давнего соседа. Леониду всегда казалось, что Мезенцев был некрасив. И рост небольшой, и фигура враскорячку, и эта плебейская манера размахивать руками, а уж недовольного шума от него всегда было сколько! Сейчас же в Мезенцеве появилось то, перед чем сложно было устоять, – обаяние умного, скрытного, дипломатично-хитрого человека. Любой слушатель рано или поздно попадал под его очарование. «Грош цена была бы этому обаянию, если Константин Алексеевич не умел бы делать дела. Рано или поздно его бы раскусили. Но ведь он еще и деньги зарабатывает!» – думал Леонид и пытался перенять хоть часть повадок Мезенцева.
Впрочем, возможности поучиться у бывшего соседа было предостаточно. При каждом удобном случае Леонид был зван в гости – и отказ Мезенцевы слышать не хотели.
Но еще одним предлогом для частых визитов к Мезенцевым была Ольга. И здесь Константин Алексеевич был откровенен.
– Леня, у Ольги на следующий год диплом. Ты же ее знаешь – на козе подъехать невозможно. Поговори с ней, пусть она не лезет в дебри. Пусть возьмет что-нибудь простое. Может, она тебя послушает?! – вздыхал в трубку Мезенцев.
Этому предлогу Леонид был рад. Ольга, которая на первый взгляд была все той же дурнушкой, при ближайшем общении оказалась очень остроумной, деловой и даже бойкой девушкой. Настолько бойкой, что Леонид как-то разом забывал про ее внешность.
– Ты такая разная! – как-то обронил он.
– Как это – разная? – с интересом переспросила Ольга.
– Понимаешь, – принялся объяснять Леонид, – тебя поначалу воспринимаешь как очень замкнутого, я бы сказал, даже грустного человека. А разговоришься – совсем другая.
– Это я при тебе, – улыбнулась Ольга, а Леонид еле сдержал улыбку. Как это было знакомо – быстрое признание его исключительности. «Мол, ты так действуешь на меня…»
– Мы же с тобой как брат и сестра. С чего бы мне притворятся при тебе, – услышал совершенно неожиданное для себя Леонид.
– То есть вот это, – тут Леонид скорчил мину, комически насупив брови, – это ты притворяешься?
– Это я держу дистанцию. Чтобы не лезли. Не приставали.
– А… – Леонид хотел поинтересоваться, так ли часто это бывает, но вовремя спохватился. Девушку этот вопрос мог обидеть.
– Да, представь себе. Пристают, – улыбнулась Ольга, – разные всякие. Но мне некогда, понимаешь.
– Не понимаю, – со всей серьезностью ответил Леонид, – я не понимаю, как у девушки не может хватать времени на свидания. Вообще на отношения?
– Очень просто, когда дел много, времени на ерунду не хватает.
С этого мгновения Леонид был начеку. Ему очень хотелось понять, что такое случилось с его давней подругой. Какой, на самом деле, жизнью она живет? И так ли не интересует ее то, что составляет жизнь любой двадцатилетней девушки. Неужели нет свиданий, долгих разговоров по телефону, переживаний?
«Зачем мне все это? Она не в моем вкусе. А Ольга? Она… Нет, она совсем не красавица, но ведь «пристают»! – Все это промелькнуло в голове у Леонида, и вдруг представилось, что не он, а кто-то другой вот так расхаживает по дорожкам этого сада. Пьет чай на веранде, качается в гамаке, разговаривает с Вассой Федоровной и Ольгой обо всем на свете. Кто-то другой сидит в кабинете Мезенцева и кому-то другому тот жалуется на усталость и сетует, что нет верного и дельного помощника. Леонид вдруг понял, что в глубине души все происходящее ему очень нравится. Что все, чем пытается сейчас окружить его Константин Алексеевич – а ведь пытается, старается, тут даже и сомневаться не приходится, – все это его, Леонида, устраивает. Более того, дает надежду и уверенность. Словно Мезенцев, добрый волшебник, взял на себя труд позаботиться о будущем. И Ольга тоже старается – это же очевидно. Столько времени проводить с ним, всегда быть дома, когда он приезжает, угощать, ухаживать. Ждать, пока он и отец закончат «кабинетные» разговоры. Да, все это она делает спокойно, без суеты, даже с какой-то ленцой, но обмануться нельзя. Ей приятно это делать. Нет, надо быть очень невнимательным к знакам судьбы, чтобы это все не распознать.
«У Ольги кто-то есть? Ах, да, Васса Федоровна кого-то нашла. И еще кто-то в институте, Ольга сама сказала. Ну, посмотрим. Посмотрим». – Леонид слушал Ольгу, а сам про себя все твердил: «Посмотрим, посмотрим».
– Да, кстати, я на несколько дней уеду. Дней примерно на пять. По университетским делам. Все откладывал, но больше нельзя, – вдруг перебил он Ольгу.
– Да? Конечно. Я вообще считаю, что дела важнее всего, – как ни в чем не бывало ответила Ольга и предложила: – Ну, что в дом пойдем, мама заждалась, наверное.
– Конечно, – широко улыбнулся Леонид и приобнял Ольгу за плечи. Она отреагировала совершенно спокойно.
На следующие две недели Леонид затаился. Неделю прожил с отключенным телефоном. Потом включил его, но отвечал только на самые важные звонки. Родителей предупредил, что если его будут искать Мезенцевы, – он уехал.
