так уже почти не осталось! Но учти: я буду являться к тебе лысым каждую ночь. И это будут не сны, а кошмары!
Глава десятаяМумия Мятежника
– Ну наконец-то! – Тициан Великолепный сошел на берег. – Боцман, ты чувствуешь, какой запах?
– Водорослей? – уточнил серый кот.
– Нет! Так пахнет золото… И еще – рубины! О, этот чудесный запах богатства! Потерпите, слиточки, папочка Тициан скоро придет. Где здесь могила Мятежника?
Серый кот кивнул на вкопанный у берега указатель: «Могила Дохлого Мятежника – 300 м». Кривоватая стрелка указывала куда-то вбок.
– Так, трусы, проходимцы, рыбоглоты, – обратился Тициан к команде. – Ждите меня на берегу. Каждому обещаю по пять золотых монет!
Глаза матросов корабля «Коты и котлета» загорелись жадным огнем.
– Что-то не припомню, чтобы вы дали кому-нибудь целых пять золотых монет, – с сомнением произнес боцман, когда они обогнули небольшой холм. – А уж тем более каждому…
– А разве я сказал, что дам? – удивился Тициан. – Нет. Я сказал – обещаю. А это совсем не одно и то же.
Следуя стрелке указателя, парочка обогнула еще два холма. Если кто-то думал, что могила – это такая земляная насыпь или хотя бы склеп, то он плохо знал Мятежника. Говоря по правде, его вообще мало кто знал, потому что жил Мятежник в те времена, когда еще не родилась даже прабабушка Тициана.
О Мятежнике ходили легенды, что был он безумно богат, сбежал от ищеек на остров, где и оставил мир земной. Но прежде выстроил себе гробницу. И лежит там с незапамятных времен, самолично охраняя сокровища. Как? Очень просто. В виде мумии.
Поэтому почти заросшая тропинка вывела Тициана Великолепного и его спутника к многогранной постройке, отдаленно напоминавшей дворец. Над входом была выбита предостерегающая надпись: «Безумие или смерть – вот, что найдет здесь трусливый».
– Э-э-э… капитан. – Поджав хвост, серый кот остановился на ступенях. – Не хочу никого обидеть, но, кажется, нам лучше вернуться…
Удивленный Тициан пощелкал пухлыми пальцами перед носом боцмана:
– Ты кого назвал трусом? А? Запах монет и слитков делает меня бесстрашным! И потом, кто верит каким-то надписям? Мало ли что где написано!
Тянувшийся из-под дверей гробницы затхлый дух отвагу в боцмана почему-то не вселял. Ему подумалось, что монеты и слитки подозрительно пахнут: как полчище давно не мытых крыс. Однако спорить с Тицианом тощий кот не стал и понуро поплелся следом.
У самого входа, едва не стукнув Тициана по носу, из стены вдруг выскочила табличка. Сдув пыль, капитан Великолепный прочел: «Если ты глуп, дальше не ходи!»
– Лучше молчи, – предупредил он боцмана и, почти не трясясь от страха, вошел внутрь.
А боцман и не думал ничего говорить. У него вообще язык словно к нёбу присох. Сверху вниз на него глазели высокие статуи с мечами.
– Непонятно, – удивлялся тем временем Тициан, оглядывая широкий зал, – Смерть сказала, будто все тут сходят с ума, и – ничего особенного. Факелы, статуи, угрозы. Надо быть ослом, чтобы испугаться.
Новое предупреждение было пригвождено к неприметной двери: «Жадным вход воспрещен!»
Прочитав эту надпись, Тициан все же остановился.
– Если говорить откровенно, – размышлял он вслух, – я совсем не жадный. Я бережливый. А еще я люблю все блестящее и дорогое. Роскошь люблю. Поесть хорошенько. Сундучки с монетами… Что в этом плохого?
Более не колеблясь, Тициан распахнул дверцу. Прямо перед ним в свете горящих факелов стоял саркофаг. Рядом возвышалась статуя толстого бога. А вокруг – множество сундуков.
– Боцман, ты это видишь? – прошептал он. – Или мне мерещится?
– Нет, капитан, вам не мерещится.
– Ты думаешь, это она? Могила Мятежника?
– Судя по экскурсионной табличке, – боцман кивнул на табличку из чистого золота, – это она и есть. А в ней – Мятежник собственной персоной.
Стараясь не смотреть на грозные статуи вдоль стен, Тициан Великолепный и его боцман приблизились к первому сундуку.
Приподняв крышку, Тициан взвизгнул от восторга. Открыл другой сундук, третий… Перед его глазами закружились разноцветные круги. Он схватил боцмана за тельняшку.