Когда мы окончательно вышли на широкий тракт, я всё же не удержался и вновь начал задавать вопросы. Теперь они казались мне более логичными, менее хаотичными и эмоциональными. Ощущение нового понимания, словно сознание открылось и жаждало знаний, было всё сильнее. Гислен внимательно слушала каждый мой вопрос, но её ответы были краткими, иногда резкими, как если бы она боялась говорить слишком много. Иногда она просто молчала, как будто внутри неё разыгрывалась борьба. Когда я спрашивал о чём-то, чего она не знала, её лицо слегка напрягалось, а пушистые уши подрагивали, словно она чувствовала смущение. Она коротко кивала или отводила взгляд в сторону, сжимала губы, словно стараясь не показать мне своё недовольство собой. Казалось, что в моменты, когда она не могла ответить, её это тревожило. Она молчала чуть дольше, чем обычно, и время от времени бросала на меня взгляд, полный внутреннего смущения, который она пыталась скрыть за своей привычной серьёзностью.
Местные деревеньки, мимо которых мы иногда проходили, будто существовали в отдельном мире, где царил покой и безмятежность. Крестьянские дома стояли среди широких полей, их синие крыши, поросшие мхом, были увенчаны скрипящими от ветра флюгерами. Жители были заняты повседневными делами, не обращая на нас внимания. Дети играли на улицах, гоняя самодельные деревянные колёса, а женщины у колодцев общались между собой, перебрасываясь короткими фразами. Их жизни шли своим чередом, не омрачённые опасностями, которые преследовали нас на каждом шагу. Эти сцены простого быта казались мне странно знакомыми, словно я уже не раз видел их. Я ловил на себе взгляды крестьян, которые проносили корзины с урожаем мимо нас, и каждый раз в груди появлялась больная пустота — будто моя память пыталась вынырнуть на поверхность, но тут же ускользала. Я не мог вспомнить ничего определённого, только смутные образы мелькали в голове, но стоило зацепиться за них, как они тут же исчезали.
Продолжая задавать вопросы о прошлом, я однажды услышал, как Гислен, после долгой паузы, едва слышно вздохнула. Она остановилась на мгновение и посмотрела вдаль, будто пыталась найти ответ в окружающих нас полях и далёких холмах.
— Я… плохой информатор, — призналась она тихо, хмурясь. — Я не знаю столько, сколько, возможно, должны были бы знать другие.
Эти слова прозвучали непривычно мягко для её обычного сурового тона. Я заметил, как она сжала кулаки, как будто внутренне сражаясь с чувством вины за своё незнание. Но я решил не давать ей увязнуть в этом — перевёл разговор на то, что она точно знала.
— Пол и Зенит… — начала она, вновь обретая свою уверенность. — Они сейчас в Асуре. Где-то ближе к столице, но точного места не знаю. Они готовятся стать родителями, так что их поиски не будут лёгкими, но они вдвоём, и я уверена, что с ними всё будет хорошо.
Эти слова вселили в меня странное ощущение спокойствия. Впрочем, оно вскоре сменилось тревогой — при необходимости искать их придётся далеко, на другом континенте, и Гислен, похоже, понимала, что найти их будет не просто.
— Элинализ, — продолжила она, слегка пожимая плечами. — Скорее всего, до сих пор в Милишионе. Она сейчас почти не выходит от города, предпочитая оставаться в пределах гильдии и жилых районов. Мы даже после роспуска «Клыков» часто работаем вместе на заданиях, и, насколько я помню, у вас с ней были хорошие отношения. Она должна знать больше о твоём прошлом. По крайней мере, больше, чем я. Мы с ней не виделись около недели уже, но не думаю, что она покинула город. Денег у неё полно, а желания уходить в новое путешествие нет. Сейчас у неё совсем иные желание, привычные ей.
Моя голова снова начала наполняться образами, но они были неясны, слишком размыты, чтобы что-то ухватить. Я кивнул, соглашаясь, что найти Элинализ — это теперь наша первая задача. Поиски остальных могли подождать.
— Таллханд… — задумчиво протянула Гислен, поднимая взгляд к вечернему небу. — Последний раз я слышала, что он отправился в Широн. Если решил идти туда, то, скорее всего, ещё там. С ним у тебя были особенные отношения, что-то вроде наставника. Иногда мне казалось, что он относился к тебе, как к сыну, хотя никогда этого не признавал.
Её тон стал увереннее, когда она говорила о Таллханде. Возможно, гном действительно знал обо мне больше, чем я мог себе представить.
— А вот о Гису я ничего не знаю, — почти безразлично добавила она. — Он всегда был проныра, появлялся и исчезал так быстро, что его было трудно поймать. Даже сейчас никто не знает, где он. Но, по правде говоря, мне кажется, что его поиски будут пустой тратой времени. У вас не было никаких связующих тем, кроме заданий и посиделок в таверне.
Я кивнул, соглашаясь с её логикой, и почувствовал, как некая ясность наконец появилась в нашем пути. Теперь у нас был маршрут — сначала Милишион, потом, если потребуется, другие континенты. Но по мере того, как я собирал эти разрозненные сведения, желание вернуть память как-то угасло. Действительно ли мне хочется вернуть себе эти четыре года? Если бы не следы на теле, ответ был бы очевидным, а так всё стало куда сложней.