– Мам, понимаешь, мне надо позаниматься, подготовиться к одной конференции. А Константин Алексеевич в гости будет звать, заговорит, а времени и сил у меня не будет, – пожаловался он родителям.
– А сказать как есть не можешь? Чего ты его боишься? – хмуро спросил отец.
– Правильно, Леня, – поддержала мать сына, – человека можно обидеть отказом. Не все понимают, что занятия требуют сосредоточенности. Не переживай, сделаем, как просишь.
По утрам Леонид складывал в портфель книги, завтракал и уезжал, каждый раз напоминая, что ни для кого его нет. Но в университет он не ехал. Он доезжал до Сокольников, там шел минут десять пешком и входил в большой сталинский дом. На четвертом этаже его уже ждали.
– Что ты мотаешься каждый день домой? Остался бы на ночь. Утром все равно возвращаешься, – мягко журили его. Но перед тем как пожурить, прижимались всем телом, обнимали и целовали.
– Стоит только одну ночь переночевать, так сразу засомневаются, где я. А так – работаю, готовлюсь к конференции.
– А конференция и вправду будет? – спрашивали его, но ответа не слушали, тянули на диван, на красивые белые подушки, яркую простыню, сбившийся с ночи пододеяльник.
– Что же ты делаешь? Погоди, – отбивался Леонид, но ему льстило это женское нетерпение. Да и сам он скучал по этим минутам. Хотя и уехал вчера почти в полночь.
Его отношения со студенткой текстильного института продолжались уже год. Леонида удивляло это обстоятельство. Обычно шесть месяцев – это был тот временной рубеж, через который редко кто из его подружек перешагивал. Но Оксана была такой беспечной, такой легкомысленной, такой жизнерадостной, что ее присутствие в его жизни почти не ощущалось. Вернее, не отягощало его жизнь наличие этой любовницы. Никаких выяснений, никаких упреков и вопросов, ничего такого, что бы раздражало. К тому же Оксана была красива, и где бы они с Леонидом ни появлялись, на нее сразу же обращали внимание. При этом Оксана была в него влюблена. Леонид это понял к третьей встрече и больше никаких усилий по обольщению не предпринимал. Он теперь пользовался обстоятельствами, причем так, что Оксана была еще и благодарна. Эту неделю, в которую Леонид разыгрывал простую комбинацию для Ольги, Оксана не задала ни одного вопроса. Словно нет ничего удивительного в том, что любовник, обычно приезжающий к ней раза два в неделю, вдруг с утра до вечера пропадает в ее спальне. Да не просто в гости приезжает, а располагается так, словно решил поселиться. Оксана ломала голову, но уже отлично знала Леонида, поэтому только хвалила, молчала и создавала всяческий уют.
А Леонид, как кот, потягивался, чуть ли не мурлыкал, вполглаза читал исторические книжки, которые таскал в портфеле, и раздумывал, как дальше вести себя с Ольгой. Он уже решил, что вместо «нескольких дней», как он обещал ей, он пропадет на недели две. «Пусть скучает, но не отчаивается! Надежда должна подпитывать! Ну а действовать буду по ситуации. Может, в театр приглашу. Вроде бы прилично, но ни к чему не обязывает», – планировал он, уплетая за обе щеки искусную стряпню Оксаны.
Две недели прошло. За это время Мезенцев «оборвал» телефон. «Ага, Ольга подослала отца! Ну, что ж, разумно. Соблюдает приличия», – усмехнулся Леонид, подсчитав количество пропущенных звонков. Леонид не отвечал на звонки, но в установленный срок решил навестить Мезенцевых. Эту поездку он планировал так, как резидент планирует встречу со своим агентом. Во-первых, не надеясь на свое скромное транспортное средство, попросил у приятеля машину. Машина была дорогая и мощная.
– Слушай, только осторожней, – попросил друг.
Во-вторых, он не стал звонить, а поехал без предупреждения. Леонид уже знал распорядок жизни семьи и понимал, что кто-то обязательно окажется дома. И если это будут родители, они обязательно уговорят его остаться до приезда Ольги. А Ольге он не стал звонить, чтобы посеять в ней сомнения и азарт. «Будем делать вид, что приехал я не из-за нее».
– Васса Федоровна, вы дома? – Леонид остановился у ворот, посигналил, покричал и даже на всякий случай помахал букетом цветов. Цветы предназначались старшей Мезенцевой.
– О, Леня! Ну, наконец-то! Мы даже родителям твоим звонили! Они сказали, что ты в командировке. Ох, как я рада, что ты приехал.
Васса Федоровна обрадовалась искренне. Она тут же провела Леонида в дом, усадила за стол и принялась накрывать обед.
– Перекуси, – предложила она. – Я тебе компанию составлю. И пойду работать. Мне еще надо несколько страниц написать.
Леонид скрыл улыбку. По его наблюдениям, Васса Федоровна творила точно так же, как сталевар плавил сталь. В день надо было сделать «норму». Леониду было любопытно, с чего началась творческая биография Вассы Федоровны, как получилось, что она вдруг стала писательницей. Давний ответ Ольги про случайно найденную печатную машинку его не удовлетворил. И, улучив момент, Леонид обратился к Вассе Федоровне с вопросом. Ответ был знакомым.
– Понимаешь, Леня, мы этот участок с домом купили. Дом был старый. Его снесли. Но в доме были разные вещи. В том числе и печатная машинка. Я ее оставила себе. И решила, что нечего ей простаивать. Буду я на ней романы печатать.