— Арслан, а почему ты раньше не приезжал к нам? Где ты был всё это время?
— У дедушки Феррата. Мне там больше нравится.
— Почему?
— Потому что мне нравится гулять в парке аттракционов. Он находится совсем недалеко от дома. А здесь нет нигде такого парка. Тут мне невыносимо скучно живётся, — тяжело вздохнув, насупливается он совсем как взрослый.
Не могу сдержать улыбку. Я окончательно очаровалась этим рассудительным пареньком. Столько света в его чистой душе, столько теплоты исходит от него, что я просто-напросто забываюсь. В голове не укладывается как этот добрый малыш может быть продолжением Рифата.
Дотрагиваюсь до его кучерявых волос, слегка взъерошиваю их, оставив смешно торчать в разные стороны.
— Ну, теперь-то я не дам тебе здесь заскучать!
Арслан перехватывает мою руку и совсем неожиданно подносит её к своему носу.
— Ты пахнешь мамой, — с тоской в голосе проговаривает, вызывая в моей груди щемящее чувство. — Я видел тебя в её комнате. Сначала подумал, что это мама вернулась за мной, а потом увидел твой живот. У моей мамы не было такого живота, когда я видел её в последний раз.
В нём осела боль. Он ещё такой маленький, но уже столкнулся с огромной утратой. Невозможно не заметить как сложно ему даётся говорить о маме.
Знаю, мне не следует затрагивать болезненные темы, не следует пользоваться доверчивостью ребёнка в своих корыстных целях, но никак иначе я не могу.
Если последует нездоровая реакция, то мы вернёмся к Гарри Поттеру.
— Твою маму зовут Мерьям? — спрашиваю я, боясь проронить неосторожное слово и расстроить тем самым мальчика.
Он кивает, продолжая болтать своими ножками.
— Да, я соскучился по ней. Скорей бы она уже приехала. Я так устал уже её ждать, — сердито он проговаривает.
Он сердится на неё, думая, что она его бросила...
— Расскажи мне о своей маме.
Уголки его губ медленно ползут вверх. Замечаю за собой, что сама расплываюсь в улыбке при виде того, как он ударяется в приятные воспоминания, связанные с ней.
— Она очень красивая и добрая, — вдохновенное отвечает, а затем осматривает меня с ног до головы. — Если бы не твой огромный живот, ты была бы похожа на неё.
Кладу ладонь на живот, проклиная на чём свет стоит наше сходство с Мерьям.
Если бы не наше сходство, то не было бы меня сейчас здесь, а значит у меня не было бы и ребёнка.
Беременность — это лучшее, что могло произойти со мной. Несмотря на все трудности, с которыми мне пришлось столкнуться, несмотря на всю боль, которая прошла через меня, я бесконечно счастлива, что мне представилась возможность стать матерью.
— А у твоей мамы на руках есть какие-нибудь шрамы? Вот здесь, — я обвожу пальцем своё запястье.
— Нет, у моей мамы нет никаких шрамов, — отвечает Арслан, нисколько не задумываясь. — Только родимое пятно на колене. Огромное! Дедушка говорит, что это счастливое пятно — метка Аллаха. Как думаешь, это правда?
Ох, что-то я сомневаюсь. Никакие счастливые пятна не смогли уберечь жизнь девушки, в ком сейчас нуждается этот очаровательный малыш.
Судьба распорядилась иначе. Она отняла у неё жизнь...
Но помнится мне, Мерьям сама отказалась от своего сына. Она выбрала Эмира. Так или иначе Арслан лишился бы своей матери.
— Думаю, твой дедушка прав, — мой голос надламывается из-за подступивших слёз.
Я вдруг поняла, что сама могу оказаться на месте Мерьям.
Не знаю, что со мной будет, если однажды я так же как и Мерьям окажусь перед выбором. Я не могу утверждать, что сделаю правильный выбор между свободой и возможностью стать любящей матерью. Мерьям пожертвовала материнским счастьем. Она поддалась соблазну, выбрав свободу. Я не осмеливаюсь осуждать её за это, потому что не только во внешности мы схожи, но и в убеждениях.
— А ты теперь будешь жить с нами? — Арслан вырывает меня из недобрых мыслей, я натягиваю на лицо улыбку.
— Да, наверное. Мы с твоим папой... как бы тебе сказать, — задумываюсь, подбирая правильные слова. Рифат сам должен поговорить с ним на тему того, кем я прихожусь его папочке, — мы с ним хорошие друзья. Он разрешил мне пожить у него.
Брови Арслана взмывают вверх. Они почти скрываются в его волосах. Глаза становятся круглыми, как блюдца. Настолько сильно удивил его мой ответ, что я начинаю сомневаться в чистоте своих помыслов.
— С папой? — хмыкает он, выразительно глянув на меня. — Диана, вообще-то у меня нет папы. У меня только мама!
Разум мой погружается во мрак. Там нет ничего, кроме пустоты.
Ещё минуту назад у меня было столько вопросов, но все они обратились в вакуум.
Я вздрагиваю, когда в комнату внезапно врывается Рифат. Размашистым шагом он приближается к нам.
Пристально смотрю на него, затем на Арслана, и не могу найти в них ни единого сходства.
— Арслан, уже поздно. Тебе надо спать! — Рифат берёт мальчика за руку и подгоняет за собой.
Арслан быстро переставляет свои ножки, едва поспевая за Рифатом. Обернувшись, он махает мне рукой.