Небо окрашивалось в глубокий, почти фиолетовый оттенок, словно сама тьма расползалась по горизонту, а свет угасал, уступая место ночи. Звёзды постепенно проступали на своде неба, робкие и далекие, как воспоминания, что не удавалось удержать. Мы шли, не говоря ни слова. После разговора о «Клыках», после того, как все известные Гислен имена выплыли на поверхность, стало понятно, что вопросов больше не нужно задавать. Пыльные дороги, с которыми я когда-то, возможно, был на «ты», не рождали ни одной твёрдой мысли. Иногда мне казалось, что я здесь уже был, а иногда — что я прохожу по этим землям в первый раз. Как только я пытался ухватить эти воспоминания, они мгновенно ускользали, таяли, оставляя меня снова в пустоте. Всё, что мне оставалось, — это сосредоточиться на моменте, на тишине вокруг.
Наши шаги синхронно отбивали тихий ритм по пыльной дороге, пока солнце медленно скользило за горизонт. Просторы растянулись до самого края, где небо сливалось с землёй, образуя тонкую линию. Вечерний ветер дул в спину, обдавая лицо прохладой, унося с собой мои расплывчатые мысли.
И вот, после бесконечного пути, перед нами, будто появившийся из ниоткуда, открылся величественный город — Милишион. Город без стен, но всё равно казавшийся неприступным. С возвышенности, на которой мы остановились, открывался вид на огромную равнину, где в свете луны блестели зеркальные каналы, словно окружающие город нитки серебра. Белоснежные башни и обелиски возвышались над ним, стремясь к небу. Одна из них, самая высокая, возвышалась так, что, казалось, могла коснуться звёзд.
— Вот он, — тихо сказала Гислен, остановившись на мгновение.
Её взгляд устремился на город, но в её голосе не было восторга, а лишь некая задумчивость.
Я стоял рядом, глядя на просторы, на белоснежные шпили храмов, что возвышались как вторая линия горизонта, пронизывая ночное небо. Лёгкие тени облаков плыли над головой, а ночной ветер ворошил волосы. Было тихо, но в этой тишине витала какая-то магия — магия ожидания. Воспоминания вновь начинали мелькать перед глазами, но не приносили с собой никаких ответов. Казалось, что я уже стоял здесь однажды, что это видение города уже преследовало меня.
Милишион не был просто городом. Он был чем-то бóльшим — олицетворением силы и власти. Его ровные линии, чистые улицы и величественные здания казались воплощением порядка в мире, где так мало порядка было в моей голове.
— Почти пришли, — снова тихо произнесла Гислен, и я почувствовал, как этот город станет для нас новой главой.
Глава 4Богдан в большом городе
Железная карточка гильдии лежала в моей ладони, холодная и лёгкая, как кусок давно забытого прошлого. Я снова и снова переворачивал её в пальцах, не в силах оторвать взгляд. Металл тускло поблёскивал в свете ближайших фонарей, как будто пытался скрыть что-то, о чём я не догадывался. На гладкой поверхности вырезаны строки:
Имя: Эрик Богдан
Пол: Мужской
Раса: Мигурд (полукровка)
Возраст: 17
Профессия: Воин
Рейтинг: S
Группа: Пик Адекватности (A)
Имя «Эрик» не вызвало у меня ни малейшего удивления — это было моё имя, с ним я жил и привык. Но фамилия «Богдан»… Она звучала очень странно, даже неуместно, будто пришла из далёкого прошлого, наполненного забытыми мелодиями, которые когда-то играли на старой лютне, но теперь вспоминались лишь обрывками. Помню, мудрец изредка называл меня так, играя в карты с воображаемыми друзьями или когда меня учил, но он был известен своей способностью раздавать прозвища так же легко, как другие раздают советы. Вполне вероятно, что он моё настоящее имя даже не запоминал никогда. Но увидеть одно из прозвищ в качестве фамилии выгравированным на железной карточке гильдии — это уже было что-то другое. Как она сюда попала?
Я стоял у въезда, слегка сутулясь под весом мешка на плече, в одной руке держал железную карточку гильдии, взгляд всё ещё прикован к выгравированным на ней строчкам. Фамилия «Богдан» казалась чем-то далеким, словно эхо прошлого, но чем больше я пытался вспомнить её происхождение, тем сильнее ощущал, как память ускользает.
Вдруг послышались шаги, и я поднял голову. Гислен наконец прошла через проверку и направлялась ко мне, явно недовольная задержкой. Её остановили на несколько минут дольше обычного — стражники, похоже, посматривали на неё с предвзятостью из-за расы, несмотря на карточку авантюриста. На её лице читалась усталость и раздражение.
— Ты чего застыл? — бросила она, убирая свою карточку в карман. Она слегка подняла голову, защищаясь от холодного ветра, и её волосы развевались, как флаг. — Милишион может казаться впечатляющим ночью, но внутри — самый обычный город, — сказала она равнодушно. — Так что не впечатляйся слишком.