— Спокойной ночи, Диана. Завтра же почитаешь мне Гарри Поттера?
— Обязательно, — заторможенно отвечаю, провожая их стремительно удаляющиеся спины.
Рифат закрывает дверь моей спальни, оставив меня теряться в догадках.
4. Не убийца — игрок
Я переодеваюсь в ночную сорочку, даже пробую заснуть, но последние слова мальчика так и не выходят из моей головы.
Если бы Рифат хотел что-то скрыть от меня, то вряд ли бы он оставил нас наедине.
Спустя минут пятнадцать мучительных скитаний из крайности в крайность я кутаюсь в халат, выхожу из своей комнаты и поднимаюсь на третий этаж.
Останавливаюсь напротив комнаты Рифата, замечая на полу тонкую полоску света, проникающую сквозь узкую щель. Некоторое время я сомневаюсь в правильности своего поступка, но в итоге решаю действовать по велению сердца, а оно у меня требует немедленных ответов.
Я стучусь в дверь коротким перестуком. Рифат открывает сразу же, словно ждал моего появления. Он широким жестом зазывает меня пройти внутрь.
— Ответь, Арслан твой сын? — сходу я спрашиваю, не решаясь проходить.
Плечи Рифата подпрыгивают от фальшивого смешка.
— Сын? — вытянув физиономию, он разводит руками. — Диана, у меня нет никакого сына! Арслан мой внук, — он прищуривается, видя на моём лице откровенное замешательство. — Или ты ожидала услышать от меня что-то другое?
Я ожидала услышать всякое, но только не то, что у Рифата есть внук.
Как же всё это сложно для моего понимания. Как меня достали эти загадки, смысл которых мне приходится постигать самостоятельно.
У меня точно скоро крыша поедет.
Наваливаюсь на дверной косяк. Так я пытаюсь хоть как-то обуздать в себе все разрушительные эмоции, бьющие через край. Я пытаюсь отыскать хотя бы крошечную зацепку, способную помочь мне подобраться к истине.
Но мне искать её даже не приходится. Она буквально лежит на поверхности. Она всегда там была, просто у меня и в мыслях не было, что Рифат может иметь прямое отношение к Мерьям. Девушке, происхождение которой, по сути, является такой же загадкой, как и всё, что связано с этим именем.
— Если ты утверждаешь, что у тебя нет сына, значит ли это, что Мерьям приходится тебе дочерью? — не дождавшись ответа, я хватаюсь за голову и с отвращением выплёвываю: — Погоди, это же получается, ты был женат на собственной дочери? Да вы больные на всю голову! Меня окружают одни лишь психи!
Рифат не желает развивать эту тему на трезвую голову. Оставив дверь нараспашку, он входит внутрь комнаты, останавливается напротив бара и открывает его стеклянные створки. С самой верхней полки Рифат достаёт початую бутылку алкоголя и бокал, который наполняет янтарной жидкостью. Совсем немного, чтобы лишь скрыть его дно, а затем он прячет бутылку обратно в шкафчик.
Сигнал недобрый.
Рифат из тех мужчин, на кого алкоголь действует как горючая смесь. Под действием градуса он превращается в гранату с выдернутой чекой. В такие моменты лучше держаться подальше от него, иначе рванёт.
— Диана, дорогая! Ты знаешь только то, что внушил тебе Эмир на пару с Капланом! — посмаковав виски во рту, он выставляет на меня палец. Взгляд его не сулит ничего хорошего. Он осуждающий, словно я предала его или обесчестила. — Ты научена горьким опытом, но почему-то продолжаешь верить только в то, что кажется тебе правильным, логичным. Правда состоит в том, что я никогда прежде не был женат. Мерьям моя внебрачная дочь. Мне пришлось втереться в доверие Элмасов, чтобы без лишнего шума забрать Мерьям туда, где её законное место. Таким образом я просто вернул себе то, что у меня отняли. Я вернул себе то, что много лет назад не смог уберечь — семью, хоть какую-то её часть. Ты осуждаешь меня за желание воссоединиться со своей дочерью?
— Да! Ты думаешь только о себе! Ты не учёл её желаний! Она выросла в той семье и, насколько мне известно, была счастлива с Эмиром!
Мой слух режет громкий смех Рифата. Задрав голову вверх, он продолжительное время издевательски осмеивает мои слова.
Рифат ставит опустевший бокал на круглый деревянный столик и тотчас меняется в лице, накинув на него тяжёлую маску, за которой он скрывает от меня затаённую боль.
— Была счастлива? Ты в этом так уверена? — прогорланив, Рифат за считанные секунды оказывается около меня. Сдавив двумя пальцами мой подбородок, он наклоняется к моему лицу. Дышит на меня смесью корицы и алкоголя, опьяняя мой разум. — Не пытайся сделать из меня монстра. Ты прекрасно знаешь кому это определение подходит больше всего. Ты знаешь кто настоящий монстр.
— Кто отец Арслана? Это Эмир? Он имеет отношение к твоему внуку?
Имя стало для Рифата самым сильнейшим раздражителем. Его плотно сжатый рот кривится, скулы ходят ходуном, ноздри расширились — всё это ответная реакция лишь на произнесённое мною имя.
Нельзя с точностью сказать, сколько ненависти скопилось внутри этого человека по отношению к Эмиру. Эта ненависть выжигает его сердце до состояния золы. Её хватит на то, чтобы накрыть чёрным облаком пепла весь Стамбул, навечно погрузив его во мрак.